Сегодня вы можете получить степень магистра по Интернету. Но в 1987 году я не могла найти программу обучения на приемлемом расстоянии. Можете мне поверить на слово, я искала. Наконец, под натиском настойчивых просьб моего регионального управляющего Джона Хулахена, университет в Эмпории, штат Канзас, подключился к поискам. Первая подобная программа была запущена осенью 1988 года в Сиукс-Сити, Айова. И я оказалась одной из первых студенток.
Мне нравилось слушать эти лекции. Речь шла вовсе не о составлении каталогов и проверке книжного фонда. Мы изучали демографию, психологию, бизнес-анализ и методологию информационных процессов. Мы постигали принципы функционирования общин. Потратили двенадцать изнурительных недель, вникая в суть общественных процессов, и учились искусству понимания ожиданий попечителей. Если судить по формальным признакам, анализ общины не представляет трудности. Например, в Спенсере мы не держали книг о лыжном спорте, но у нас всегда была последняя информация о рыбной ловле и лодочных походах, потому что озера находились всего в двадцати минутах езды от города.
Разумеется, хороший библиотекарь смотрит в корень. Что особенно ценится в вашей общине? В чем это выражается? Как и почему происходят изменения? И самое главное – в каком направлении она движется? У хорошего библиотекаря всегда на уровне подсознания работает фильтр, который улавливает и обрабатывает информацию. Нарастает кризис в сельском хозяйстве? Не предлагай пособий, как построить карьеру и составить резюме, – нужны руководства, как самому ремонтировать машины или как сэкономить. Больница расширяет штат медсестер? Значит, потребуются медицинские справочники. Начался учебный год? Установи контакт с местной школой и помоги ей воспользоваться библиотечными ресурсами. Много женщин работают вне дома? Организуй по вечерам второй «час общения», а днем продумывай создание центра, в котором дети могут проводить время днем.
Материал был сложным, а домашние задания – просто убийственные. Все студенты работали библиотекарями, и среди нас было несколько матерей-одиночек. Эта программа была нашим последним шансом, и мы хотели использовать ее по максимуму. В дополнение к лекциям, с половины шестого по пятницам до полудня по субботам – после двухчасовой поездки в Сиукс-Сити, мы проводили исследования и каждую неделю писали не менее двух работ, а порой и больше. Дома у меня не было пишущей машинки, не говоря уже о компьютере, поэтому я уходила с работы в пять, готовила обед для нас с Джоди, а затем возвращалась в библиотеку, где работала до полуночи, а зачастую и дольше.
В то же самое время я занялась реорганизацией библиотеки. Хотела завершить ее к лету 1989 года, и мне предстояли месяцы работы, прежде чем мы сможем приступить к этому плану. Изучила планирование пространства, расположение секций, подготовку читальных мест для инвалидов. Выбирала цвета интерьера, рисовала эскизы мебели и оборудования и прикидывала, хватит ли денег на новые столы и стулья (их не хватило, поэтому пришлось заново обтянуть старые стулья). Вместе с Джин Холлис Кларк мы изготовили точный макет старой библиотеки и проект новой и расположили их на круглом столе. Этого представления было недостаточно, чтобы приступить к реконструкции, но читатели получили исчерпывающую информацию и загорелись энтузиазмом. Дьюи вносил свой посильный вклад тем, что каждый день спал внутри одного из макетов.
Когда определились с дизайном, я сделала следующий шаг: спланировала, как вынести из здания более тридцати тысяч единиц хранения, а затем вернуть все по своим местам. Нашла просторный склад. Подготовила транспорт. Организовала и распределила по участкам добровольцев. Каждая деталь плана, каждый пенни – все должно было быть учтено и аргументированно представлено совету библиотеки.
Часы, проведенные мной на работе и за учебой, окончательно изнурили меня и физически, и морально, а оплата обучения серьезно сказывалась на нашем бюджете. Я с трудом поверила, когда узнала, что городской совет создал образовательный фонд для сотрудников. Если кто-то из городских служащих отправляется учиться, чтобы улучшить качество своей работы, город будет оплачивать его обучение. Донна Фишер, городской чиновник, получила заслуженную степень. Но когда на заседании городского совета я упомянула о программе моей подготовки, просьба не получила одобрения.
Клебер Мейер, наш новый мэр, сидел напротив меня в конце стола. Клебер был образчиком тех воротил, кто собирался в «Сестерс-Мейн-стрит кафе»; он был выходцем из среды «синих воротничков», которых называют солью земли. Осилил только восемь классов школы, но обладал громким голосом, широкими плечами и уверенно держал руку на пульсе Спенсера. Ему принадлежала автозаправка, которой он руководил, но, если судить по его большим мозолистым рукам, он, по-видимому, вырос на ферме. На самом деле его детство прошло за пределами Монеты; они с моим отцом знали друг друга всю жизнь. Да, Клебер – это его настоящее имя. А его брата, как это ни покажется странным, звали Клетус.
При всей своей грубоватости Клебер Мейер был самым лучшим человеком, которого мне довелось знать. Он готов отдать вам свою рубашку (вместе с пятнами бензина), но не думаю, что это сильно его огорчило бы. Интересы Спенсера он всегда принимал близко к сердцу. Отличался упрямством, самоуверенностью и, следует признать, грубостью. Когда я заговорила о моей программе обучения, Клебер стукнул кулаком по столу и заревел:
– Да кем вы себя возомнили? Городским служащим?
Через несколько дней Дэвид Скотт, местный адвокат и член совета, при встрече сказал, что мои расходы будут возмещены. Ведь я и в самом деле была городским служащим.
– Не волнуйтесь, – сказала я ему. – Урон понесет только библиотека.
Мне пришлось работать с еще большей энергией. Долгие часы, проведенные за учебными заданиями – готовить работы, изучать, запоминать, а также разрабатывать дальнейший проект реконструкции: планирование, предварительная оценка, бюджетирование. А еще и повседневная работа в библиотеке, отнимавшая много сил. К сожалению, у меня оставалось все меньше времени для воспитания дочери.
Как-то раз, в воскресенье, раздался телефонный звонок; Вал застала меня, когда я выезжала из Сиукс-Сити:
– Привет, Вики. Мне неприятно говорить об этом, но прошлым вечером…
– Что случилось? Где Джоди?
– С Джоди все в порядке. Но ваш дом…
– Что?
– Понимаешь, Вики, Джоди с несколькими друзьями устроила вечеринку… и ситуация немного вышла из-под контроля. – Она помолчала. – Пока ты в дороге, представь все самое худшее, и тогда будешь счастлива, когда сама увидишь, что произошло.
Дома предстало кошмарное зрелище. Джоди со своими друзья все утро пытались навестим порядок, но по-прежнему оставались пятна на ковре… и на потолке. Дверь ванной была сорвана с петель. Ребята швыряли мои пластинки о стену и ломали их. Кто-то засунул пивные банки в кондиционер. Мои пилюли были рассыпаны. Один из парней, впав в депрессию, заперся в ванной и попытался принять смертельную дозу эстрогена. Как потом выяснилось, полицию вызывали дважды, но, поскольку в то же время футбольная команда веселилась после победоносно завершившегося сезона, они уехали. Хаос не испугал меня, но в очередной раз напомнил мне: Джоди требует моего внимания. Единственное, чем я не могла пренебречь, сколько бы работы на меня ни свалилось, – это отношения с дочерью.
По иронии судьбы именно Клебер Мейер понял, к чему это может привести. Однажды он заливал мне горючее на своей заправке (мэром он работал на полставки), и разговор зашел о Джоди.
– Не волнуйся, – сказал он мне. – Когда им по пятнадцать лет, ты становишься для них величайшим глупцом в мире. Но как только им стукнет двадцать два, ты снова умнеешь в их глазах.
Работа, школа, домашние хлопоты, мелочная суета местной политики… Я заставила себя сделать то, что обычно проделываю, сталкиваясь со стрессом: вдохнула поглубже, собралась с силами и приказала себе «держать спину». Я всю жизнь старалась не сутулиться, подтягивая себя за шнурки ботинок. В этой ситуации нет ничего критического, внушала я себе, с чем не смогла бы справиться. Наступил поздний вечер. Я сидела в библиотеке, оставшись наедине со своими мыслями, и тупо глядела на экран компьютера. В тот момент почувствовала, что все далеко не так непросто. Лишь тогда, в первые спокойные минуты уходящего дня, осознала: почва под ногами содрогнулась.
После закрытия в библиотеке становилось пустынно. В ней царила тишина, когда слышно биение собственного сердца, а в рядах стеллажей затаились темные и таинственные тени. Большинство знакомых библиотекарей стараются не задерживаться в служебном помещении после работы, особенно с наступлением темноты, но я никогда не нервничала по этому поводу и ничего не боялась. Я была достаточно сильной. И упрямой. И, самое главное, никогда не оставалась в полном одиночестве. Со мной был Дьюи. Каждый вечер, если я оставалась поработать, он усаживался за компьютером, с ленцой помахивая хвостом. Если я ощущала тупик из-за усталости или стресса, он запрыгивал мне на колени или на клавиатуру.
«Хватит работать, – говорил он мне. – Давай поиграем».
Дьюи обладал необыкновенным чувством времени.
– Ладно, Дьюи, – соглашалась я. – Начинай первым.
Всем играм Дьюи предпочитал прятки. Едва я соглашалась, как он прятался в книгохранилище. Я быстро находила хвостик пушистого рыжего кота. Для Дьюи прятаться означало засунуть голову на книжную полку, и, кажется, он совсем забывал, что у него имеются задние лапы и хвост.
– Интересно, куда запропастился этот Дьюи? – громко говорила я, подкрадываясь к нему. – Бу-у-у! – пугала я, и Дьюи быстро удирал.
Иногда ему удавалось хорошенько спрятаться. Я обходила несколько полок, а когда сворачивала за угол, довольный Дьюи устремлялся ко мне.
«Не нашла! Не нашла!»
– Так нечестно, Дьюи. Ты дал мне только двадцать секунд.
Иногда он сворачивался в плотн