ый комочек и неподвижно застывал. Поиски продолжались минут пять, а потом я начинала звать его:
– Дьюи! Дьюи!
Окутанная темнотой библиотека казалась совсем пустой, когда я наклонялась к полкам или вглядывалась в просвет между ними; было ощущение, что Дьюи где-то здесь, совсем рядом, и про себя посмеивается надо мной.
– Ладно, Дьюи, хватит, ты выиграл!
Тишина. Где спрятался этот кот? Поворачиваюсь и вижу: он стоит в проходе и смотрит на меня.
– Ох, Дьюи, до чего ты умный мальчик. Теперь моя очередь.
Я укрывалась за книжным стеллажом. И стоило мне повернуться в своем укрытии – Дьюи тут как тут. Он шел за мной след в след.
«Я тебя нашел. Легко!»
У него была еще одна забава: он любил появляться с другой стороны стеллажа, пока я искала местечко, где спрятаться.
«Так вот куда ты хотела залезть, я сразу догадался».
Я смеялась и чесала его за ушками.
– Молодец, Дьюи. Давай немного побегаем.
И мы бегали между стеллажами, встречаясь в конце прохода, – никто не прятался, и никто никого не искал. Проходило каких-то пятнадцать минут, и я напрочь забывала про свои бумаги, и исследования, и последнее обсуждение бюджета реконструкции, и этот неприятный разговор о Джоди. Все, что угнетало меня, словно таяло. Как говорится, груз спадал с плеч.
– О'кей, Дьюи. Пора браться за работу.
Дьюи никогда не жаловался и не возмущался. Я садилась на свой стул, а он запрыгивал на компьютер и начинал помахивать хвостом перед монитором. В следующий раз, когда Дьюи был мне нужен, он всегда оказывался рядом.
Игры в прятки с Дьюи и проведенное с ним время придавали мне сил. И в этом утверждении нет никакого преувеличения. Об этом можно сказать иначе: Дьюи клал мне голову на колени и жалобно мурлыкал, когда я плакала, или своим язычком утирал мои слезы. Это было почти правдой. Временами, когда казалось, что меня вот-вот раздавит, я ловила себя на том, что тупо, вся в слезах, смотрю на колени, на которых сидел Дьюи – именно на том месте, где я и ожидала его увидеть.
Однако жизнь вовсе не так бережна и гармонична. Наши отношения не были замешаны на слезах. К тому же мне не свойственно лить слезы. По ночам всегда чувствовала, как он, свернувшись клубочком, лежит рядом. Дьюи подавал мне знаки своей любви, но не обременял своей привязанностью. И он точно знал, когда мне не хватало легкого прикосновения его носика или его тепла, а когда мне поможет нелепая игра в прятки. В чем бы я ни нуждалась, он приходил на выручку – мгновенно, бескорыстно, ни о чем не прося и не спрашивая. Это было нечто большее, чем обычная привязанность. Проявление уважения. Сочувствие. И то и другое отзывалось во мне. При встрече мы с Дьюи оба ощущали эту искорку, возникшую между нами. Мои одинокие вечера в библиотеке были согреты этим теплом.
Когда моя жизнь становилась запутанной и все происходящее в ней словно рассыпалось, меня мучило сомнение: смогу ли я выстоять. Думаю, мои отношения с Дьюи, такие незамысловатые и естественные, все возвращали на свои места.
Глава 12Рождество
Рождество – этот праздник жители города Спенсера отмечают вместе. Для фермеров и рабочих наступает время отдыха, когда можно расслабиться и потратить отложенные деньги. Празднование начинается с променада по Гранд-авеню в первый декабрьский уик-энд. Вся главная улица ярко освещена фонарями, которые эффектно подчеркивают красивые очертания зданий. Звучит рождественская музыка; Санта-Клаусы принимают у детей записки с пожеланиями. А эльфы, сопровождающие Санта-Клаусов, звонят в колокольчики возле перекрестков и собирают деньги на благотворительность. Весь город гуляет; все вокруг смеются, разговаривают и дружески обнимаются. Магазины работают допоздна, привлекая покупателей подарками к Рождеству и предлагая горячий кофе и выпечку, чтобы согреться в сильный мороз.
Все витрины нарядно украшены. Мы называем их живыми окнами, потому что в каждом окне местные жители разыгрывают сценки на библейские сюжеты. Музей Паркера, в котором представлена коллекция экспонатов, рассказывающих об округе Клей, включая пожарную машину, участвовавшую в тушении пожара в 1931 году, каждый год воссоздавал картину празднования Рождества первыми поселенцами. А в других витринах можно было полюбоваться встречей Рождества в недалеком прошлом, во времена «Радио Флайерс» и фарфоровых кукол. Дальше витрины с игрушками – в них стоят трактора и машинки – так дети представляют себе утро Рождества. Невозможно рассматривать забавные или трогательные сценки в витринах, не думая о ста пятидесяти витринах, оставшихся за спиной, и еще о ста пятидесяти чудесах, которые ожидали впереди.
Фестиваль деревьев – соревнование по убранству рождественской елки – проходил на углу Первой авеню и Пятой улицы, где раньше был Центр конгрессов Спенсера, а теперь размещался «Игл», военизированный общественный клуб, который устраивал обеды и танцевальные вечера для сбора средств на благотворительные нужды. В 1988 году мы отметили первое Рождество Дьюи, поэтому библиотека оформила свою елку изображениями Дьюи. А чем иначе? Кроме того, на ней были игрушечные пушистые котята и гирлянды из красных лент. Подарки под елкой были под стать: книги «Кот на дереве» и «Кот в сапогах», аккуратно перевязанные красными бантиками. Гости прогуливались между деревьями, чтобы оставить скромную сумму на благотворительность. Никаких официальных конкурсов не проводилось, но, на мой взгляд, наше оформление елки без всякой натяжки можно назвать лучшим.
Рождественские праздники в библиотеке, как и торжества на Гранд-авеню, были тем временем, когда можно было отложить другие заботы, сосредоточившись на настоящем. После напряженного осеннего периода я была счастлива хоть ненадолго выкинуть из головы мысли об учебе и реконструкции библиотеки и сосредоточиться на украшении елки.
В понедельник после прогулки по главной улице мы стали снимать ящики с верхних полок складского помещения, чтобы подготовиться к празднику. В центре, рядом с круглым столом, стояла наша большая искусственная рождественская елка. В первый понедельник декабря мы с Синтией Берендс всегда приходим пораньше, чтобы собрать елку и нарядить ее. Синтия – самая старательная среди нас и с готовностью берется за любое дело. Но она не могла представить, какой сюрприз ее ожидает на этот раз. Когда мы сняли три длинные коробки с елкой с верхних полок, там уже сидел наш верный спутник.
– Этим утром Дьюи вне себя от восторга. Должно быть, ему понравится содержимое этих коробок.
– Или запах этого пластика.
Я видела, что нос котенка дергается со скоростью девяносто движений в минуту, и он напряженно размышляет:«Уж не сплю ли я? Неужели все это время мама прятала самую большую, самую красивую и самую вкусную резинку?»
Когда мы вытащили из ящика рождественскую елку, я заметила, как у Дьюи отвалилась челюсть.
«Это же не круглая резинка! Это… это… гораздо лучше!»
Когда мы вытаскивали ветку за веткой, Дьюи набрасывался на них. Ему хотелось обнюхать и пожевать каждый зеленый кусочек пластика, подергать каждую зеленую веточку. Он стащил с дерева несколько пластиковых иголок и стал пробовать их на вкус.
– Отдай мне их сейчас же, Дьюи! – пришлось мне потребовать у проказника.
Кашлянув, кот выплюнул на пол несколько кусков пластика. Затем рванулся вперед и засунул голову в ящик; именно в тот момент Синтия вытаскивала очередную ветку.
– Подвинься, Дьюи. – Синтия оттащила его, но через секунду Дьюи вернулся с зеленой иголкой, прилипшей к его влажному носу. Теперь уже вся голова по самые ушки скрылась в ящике. – Так не годится, Дьюи. Ты же хочешь, чтобы я вытащила остальные ветки?
Надо полагать, ответ был отрицательным, потому что Дьюи даже не шевельнулся.
– Дьюи, тебе надо вылезти. Не хочу выколоть тебе глаз. – Синтия не сердилась, она умирала со смеху.
Дьюи услышал ее и отскочил назад, но только для того, чтобы тут же зарыться в гору веток, лежащих на полу.
– Это никогда не кончится, – вздохнув, сказала Синтия.
– Надеюсь, что нет.
Как только Синтия достала оставшиеся ветки, я принялась собирать елку. Радостный Дьюи прыгал вокруг, наблюдая за каждым моим движением. Он обнюхивал ветки и пробовал их на вкус, а затем чуть отпрыгивал в сторону, чтобы увидеть их на расстоянии. У бедного кота был такой вид, словно он готов взорваться от восторга.
«Скорее, скорее! Я жду своей очереди!»
Таким счастливым прежде я его не видела.
– О нет, Дьюи, только не начинай все сначала.
Я успела заметить, как Дьюи нырнул в коробку от рождественской елки, наверняка ему хотелось впитать в себя и выцарапывать все запахи, которыми пропах картон. Он с головой скрылся в коробке, а через несколько секунд она стала перемещаться по полу взад и вперед. Остановившись, он высунул голову и огляделся. Заметив наполовину собранную елку, выскочил из коробки, чтобы пожевать нижние ветки.
– По-моему, он нашел себе новую забаву.
– А по-моему, он нашел новую любовь, – сказала я, закрепляя верхние ветки. Наконец наша елка почти готова.
И правда, Дьюи искренне полюбил рождественскую елку. Ему нравился ее запах и настроение, которое она в нем вызывала. Вкус Рождества. Когда я поставила собранную елку на стол, кот поселился под ней.
«Теперь она моя, – словно говорил он, снова и снова прохаживаясь у основания елки. – Можете нас не беспокоить, благодарю вас».
– Прости, Дьюи, работа не закончена. Мы еще не украсили елку.
В ход пошли гирлянды, блестки, картинки и новогодние украшения: ангелы на пружинках, Санта-Клаусы, блестящие шары с позолотой. Дьюи совал свой нос в каждую коробку, но ткань, металл, шары да лампочки не вызвали у него особого интереса. Он ненадолго переключился на те украшения, что я сделала из кусков прошлогодней елки, однако старый пластик не шел ни в какое сравнение с новым и блестящим винилом. Они заняли свое место под елкой.