К тому же Дьюи просто обожал прогуливаться по светильникам. Ему нравилось вышагивать вдоль линии светильников, от одного конца до другого, пока его внимание не переключалось на что-нибудь достойное его внимания. Тогда он ложился, свешивая голову вниз, и наблюдал. Посетителям это тоже нравилось. Когда Дьюи фланировал наверху, было заметно, как они водят головой из стороны в сторону, провожая его взглядом. Они разговаривали с ним. А когда детям показывали, как Дьюи свешивает голову, они визжали от восторга. И задавали множество вопросов:
– Что он там делает?
– Как туда залез?
– А он не обожжется?
– Что, если он упадет? Он разобьется?
– А если он свалится на кого-то? Они погибнут?
Когда дети выясняли, что не могут присоединиться к нему, чтобы погулять под потолком, они просили его спуститься.
– Дьюи нравится быть наверху, – объясняли мы им. – Он так играет.
Наконец даже дети уяснили: пока Дьюи находится на светильниках, он спустится оттуда только тогда, когда сам этого пожелает. Так он отыскал наверху свое маленькое седьмое небо.
Официально реконструкция библиотеки началась в июле 1989 года, потому что июль – самый спокойный месяц. Закончился учебный год, а значит, не было внеклассных походов, а также отпадала необходимость неформального присмотра за детьми после школы. Местная налоговая фирма выделила нам свое складское помещение, расположенное на другой стороне улицы. В Публичной библиотеке города Спенсера имелось пятьдесят пять стеллажей, пятьдесят тысяч книг, шесть тысяч журналов, две тысячи газет, пять тысяч альбомов и кассет и тысяча генеалогических книг, не говоря уже о проекторах, киноэкранах, телевизорах, камерах (16- и 8-миллиметровых), пишущих машинках, столах, стульях, каталогах, шкафах с досье и офисном оборудовании. Каждому предмету был присвоен свой инвентарный номер. Он соответствовал ячейке на цветной схеме, на которой отмечалось место хранения предмета на складе и его новое размещение в библиотеке. На новом синем ковролине мы с Джин Холлис начертили мелом расположение каждого шкафа, стеллажа и стола. Если стеллаж отстоял от предназначенного ему места хотя бы на дюйм, рабочим придется передвигать его, так как ширина проходов была строго рассчитана в соответствии с Актом о потребностях инвалидов. Если стеллаж отстоит на дюйм, то следующий придется передвинуть уже на два. И коляска с инвалидом может застрять в углу.
С переездом помогала вся община. Ротари-клуб помог вынести книги, Голден Киванис способствовал их возвращению в библиотеку. Наш менеджер по развитию деловой части города Боб Роус расставлял стеллажи. Джерри, муж Дорис Армстронг, потратил больше недели, чтобы безропотно привинтить сто десять новых металлических пластинок к нашим стеллажам – по меньшей мере по шесть болтов на каждую пластинку. Все добровольно предложили нам свою помощь: генеалогический клуб, библиотечный совет, учителя, родители, девять членов общества друзей библиотеки Спенсера. Свою лепту внесли и торговцы из центральной части города, поэтому всем хватило бесплатных напитков и закуски.
Реконструкция проходила как по часам. Спустя три недели наш «кошмар на Хеллоуин» был заменен синим ковролином; мебель была обтянута цветным материалом. В детское отделение библиотеки мы поставили двухместные кресла-качалки, чтобы мамы могли, раскачиваясь, читать своим детям. В шкафу я нашла восемнадцать гравюр Гросенвора и семь старинных рисунков, выполненных чернилами. У библиотеки не хватало денег, чтобы вставить их в рамки, эти заботы взяли на себя члены общины. Книжные стеллажи, расставленные под углом, открывали обзор, и тысячи разноцветных переплетов приглашали посетителей выбрать их и читать.
Открытие новой библиотеки мы отметили чаепитием с пирожными под открытым небом. В этот день, кажется, никто не испытывал такого восторга, как Дьюи. Три недели он сидел у меня дома, а за это время весь его мир преобразился. Другими стали стены, изменилось ковровое покрытие, иначе расставили столы, стулья и книжные стеллажи. После путешествия на склад на другой стороне улицы даже книги стали пахнуть по-новому.
Но как только стали собираться люди, Дьюи тотчас занял свое место на столе, чтобы вновь оказаться в центре внимания. Да, библиотека изменилась, тем не менее после трех недель отсутствия ему больше всего не хватало людей и общения. Он ненавидел разлуку со своими друзьями и библиотекой. И им тоже его не хватало. Проходя за своими пирожными, все гости останавливались у стола, чтобы погладить Дьюи. Кое-кто сажал его себе на плечи, и они вместе обходили расставленные стеллажи. Другие просто смотрели на него, разговаривали с ним и улыбались. Библиотека могла преобразиться, но любимцем по-прежнему оставался Дьюи.
Между 1987 годом, когда Дьюи попал к нам в руки, и 1989-м, годом реконструкции, количество посещений выросло с шестидесяти трех тысяч в год до ста тысяч. Что-то явно изменилось. Люди стали иначе воспринимать свою библиотеку и гораздо больше ценить ее. И это относится не только к жителям Спенсера. В этом году двадцать процентов читателей приходилось на жителей сельского округа Клей. Еще восемнадцать процентов посетителей библиотеки приезжали из соседних округов. И глядя на эти данные, никто не мог опровергнуть неоспоримого факта: библиотека превратилась в региональный центр.
Несомненно, реконструкция способствовала этому. Повлияло также и оживление Гранд-авеню, и положение в экономике, где показатели развития пошли вверх, и энтузиазм коллег, и наши новые программы. Но главная роль в том, что облик библиотеки изменился, в нее потянулись новые люди и именно Публичная библиотека Спенсера стала признанным местом встреч, а не склад, как было раньше, – отводится Дьюи.
Глава 14Большой побег Дьюи
Конец июля – самый лучший период года в Спенсере. Кукуруза, зеленая, с золотистыми переливами, поднялась на десяток футов [около 3 м. – Ред.]. В соответствии с предписаниями закона штата фермеры обязаны срезать ее вполовину на каждой миле, где дороги пересекаются под прямым углом. В сельской Айове перекрестки дорог не имеют стоп-сигналов, и здесь на помощь приходит подрезка стеблей кукурузы – по крайней мере, это позволит вам заметить приближающуюся машину, да и фермер не пострадает, поскольку початки вызревают в середине стеблей, а не в верхней части.
Летом в Айове все располагает к лености. Повсюду яркая зелень, теплое солнце, бескрайние поля. Через открытые окна доносится дурманящий аромат полей. Ланч проходит на берегу реки, а в свободные дни многие рыбачат у Тандер-Бриджа. Порой просто невозможно удержать себя в помещении.
– Это и есть царство небесное? – так и хотелось спросить из года в год.
«Нет, – отвечал внутренний голос. – Это Айова».
К началу августа 1989 года реконструкция библиотеки была завершена. Работа библиотеки восстановилась в полном объеме, и увеличился приток посетителей. Сотрудники были счастливы. Дьюи не просто приняли в общине. Он притягивал к себе людей и дарил им хорошее настроение. В сентябре недалеко от нас проходило важнейшее событие года – ярмарка округа Клей. Этот месяц у меня был свободен от учебы. Все складывалось замечательно, если не считать Дьюи. Наш прилежный малыш, герой нашей библиотеки, изменился: стал рассеянным и, хуже того, встревоженным.
Проблема состояла в том, что в течение трех недель, пока продолжалась реорганизация, Дьюи провел у меня в доме, глядя на окружающий мир через оконные проемы. Отсюда не были видны поля кукурузы, но слышалось пение птиц. Он чувствовал дуновения ветра. Он обонял все, что способны уловить коты, когда высовывают свой нос на улицу. И теперь эта связь с внешним миром исчезла. Разумеется, в библиотеке тоже были окна, но их не открывали. Дьюи мог учуять запах нового покрытия, но не ароматы весны. Он слышал шум грузовиков, но не птичий хор.
«Как ты могла, – будто стонал кот, – показать мне такую красоту, а потом отнять ее?»
Между двумя входными дверями библиотеки находился небольшой застекленный тамбур, который удерживал холодный воздух, не пуская его в помещение, так как одна дверь обычно была закрыта. В течение двух лет Дьюи недолюбливал этот тамбур, но, вернувшись в библиотеку после трех недель отсутствия, воспылал к нему любовью. Когда внешняя дверь открывалась, он ощущал порыв свежего воздуха. В течение нескольких дневных часов на порог попадал даже лучик солнечного света. Дьюи делал вид, что это предел его мечтаний: сидеть в потоке солнечного света и слушать голоса птиц. Но нас не проведешь! Просидев достаточно долгое время в тамбуре, Дьюи начал прикидывать, как ему улизнуть в большой мир через входную дверь.
– Дьюи, вернись! – каждый раз покрикивала дежурный библиотекарь, когда он выходил вслед за посетителем через первый ряд входных дверей.
У бедолаги не оставалось выбора. Абонементный стол располагался прямо перед тамбуром, и дежурная сразу же видела Дьюи. Он послушно останавливался, особенно если дежурила Джой Деуолл. Она была самой молодой сотрудницей и влилась в коллектив совсем недавно – единственная незамужняя женщина среди сотрудников. Она жила с родителями в арендованном доме, где не разрешалось держать домашних животных. Она всем сердцем любила Дьюи. Кот знал об этом и не подчинялся ни одному ее слову, поэтому Джой стала обращаться ко мне. Я была вроде голоса мамы. Дьюи всегда слушался меня, но при этом он так настырно сопротивлялся, что мне приходилось прибегать к угрозам.
– Дьюи, ты хочешь, чтобы я устроила тебе холодный душ?
Он уставился на меня.
Я достала из-за спины спринцовку, а другой рукой придерживала открытую дверь в библиотеку. Дьюи рванулся внутрь.
Через десять минут снова раздавалось:
– Вики, Дьюи опять сидит в тамбуре.
По три раза на дню я вскакивала, вылетала из своего кабинета, открывала тамбурную дверь и суровым маминым голосом рявкала:
– Немедленно вернитесь, юноша.
Молодой человек лет двадцати с небольшим едва не вылез из собственной кожи. Я не успела закончить фразу, как он влетел в библиотеку, схватил случайный журнал и спрятался за ним. Нужно ли говорить, каково было мое смущение. Я продолжала придерживат