ю, чтобы он так волновался; даже мое присутствие не успокоило его. Я открыла двери, он сделал несколько шагов и остановился, проверяя, последую ли я за ним.
– Ты хочешь в ванную, Дьюи? Ты же знаешь, что можешь не ждать меня.
Причина была не в этом; он потерял интерес даже к завтраку. Продолжал расхаживать вперед и назад и, мяукая, звал меня. Дьюи никогда не плакал, если не испытывал боли, но я-то знала, что он здоров.
Я проверила его миску с едой. Все в порядке. Убедилась, не свалялась ли шерсть. Из-за колтунов он бесился. Потрогала нос – нет ли температуры? Посмотрела уши – не подхватил ли он инфекцию? Ничего.
– Давай-ка осмотрим тебя, Дью.
Как и у всех кошек, у него иногда сваливалась шерсть. Когда такое случалось, наш до педантичности опрятный кот испытывал неловкость. Он никогда не вел себя так необычно, поэтому я перестала играть роль заботливой мамаши и проверила все отделы, заглядывая в каждый уголок. Но ничего не обнаружила.
– Прости, Дьюи. Не понимаю, что тебя беспокоит.
Когда пришли коллеги, я попросила их присмотреть за Дьюи. Меня ждало множество дел, и я не могла все утро посвятить играм в шарады, которые мне задавал кот. Если в ближайшие несколько часов Дьюи не успокоится, нужно показать его доктору Эстерли.
Через две минуты после открытия библиотеки ко мне в кабинет вошла Джекки Шугар:
– Вы не поверите, Вики, но Дьюи только что написал прямо на карточки.
Я вскочила:
– Не может быть!
Автоматизация библиотеки еще не была завершена в полном объеме. Для проверки книг мы печатали по два формуляра. Один был на руках у читателя, другой хранился в большой емкости вместе с сотнями других формуляров. Когда книгу возвращали, мы вкладывали этот формуляр и ставили книгу на полку. На самом деле тут были два ящика, по обеим сторонам стола. Дьюи помочился в передний правый угол одного из ящиков.
Я не сердилась на Дьюи, скорее это вызвало у меня беспокойство. Кот годами жил в библиотеке и никогда не делал ничего подобного. Это совершенно не укладывалось в его поведение. Но у меня не было времени на осмысление этой ситуации, потому что пришел один из наших постоянных посетителей и шепнул мне на ухо: «Вам лучше спуститься, Вики. В детском отделении висит летучая мышь».
В самом деле, зацепившись когтями за потолочные стропила, там зависла летучая мышь. И по пятам за мной шел Дьюи.
«Я пытался рассказать тебе. Пытался. А теперь посмотри, что из этого вышло. Вы позволили посетителю найти это. Мы должны были позаботиться об этом заранее. А теперь в библиотеке дети. Я думал, ты защитишь их».
Вам когда-нибудь доводилось выслушивать замечание от кота? Не самое приятное занятие. Особенно когда он прав. И тем более когда приходится сталкиваться с летучей мышью. Ненавижу их. Трудно даже представить, что одна из них проникнет в библиотеку. А коту пришлось провести всю ночь наедине с этой летающей тварью. Бедный Дьюи.
– Не волнуйся, Дьюи. Днем летучие мыши спят. Она никому не причинит вреда.
Похоже, мои слова не убедили Дьюи, но сейчас мне было не до этого. Чтобы не напугать посетителей, особенно детей, я тихо связалась со смотрителем здания и сказала ему:
– Немедленно приходи в библиотеку. И неси свою лестницу.
Он поднялся по лестнице и подтвердил:
– Да, все верно, это летучая мышь.
– Тсс. Говори тише.
Он спустился.
– У вас есть пылесос?
Я поежилась:
– Может, обойдемся без пылесоса?
– А как насчет пластикового контейнера? Что-нибудь с крышкой.
Я лишь молча посмотрела на него. Это было ужасно. Кто-то сказал:
– У нас есть пустая банка из-под кофе. С крышкой.
Порядок был восстановлен за пару секунд. Слава богу. Теперь стало очевидным, что произошло с карточками.
– Это мое упущение, – сказала я Джекки, которая продолжала восседать за абонементным столом.
– Знаю. – У Джекки было своеобразное чувство юмора.
– Дьюи пытался предупредить нас. Порядок восстановлен.
– Так я и думала.
Я вытащила примерно двадцать карточек. Под ними была приличная кучка помета летучей мыши. Дьюи не только пытался привлечь мое внимание, но и использовал свои пахучие железы, чтобы перебить запах агрессора.
– Ох, Дьюи, ты, наверное, считаешь меня глупой!
На следующее утро кот приступил к досмотру. Каждое утро он обнюхивал клапаны подачи теплого воздуха: один – в моем кабинете, другой – у входных дверей и еще один – в детском отделении библиотеки. После ланча он снова принялся обнюхивать их поочередно. Он понимал, что трубы ведут куда-то и тем самым открывают доступ в библиотеку. При помощи своего прекрасного носа он защищал нас, словно та канарейка, какую шахтеры берут с собой, спускаясь в шахту. Он оценивал происходящее примерно так: «Если вы не можете догадаться, как в библиотеку попала летучая мышь, как вы будете заботиться обо всех этих людях?»
Было что-то забавное в поведении этого бдительного кота. Что Дьюи так беспокоило: неужели на Публичную библиотеку Спенсера напали террористы?
Можете считать меня сентиментальной, но я находила это очень трогательным. Однажды Дьюи попытался расширить свой мир, покинув здание библиотеки. Теперь, когда его история прогремела на всю страну, он стремился не покидать библиотеку и защищать своих друзей. Разве можно не любить такого кота, согласны?
А мир недвусмысленно заявлял о себе, поскольку известность Дьюи продолжала расти. О нем рассказывали все журналы о кошках – «Кэт», «Кэт фанси», «Кэтс энд киттенс». Если в журнале появлялся заголовок со словом кот, то, с большой вероятностью, речь шла о Дьюи. О нем писали даже в британской прессе, посвященной кошачьим. Марти Аттун, молодой журналист-фрилансер, приехал в Спенсер вместе с фотографом. Его статья появилась в еженедельном издании, публикации которого перепечатывали тысячи газет. Летом 1996 года в Спенсер заглянул режиссер-документалист из Бостона, вооруженный камерой и готовый приступить к съемкам первого фильма о Дьюи. Гэри Рома проехал по стране от Восточного побережья до Северной Дакоты, чтобы создать документальную ленту о библиотечных котах. Приехав к нам, он рассчитывал использовать тот объем пленки, какой требовался в других библиотеках: коты стремительно прячутся за полками, убегают, спят и вообще делают все от них зависящее, чтобы улизнуть от объектива камеры. Дьюи демонстрировал иное отношение. Он не переигрывал, а занимался своими обычными делами и слушался указаний режиссера. Гэри приехал ранним утром, чтобы застать Дьюи в тот момент, когда он поджидает меня у входа. Он заснял, как Дьюи встречает посетителей, лежит в своей позе Будды, играет со своими любимыми игрушками – Микки-Маусом и красным шнуром. Как восседает на плечах посетителей и спит в ящике.
– Пока это лучшая съемка из всех, что я делал, – сказал Гэри. – Если вы не возражаете, я приду и после ланча.
После обеденного перерыва мне пришлось давать интервью. Задав несколько вступительных вопросов, Гэри спросил:
– В чем смысл существования Дьюи?
– Дьюи стал частью библиотеки и очень важен для нее. Он снимает стрессы. Помогает людям чувствовать себя непринужденно, как дома. Люди любят его, особенно дети.
– Это понятно, но в чем его глубинный смысл?
– Мы не ищем глубинного смысла. Всем нравится общаться с Дьюи. Он делает нас счастливыми. Он один из нас. Чего еще желать от жизни?
Гэри продолжал настаивать – смысл, смысл, смысл! Первый его фильм назывался «На полу и на стенах: стражник дверей», и я представила, как он вымучивал ответ у своих собеседников:
– Что этот стражник у дверей значит для вас?
– Он придерживает дверь, чтобы она не ударилась о стенку.
– Но в чем глубинный смысл?
– Ну, его можно использовать как затвор, чтобы дверь была открытой.
– Еще глубже.
– Гмм… ну тогда будет сквозняк.
Прошло около полугода после съемок зимой 1997 года, и мы устроили вечеринку в честь торжественного показа фильма «Кошечка среди книг». Библиотека была переполнена. Фильм начался с общего плана Дьюи, который сидит на полу в библиотеке Спенсера, вальяжно помахивая хвостом. Когда камера показала его под столом, на полках и, наконец, путешествующим на своей любимой тележке, за кадром раздался мой голос: «Однажды утром мы пришли на работу и, открыв ящик для возврата книг, нашли в нем крохотного жалобного котенка. Он был погребен под грудой книг. Когда приходили посетители, они выслушивали историю спасения Дьюи и говорили: «О, бедняжка! Тебя сунули в ящик с книгами». Я же скажу так: «Да, бедняжка. Но это был самый счастливый день в жизни этого малыша, потому что сейчас он тут король и знает об этом».
Когда прозвучали эти последние слова, Дьюи уставился в камеру и, честное слово, все убедились в правоте моих слов. Он в самом деле был король.
К тому времени я уже привыкла к самым неожиданным звонкам по поводу Дьюи. В неделю библиотека получала пару запросов на интервью, а статьи о нашем знаменитом коте появлялись в нашей корреспонденции почти каждую неделю. Официальная фотография Дьюи, сделанная Риком Кребсбахом после отъезда Джоди из Спенсера, публиковалась в журналах, газетах и книгах – от Миннеаполиса и Миннесоты до Иерусалима в Израиле. Даже в кошачьем календаре, где Дьюи предстал мистером Январем. И все же я была удивлена, получив звонок из местного офиса национальной компании, производящей корм для животных.
– Мы посмотрели на Дьюи, – сказали они, – и он произвел на нас впечатление.
А как могло быть иначе?
– Он явно экстраординарный кот. И вне всякого сомнения, люди любят его.
Ну об этом можно было бы и не говорить!
– Мы хотели бы использовать его изображение в рекламной кампании. Гонорар предложить мы не можем, но обеспечим его питанием на всю жизнь.
Должна признать, что стояла перед выбором, поскольку в еде Дьюи был разборчив. Мы каждый день убирали подальше тарелки с нашей едой, потому что ему не нравились запахи. Весь год доброхоты приносили нам сотни банок с кошачьим кормом. Поскольку кампания «Покормите котенка» плюс мелочь, вырученная от сданных банок, не покрывали расходов – а я поклялась не тратить на Дьюи ни пенни из городских фондов, выделяемых на содержание библиотеки, – то большая часть денег шла из моего кармана. Я лично финансировала пропитание немалой части котов в Спенсере.