У нас также имелась Гранд-авеню, историческая реликвия, капитально отремонтированная в 1931 году и пережившая второе рождение в 1987-м. В конце 1990-х архитектор нашего города Кирби Шмидт потратил два года на разработку плана развития деловой части города. Кирби был одним из местных уроженцев, который едва не покинул Спенсер во время кризиса 1980-х годов. Его брат переехал на Восточное побережье, а сестра – на Западное. А Кирби собрал на совет за кухонным столом свою молодую семью, и они решили держаться. Экономическая ситуация улучшилась, и Кирби получил работу от администрации города. Через несколько лет я вручила ему ключ от библиотеки, и он каждое утро приходил к шести часам, чтобы изучать микрофильмы, подшивки старых газет и знакомиться с историей своего города. Во время столь ранних визитов Дьюи, как правило, спал; по утрам он просыпался к моему приходу.
В 1999 году участок Гранд-авеню, расположенный между 3-й улицей и 8-й улицей, был внесен в Национальный реестр исторических мест. Архитектуру этого района рассматривали как блестящий образчик стиля прерия-деко, где сохранились образцы городского планирования эпохи Великой депрессии. Обычно требовалось два или три запроса, чтобы получить одобрение и войти в реестр, но благодаря усилиям Кирби Шмидту Гранд-авеню единодушно была внесена в реестр по первому запросу. В это же время сестра Кирби вместе с семьей вернулась в Спенсер. Она хотела растить своих детей, как и в былые годы, здесь, в Айове.
Другая достопримечательность Айовы – это ее жители. Мы порядочные, спокойные, трудолюбивые обитатели Среднего Запада. Люди гордые, но скромные. Мы не любим хвастовства. У нас людей ценят за то, с каким уважением относятся к ним соседи, и мы не ищем ничего иного, как жить рядом с этими соседями в Спенсере, штат Айова. Жители привязаны не только к этой земле, на которой работали поколения наших предков, но и друг к другу. И одна из ярких блестящих нитей в этом общем гобелене связана с Дьюи. В нашей общине считали: чтобы получить признание, нужно себя проявить. Мы думали, что знаменитый город должен пережить цунами или лесной пожар, стать родиной президента или раскрыть какое-то чудовищное преступление. А кот может стать знаменитым, если спасет ребенка из горящего здания, найдет дорогу домой, проделав путь через всю страну, или промяукает гимн Соединенных Штатов. Но кот может не обладать особыми талантами и героизмом, а просто привлекать к себе внимание прессы, имея хорошего пресс-секретаря – в противном случае он никогда не попал бы на шоу «Тудей»[9].
Ничего подобного в Дьюи не было и в помине. Он не совершал героических подвигов. Никто не продвигал его успех. Мы не хотели, чтобы его образ раздували, поскольку для нас он оставался любимым библиотечным котом из Спенсера, штат Айова. Да и он сам хотел этого. Лишь один раз он убежал, удалившись на пару кварталов, но и этого опыта ему хватило с лихвой.
Дьюи не был особенным, потому что не совершал ничего экстраординарного. Он просто был таким по своей сути. Его можно сравнить с обыкновенным на вид человеком, но стоит его узнать получше, и он сразу же выделялся из массы. Такие люди ни дня не проводили в безделье, никогда не жаловались и никогда не просили больше, чем им причиталось. Как те немногие библиотекари, продавцы машин и официантки, которые работали на совесть и относились к своим обязанностям с полной самоотдачей. Они знали свое предназначение в жизни и профессионально его исполняли. Кое-кто получал награды, а у кого-то заводились деньги; большинство же довольствовалось благодарностями. Продавцы в магазинах. Банковские служащие. Автомеханики. Обычные матери. Миру свойственно превозносить уникальных и шумных, богатых и самовлюбленных, а вовсе не тех, кто достойно делает свое дело. Начало жизни Дьюи было убогим и сирым (на улице Айовы); он пережил трагедию (в студеном ящике) и нашел свое место (в библиотеке маленького городка). Может, в этом и кроется ответ. Он нашел свое место. И каким бы маленьким оно ни казалось, привязанность Дьюи к нему, цель его существования и сделали библиотеку лучшим местом.
Мне вовсе не хочется умалять достоинства кота, который, выскочив из машины хозяев, на протяжении пяти месяцев – через снежные бураны и палящую жару – добирался до дому. Им двигало чувство воодушевления: никогда не сдаваться и всегда помнить, как важен дом. Несмотря на свое скромное существование, Дьюи усвоил эти уроки. Он выстоял во время той бесконечной ночи в насквозь промерзшем ящике и был предан библиотеке, которая стала его домом. Дьюи не совершал никакого подвига – просто героически вел себя каждый день. Своим отношением к людям он изменял мировосприятие обитателей Спенсера, каждый раз устраиваясь на чьих-то новых коленях.
Вам наверняка бросились бы в глаза созревающие молодые початки. Они обвиты шелковистыми нитями. Каждая из них крепилась к определенному черенку, и из него вырастал початок, если пыльца оплодотворяла эту нить. Початки были как на подбор, оплодотворенные шелковистые нити выполнили свою задачу. Это можно сравнить с поведением Дьюи. День за днем он завоевывал сердца все новых посетителей библиотеки. И никогда не пренебрегал вниманием к себе, но и ни к кому не ластился, чтобы получить желаемое. Если вы были открыты и отзывчивы, кот шел вам навстречу. А если были замкнуты, старался поднять настроение. Дьюи был личностью – энергичный, честный, прелестный, яркий, сравнительно скромный (для кота), и к тому же он был всеобщим другом. Привлекал не только его яркий окрас. И с ним не была связана какая-то громкая история. Дьюи обладал харизмой, как Элвис Пресли или другие легендарные личности, которых мы всегда будем помнить. В Соединенных Штатах насчитываются десятки котов, живущих в библиотеке, но никто из них даже не приблизился к достижениям Дьюи. Его не воспринимали как обычного кота, которого можно погладить. Любой постоянный посетитель библиотеки – все до единого! – чувствовал, что его и Дьюи связывают особенные отношения. Кот вызывал такие чувства у всех поголовно.
Шарон часто приводила свою дочку Эмми, у которой был синдром Дауна, повидаться с Дьюи. Обычно это происходило в воскресенье, когда наступала ее очередь кормить кота. В субботу утром Эмми спрашивала свою мать: «Завтра день Дьюи?» Первое, что делала Эмми в «день Дьюи», – бросалась на поиски кота. Когда он был юным, то обычно поджидал у дверей, а повзрослев, часто нежился на солнце у окна, где и находила его Эмми. Она хватала кота и тащила его к маме, чтобы они вместе могли его приласкать. «Привет, Дьюи. Люблю тебя», – мягко и нежно говорила Эмми, таким голосом с ней общалась мама. Для Эмми это был голос любви. Шарон опасалась, что Эмми будет слишком сильно тискать Дьюи, но она с ним дружила и понимала его так же хорошо, как любого из нас. Девочка всегда испытывала к нему удивительную нежность.
Ивонн Берри, одинокая женщина лет сорока, посещала библиотеку три-четыре раза в неделю. Каждый раз Дьюи отыскивал ее и минут пятнадцать проводил у нее на коленях. Затем хитрец жестом попросил ее открыть дверь ванной, чтобы он мог поиграть с водой. Это был их ритуал. Но в тот день, когда Ивонн пришлось усыпить собственного кота, Дьюи провел с ней больше двух часов. Он не знал, что случилось, но понимал – у Ивонн беда. Спустя много лет она рассказала мне эту историю, я видела, как важна она для нее до сих пор.
Век подходил к концу, жизнь менялась, а Дьюи взрослел. Теперь он проводил больше времени в своей кроватке, подвижные игры сменились спокойными поездками на книжной тележке в сопровождении Джой. Вместо того чтобы запрыгивать на тележку, он мяукал, чтобы Джой посадила его, и отправлялся в путешествие, как капитан в рубке своего корабля. Он перестал прыгать на осветительную арматуру: думаю, это не связано с физическими ограничениями, просто забава ему надоела. Кот не сторонился грубоватых проявлений симпатии, но предпочитал мягкость в обращении, как у одного бездомного, ставшего одним из лучших его друзей. Он каждый день появлялся в библиотеке, небритый, непричесанный и неумытый. Он ни с кем не говорил и ни на кого не обращал внимания. Ему был нужен только Дьюи. Он подхватывал кота и перекидывал себе через плечо. Дьюи, мурлыча, зависал в такой позе минут двадцать, пока этот человек делился с ним сокровенным.
Когда Дьюи перестал прогуливаться по верху книжных полок, Кей принесла из дому старую кошачью колыбельку и поставила ее поверх полочки на своем рабочем столе. Дьюи сворачивался в колыбельке и наблюдал за работой Кей. Она была внимательна к коту: клала свежую еду, расчесывала свалявшуюся шерсть, помогала мне купать его. Она не отличалась терпеливостью или мягкостью, но даже категоричное обращение с Дьюи завершалось ласковым поглаживанием его по голове. Однажды он прыгнул в свою лежанку, и полочка упала. Кот, растопырив все четыре лапы, упал в одну сторону, а блокноты и скрепки полетели в другую. Содержимое полки не успело осесть на пол, как Дьюи принялся оценивать последствия крушения полки.
– Похоже, тебя мало что пугает в этой библиотеке, да? – пошутила Кей, и ее улыбка ямочками заиграла на щеках. Думаю, эта улыбка всегда жила у нее в сердце.
«Только ванна и щетка», – мог бы признаться Дьюи, если говорить начистоту. Чем старше он становился, тем больше ненавидел расчесывание.
Кроме того, ему стало докучать общение с малышами, которые таскали и тискали кота. Он весь напрягался, показывая своим видом, что ему не нравится такое обращение. Однако никогда не обижал малышей и редко от них убегал. Когда какой-то ребенок начинал действовать ему на нервы, он просто отползал и прятался.
Малыши – это отдельная тема. Однажды я стала свидетельницей того, как Дьюи прыгал рядом с девчушкой в ходунках, которая с трудом переставляла ножки. Мне часто доводилось видеть, как он обращается с малышами, поэтому ни о чем не волновалась. Но с малышами надо обращаться деликатно, не говоря уж о молодых мамочках. К ним требовался особый подхо