д! Дьюи сидел со скучающим видом и на отдаленном расстоянии посылал мне немой вопрос: «Ты, кажется, уже ходишь?» Затем, решив, что я не смотрю в его сторону, он ползком придвинулся чуть ближе. «Там нет ничего интересного, – словно говорил он, – зацени мое поведение». Через минуту он повторил свой маневр. И еще раз. Медленно, дюйм за дюймом, он продвигался, пока не достиг ходунков. А затем просунул голову поверх ходунков, желая убедиться, что ребенок внутри, и лег, положив голову на лапы. Малышка протянула ручку и схватила кота за ухо. Дьюи повернул голову, чтобы ей было удобнее. Она засмеялась, затопала ножками и потянула его за ухо. Кот не шелохнулся и казался довольным.
В 2002 году мы приняли на работу Донну Стенфорд, нового помощника детского библиотекаря. Донна поездила по миру как волонтер Корпуса мира и недавно вернулась в Айову, чтобы ухаживать за матерью, у которой была болезнь Альцгеймера. Донна – спокойный и добросовестный человек, и я поначалу решила, что именно поэтому Дьюи проводит с ней много времени в детском отделении. Мне понадобилось немало времени, чтобы разобраться: Донна никого не знала в городе, кроме своей матери, и даже такое место, как Спенсер – а может быть, особенно такое место, как Спенсер, где все тесно связаны между собой, – могло показаться человеку со стороны холодным и замкнутым. Единственным здешним обитателем, кто привязался к Донне, был Дьюи. Он любил кататься, сидя у нее на плече, когда она в своем кресле на колесах направлялась к полкам, чтобы подобрать книги. Когда ему наскучило это положение, он опускался к ней на колени, чтобы Донна могла погладить его. Иногда она читала ему детские книги. Однажды я застала такую картину: Дьюи отдыхал, закрыв глаза, а Донна о чем-то сосредоточенно думала. По-видимому, что-то вызвало у нее удивление.
– Не волнуйся, – сказала я ей. – Это часть твоей канцелярской работы – иметь дело с этим котенком.
Затем появился Скотт, бойфренд Джоди. Бедный Скотт во время своего первого приезда в Спенсер окунулся в нашу жизнь, как говорится, с головой: мои родители отмечали золотую свадьбу. Это был не просто семейный праздник. Торжество проходило в Конвент-центре Спенсера, в котором насчитывалось четыреста пятьдесят посадочных мест. Но даже этот зал не мог вместить всех желающих. Когда дети Джипсонов поднялись на сцену, чтобы исполнить «Ты мой солнечный свет» на стихи, посвященные семье, а затем послушать соло моего брата Дуга «Посмотри на нас» Винса Джилла, вдоль стен стояло больше сотни людей, ожидавших своей очереди, чтобы поздравить папу и маму. Всю свою жизнь они воспринимали мир как единую семью.
Стоило Джоди покинуть дом, как наши отношения заметно улучшились. Мы понимали, что можем быть скверными соседями и отличными друзьями на расстоянии. Но, посмеиваясь над настоящим, мы старались не ворошить прошлое. Может, матерям и дочерям вообще не стоит этого делать. Но это не значит, что нельзя попытаться…
– Знаю, у нас с тобой был нелегкий период, Джоди.
– Что ты имеешь в виду, мама?
С чего начать? Мое здоровье. Мои отлучки. Беспорядок в ее комнате. Бренди.
– В Манкато. Помнишь? Мы проходили мимо магазина, и ты сказала: «Я так хочу эту рубашку, мама, но знаю, у нас нет денег, так что обойдусь». Ты не просто ее хотела, она была тебе необходима, но ты никогда не доставляла мне хлопот. – Я вздохнула: – Тебе было всего пять лет.
– Ох, мама, это просто жизнь.
И я поняла, насколько она права! И хорошее, и плохое – это просто жизнь. И пусть она продолжается. Не стоит переживать из-за прошлого. Вопрос в другом: с кем тебе придется делить завтрашний день?
Этим же вечером мы с Джоди позвали Скотта в библиотеку, чтобы он встретился с Дьюи. Вот тогда-то я и заметила, что у молодых людей серьезные отношения. Раньше Джоди никогда не знакомила своих бойфрендов с Дьюи, и, насколько могу судить, никого из них кот не интересовал. Увидев Джоди, Дьюи был на седьмом небе от радости. Она всегда была его любимицей. Скотт не мешал им побыть вместе, а потом осторожно взял Дьюи и погладил его. Не по животу, чего Дьюи совершенно не выносил, а по спинке. Положив Дьюи на плечо, он прошелся с ним по безлюдной библиотеке. Вытащил камеру и сделал несколько снимков для своей матери. Она слышала рассказы про Дьюи и была его большой поклонницей. У меня стало тепло на душе, когда увидела их вместе. Скотт казался нежным и любящим парнем. И как я могла не принять сердцем молодого человека, у которого хватило ума сделать фотографии для своей матери?
Мне как-то не пришло в голову, что в этом есть нечто необычное: молодая женщина приглашает своего бойфренда в библиотеку, чтобы познакомить с котом своей матери. Дьюи был членом нашей семьи, и его мнение тоже имело значение. Да и как кто-либо мог рассчитывать влиться в нашу семью, не познакомившись с котом? Я доверяла Дьюи и знала, что он способен почувствовать дурное; он был моим стражником и всегда защищал тех, кого любил. Наблюдая, как общаются Скотт с Дьюи и Дьюи со Скоттом, я увидела все, что хотела.
В эту минуту Дьюи не был для меня библиотечным котом – это был мой Дьюи. Я стала тем человеком, к которому он пришел за любовью и уютом. И дала ему и любовь, и уют. Он заменял мне близких, мужа или ребенка, хотя не считала себя одинокой и у меня хватало друзей. И не страдала от безделья и любила свою работу. Не стремилась найти в нем нечто особенное. Мы виделись не каждый день и жили врозь. Я могла весь день провести в библиотеке и не встретиться с котом. Но, даже не видя его, всегда помнила о его существовании. Мы нашли друг друга, чтобы делиться своей жизнью, и не только завтра, но и всегда.
Я считала Дьюи уникальным по сравнению с любым животным, которое мне довелось знать. Даже представить себе не могла, что животное может обладать такими качествами. Однако это ничего не меняло в главном: это был мой кот, принадлежавший библиотеке. Его место было среди читателей. День-два Дьюи с удовольствием проводил в моем доме, но стоило нам сесть в машину и отправиться в центр города, в библиотеку, он ставил передние лапы на приборную панель и, взволнованный, смотрел в окно. Поворачивать мне приходилось с осторожностью, чтобы он не упал. Когда до Дьюи доносились ароматы из «Сестерс-Мейн-стрит кафе», он понимал, что мы уже рядом, всего в нескольких кварталах. И в этот момент он по-настоящему приходил в возбуждение, сдвигался к подлокотнику и упирался лапами в боковое стекло, с нетерпением ожидая, когда дверца наконец откроется. «Мы здесь! Мы на месте!» Когда мы въезжали в аллею, он начинал неистово мяукать. Едва только открывалась дверца, он запрыгивал мне на руки, и я переносила его через порог. А затем…
Больше всего Дьюи любил свой дом.
Глава 22Дьюи отправляется в Японию
В начале 2003 года по электронной почте пришло письмо из Японии. Точнее говоря, его отправили из Вашингтона, округ Колумбия, по просьбе одного жителя Токио. Томоко Кавасуми представлял Общественный канал японского телевидения и хотел снять фильм о Дьюи. Компания специализировалась на съемках документального кино в формате HD и стремилась расширить свою аудиторию. Сначала они планировали цикл документальных фильмов о животных, но потом решили сосредочить внимание на кошачьих. О существовании Дьюи они узнали из публикации в японском журнале «Некобийори». Не будем ли мы возражать, если съемочная группа на день приедет в Спенсер?
Смешно сказать, но мы даже не представляли, что о Дьюи напишут в японском журнале.
Через несколько месяцев, в мае, в Публичную библиотеку Спенсера приехала группа из шести человек из Токио. Они прилетели в Де-Мойн, арендовали фургон и отправились в Спенсер. В мае Айова очень красива. Кукуруза поднялась на три-четыре фута, прямо на уровне глаз, и было видно, как во все стороны простираются поля. От Де-Мойна до Спенсера двести миль [около 322 км. – Ред.], и весь путь, миля за милей, тянулся однообразный пейзаж. О чем думала съемочная группа из Токио, когда три с половиной часа ехала по Айове среди зарослей кукурузы? Нам стоило поинтересоваться у них, по-видимому, они были единственными людьми из Токио, которые предприняли такую поездку.
В распоряжении группы был только один съемочный день, поэтому они попросили меня прийти в библиотеку пораньше. Выдалось на редкость дождливое утро. Переводчица, единственная женщина в составе группы, попросила меня открыть наружные двери, чтобы они могли установить в холле свои камеры. Они готовили технику, когда из-за угла показался Дьюи. Он еще не совсем проснулся и потягивал, разминая, задние лапы, как это обычно делают кошки спросонья. Увидев меня, он приблизился и кивнул мне.
«Ах, это ты. Что ты здесь делаешь в такую рань? Я ожидал тебя увидеть через двадцать минут».
По этому коту можно было проверять часы.
Как только группа установила свои камеры, переводчица сказала:
– Мы бы хотели, чтобы он снова поздоровался.
Ребята, искренне попыталась объяснить я, Дьюи здоровается только один раз, когда встречает меня утром. Мистер Хоши, режиссер, даже не стал слушать. Он привык не только отдавать указания, но и требовал беспрекословного подчинения. Сейчас он хотел еще раз увидеть кивок Дьюи.
Пришлось мне вернуться к своей машине и снова войти в библиотеку, сделав вид, что утром меня тут не было. Дьюи вытаращил глаза.
«Что это значит? Пять минут назад ты была здесь».
Я вошла в библиотеку, включила свет, а потом, выключив его, вернулась к машине, подождала пять минут и снова появилась на пороге библиотеки. Мистер Хоши рассчитывал таким образом перехитрить Дьюи, заставив его думать, что уже наступил следующий день.
Не сработало.
Мы около часа старались запечатлеть на пленке приветствие Дьюи. Наконец я сказала:
– Послушайте, все это время бедный кот сидит и ждет, когда его накормят. Я должна дать ему поесть.
Мистер Хоши согласился. Я подхватила Дьюи и побежала к его лотку. Меньше всего мне хотелось, чтобы японцы засняли его в приватной обстановке, как он тужится. Дьюи облегчился и неспешно приступил к завтраку. Когда он с ним покончил, съемочная группа уже расположилась внутри помещения. Они проехали полмира и действовали без церемоний.