Боже, какое облегчение! Это не страшно. У него запор.
Я изложила доктору суть проблемы. Он отнес Дьюи в процедурную, чтобы прочистить ему кишечник. Он также помыл кота, и тот был мокрым и озябшим. Он прыгнул на мои руки и умоляюще посмотрел на меня: «Помоги мне». Я видела: что-то беспокоило кота.
– Я нащупал какое-то уплотнение, – сказал доктор. – И это не фекалии.
– А что же это?
– Надо сделать рентген.
Через десять минут врач вернулся и сообщил результат: в желудке Дьюи обнаружена большая опухоль, которая сдавливала почки и кишечник. Вот почему он часто мочился и, скорее всего, по этой причине и промахивался.
– В сентябре этого не было, – сказал доктор Билл. – Похоже, рак прогрессирует. Придется сделать анализ, чтобы поставить окончательный диагноз.
Мы стояли, молча глядя на Дьюи. Мне не приходило в голову, что у него может быть опухоль. Никогда. Я знала о Дьюи все – его мысли и чувства, но это он скрывал от меня.
– У него боли?
– Да, подозреваю, что так. Опухоль быстро разрастается, и дальше будет только хуже.
– Вы можете дать ему обезболивающее?
– По сути, нет.
Я покачивала Дьюи, словно ребенка. В шестнадцать лет он не позволял мне так с собой обращаться. А теперь даже не делал поползновений сопротивляться. Он просто смотрел на меня.
– Как вы думаете, он постоянно испытывает боль?
– Вряд ли возможно что-то иное.
Этот разговор раздавил меня и уничтожил. Я чувствовала себя измотанной, беспомощной и усталой. Разум отказывался верить в приговор врача. Казалось, Дьюи будет жить вечно.
Я позвонила в библиотеку и сообщила, что Дьюи не вернется домой. Кей не было в городе. У Джой – выходной. За ней побежали в магазин «Сирс», но опоздали. Пришли несколько других сотрудников, чтобы попрощаться. Вместо того чтобы направиться к Дьюи, Шарон подошла ко мне и крепко обняла. Спасибо, Шарон. Мне так нужна поддержка! Затем я обняла Донну и поблагодарила ее за то, что она так любила Дьюи. Донна попрощалась с ним последней.
Кто-то сказал:
– Не знаю, хочу ли находиться здесь, когда его усыпят.
– Правильно, – сказала я. – Я побуду с ним наедине.
Доктор Билл отнес Дьюи в процедурную, чтобы приготовить инъекцию, затем принес его в свежем одеяльце и положил мне на руки. Я поговорила с Дьюи несколько минут. Рассказала, как любила его, как много он для меня значил и что мне не хочется, чтобы он страдал. Объяснила ему, что произошло и почему. Бережно закутала его в одеяло. Что я еще могла для него сделать? Я качала его на руках, покачиваясь в такт вперед и назад, – эта привычка появилась еще в те времена, когда он был котенком. Доктор Билл сделал ему первый укол и сразу – второй.
– Я проверю сердцебиение, – сказал он.
– Не стоит, – возразила я. – Я все пойму по его глазам.
Дьюи не стало.
Глава 27Любить Дьюи
Восемь дней я провела во Флориде. Не читала газет. Не смотрела телевизор. Не отвечала на телефонные звонки. Это был лучший способ отдалиться от мира, потому что тяжело переживала смерть Дьюи. Очень тяжело. Я села на рейс, вылетающий из Омахи, и проплакала всю дорогу до Хьюстона. Во Флориде я постоянно думала о Дьюи, молчаливо и в одиночестве, но меня окружала семья, которая всегда готова протянуть руку помощи.
Я понятия не имела, с какой скоростью распространилось известие о смерти Дьюи. На следующее утро, пока я в слезах сидела в самолете, летевшем в Хьюстон, местная радиостанция посвятила утреннюю передачу памяти Дьюи. Журнал в Сиукс-Сити напечатал некролог и длинную статью о нем. Через несколько часов известие о смерти Дьюи прозвучало в дневной сводке новостей на Си-би-эс. В библиотеку начали поступать звонки. Если бы я находилась в библиотеке, мне целый день пришлось бы отвечать на вопросы репортеров, потому что никто из моих коллег не чувствовал себя в праве общаться со СМИ. Ким, секретарь библиотеки, сделала короткое заявление, которое заканчивалось словами, которые сейчас я воспринимаю как прощание общества с Дьюи, – и все. Этого было вполне достаточно. В течение следующих нескольких дней некролог был опубликован в более чем двухстах семидесяти изданиях.
Реакция отдельных людей, которых потрясла смерть Дьюи, была ошеломляющей. Горожанам звонили друзья и родственники со всей страны, узнав о смерти Дьюи из местных газет или сообщений по местному радио. Одна местная пара находилась в отъезде и узнала новость от друзей из Сан-Франциско, которые прочитали о смерти Дьюи в «Сан-Франциско кроникл». Поклонники Дьюи несли дежурство в памятном карауле в библиотеке. Местные бизнесмены прислали цветы и памятные подарки. Эмми, дочь Шарон и Тони, подарила мне рисунок с портретом Дьюи: в центре листа два зеленых круга с полосками во все стороны. Это было прекрасно. Эмми просияла, когда я прикрепила ее рисунок к двери своего кабинета. Он был лучшим напоминанием о Дьюи.
Гэри Рома, режиссер документальной ленты о библиотечных котах, прислал мне длинное письмо. В частности, он писал: «Не знаю, говорил ли вам, но из множества библиотечных котов, которых мне довелось встретить по всей стране, моим любимцем стал Дьюи. Его красота, очарование и игривость были уникальными».
Томоко, представитель Общественного канала телевидения Японии, рассказал нам в письме, что о смерти Дьюи было объявлено по всей Японии, и многие опечалились, узнав о его кончине.
Марти Аттун, автор статьи в журнале, написала нам, что история Дьюи продолжает оставаться ее любимой. С тех пор прошли годы, и сейчас Марти – ответственный редактор. Казалось невероятным, что после сотен написанных статей Марти будет помнить о коте и тем более говорить о нем с такой любовью. Но Дьюи оставался верен себе. Он умел глубоко тронуть человека.
К тому времени, когда я вернулась к делам, на моем столе выросла гора писем и карточек высотой более метра. В ящике входящих сообщений меня ожидало свыше шестисот электронных писем. Многие послания пришли от людей, которые лишь однажды виделись с ним, но так и не смогли забыть. Сотни других писем были от людей, лично не знавших Дьюи. Спустя месяц после его смерти я получила более тысячи электронных писем со всего мира. До нас дошла весть о солдате в Ираке, который был глубоко опечален смертью Дьюи, несмотря на то что он каждый день сталкивался со смертью, а, может, именно потому. Мы получили письмо от четы из Коннектикута, сыну которых исполнилось одиннадцать лет; в свой день рождения мальчик попросил запустить воздушный шар в честь Дьюи. Мы получили множество подарков и пожертвований. Например, библиотекарь из Музея военно-морской истории преподнесла в дар четыре книги в память о нем. Она была знакома с историей Дьюи по публикациям и прочитала некролог о нем в «Вашингтон пост».
Многие горожане хотели, чтобы мы организовали панихиду. Я со своими коллегами не была сторонницей панихиды, но нам что-то следовало предпринять. В середине декабря, холодным субботним утром, все любившие Дьюи собрались в библиотеке, чтобы почтить память в последний раз, по крайней мере официально, их друга, который оказал такое влияние на их жизнь. Все мы стремились сделать эту встречу светлой. Я рассказала историю с летучей мышью, Одри – про прогулки Дьюи по светильникам, Джой припомнила поездки на тележке с книгами, а Шарон рассказала, как Дьюи вытащил мясо из ее сэндвича. Но вопреки нашим усилиям у многих на глазах стояли слезы. Две женщины плакали.
Эту встречу засняли несколько местных телевизионных станций. Мысль неплохая, но операторы явно были здесь лишними. Между нашими друзьями шли приватные разговоры: нам не хотелось изливать свою скорбь всему миру. А кроме того, собравшись вместе, мы понимали бессилие слов передать наши чувства к Дьюи. Было совсем непросто рассказать об этом необыкновенном коте. Мы застыли в молчании в окружении камер, и, казалось, замер весь мир. Это говорило красноречивее любых слов. Наконец местная школьная учительница нарушила молчание: «Людям может показаться: подумаешь, большое дело, это был всего лишь кот. Но именно в этом они не правы. Дьюи значил для нас гораздо больше». И все однозначно поняли, что она хотела этим сказать.
Мои воспоминания о Дьюи носили более личный характер. Коллеги помыли его мисочки и пожертвовали оставшийся после него корм, но я должна была забрать его игрушки. Мне пришлось убрать все с его полки: вазелин для свалявшейся шерсти, щетку, моток красного шнура, с которым он играл всю жизнь. Каждое утро я ставила машину на стоянке и направлялась в библиотеку, но Дьюи больше не поджидал меня у входа. Когда сотрудники вернулись в библиотеку, в последний раз навестив Дьюи, радиатор, перед которым он лежал каждый день, не работал. Каждое утро Дьюи устраивался поблизости, и он исправно служил. А сейчас, со смертью Дьюи, казалось, будто у радиатора отпала необходимость работать. Неужели неработающее устройство способно разбить вам сердце? Лишь спустя шесть недель я подумала, что надо починить радиатор.
Я решила кремировать Дьюи вместе с одной из его игрушек, Микки-Маусом, чтобы он не был одинок. Крематорий бесплатно предложил урну красного дерева с бронзовой пластинкой, но я отказалась. Дьюи вернулся в библиотеку в обычной пластиковой урне, внутри которой был синий бархатный мешочек. Я поставила урну на полку в своем кабинете и вернулась к работе.
Через неделю после поминальной службы я вышла из кабинета за полчаса до открытия библиотеки, задолго до появления первого посетителя, и сказала Кей:
– Время пришло.
Стоял декабрь, наступил очередной убийственно холодный день Айовы. Как тогда, в то первое утро и другие последующие. Приближался самый короткий день в году, и солнце еще не встало. Над головой темно-синее небо с пурпурными всполохами, на дорогах не было машин. Завывал студеный ветер, который налетал с канадских равнин, продувал насквозь улицы и уносился в сторону убранных кукурузных полей.
Мы перевернули несколько камней в маленьком садике перед библиотекой, пытаясь отыскать места, где земля еще не окончательно промерзла, но она вся была льдистой, и Кей понадобилось время, чтобы выкопать ямку. Над зданиями возле парковки уже взошло солнце, отбрасывая первые тени. Я положила в землю останки своего друга и сказала простые слова: «Ты всегда с нами, Дьюи. Это твой дом». Затем Кей бросила первую лопату земли, которая навечно погребла пепел Дьюи под окном детского отделения библиотеки, у подножия прекрасной статуи матери, читающей книгу своим детям. Когда Кей вернула камень на место вечного приюта Дьюи, я подняла глаза и увидела, что все сотрудники библиотеки стояли у окна и молча глядели на нас.