то не заметил.
Старый герцог обратился с горячим приветствием к Ромбуру, на голове которого все еще красовалась небольшая повязка.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, парень, — сказал он. — Как я обещал твоему отцу, ты и твоя сестра останетесь здесь с нами под защитой всей мощи Дома Атрейдесов до тех пор, пока все не встанет на свое место.
Кайлея как зачарованная смотрела на синее, затянутое облаками небо, словно никогда в жизни не видела настоящего небесного свода. Она дрожала и выглядела совершенно потерянной.
— А что, если это никогда не встанет на место?
Следуя светским приличиям, леди Елена подошла к дочери Верниуса и взяла ее за руку.
— Пойдем, дитя мое. Мы поможем тебе устроиться, потому что хотя бы на время, но эта планета станет твоим домом.
Ромбур обменялся со старым герцогом имперским рукопожатием.
— Э… я не могу словами выразить мою благодарность, сэр. Кайлея и я, мы оба понимаем, на какой риск вы пошли, дав нам убежище.
Елена оглянулась через плечо и посмотрела на мужа, но он не удостоил ее ответным взглядом.
Пауль жестом показал Ромбуру замок на скалах.
— Дом Атрейдесов ценит честь и верность превыше политики. — Он испытующе посмотрел на своего измотанного сына. Лето принял урок, как принимают удар меча. Юный Атрейдес глубоко вздохнул.
— Верность и честь, — повторил Пауль. — Так должно быть всегда.
~ ~ ~
Только Бог может создавать живых мыслящих тварей.
В Зале Рождений специального комплекса, расположенного на Валлахе IX, на медицинском столе истошно кричала новорожденная девочка, дочь, рожденная от генетической линии барона Владимира Харконнена. В воздухе висел удушливый запах крови и дезинфицирующих средств, слышалось только шуршание стерильного материала. Сильные лампы отбрасывали на стол яркий свет, отражавшийся от обложенных каменной плиткой стен и блестящих металлических поверхностей. Здесь, в этом зале, было рождено много дочерей Бене Гессерит, много новых Сестер.
Преподобные Матери, одетые в черные накидки, с обеспокоенностью, обычно не характерной для Бене Гессерит, сновали по залу с медицинскими инструментами, тревожно поглядывая на тощего младенца и переговариваясь между собой возбужденными голосами. Одна из Сестер шприцем набрала кровь девочки для экспресс-анализа, другая соскоблила кусочек кожи с маленького тельца для проведения генетического исследования. Все перешли на шепот. Тургор кожи низок, биохимия неважная, да и вес маловат…
Покрытая липким потом Сестра Гайус Элен Мохиам лежала на кровати, испытывая состояние близкое к дискомфорту. Было ощущение, что ее хорошенько поколотили, и сейчас Сестра Мохиам изо всех сил пыталась взять под контроль свое измученное тело. Хотя были предприняты все меры для того, чтобы задержать процесс старения, все же она выглядела слишком старой для деторождения. Эти роды дались ей с гораздо большим трудом, чем предыдущие восемь. Сейчас Сестра чувствовала себя древней и изношенной старухой.
Две санитарки-послушницы поспешно подошли к ее койке и откатили к сводчатому входу. Одна приложила кусок влажной материи ко лбу матери, а вторая приложила к ее рту губку, выжав несколько капель воды на сухой язык. Мохиам сделала все, что от нее зависело; остальное сделают Сестры. Она не знала, каковы планы Ордена на этого ребенка, но знала, что дитя должно выжить.
Девочку, лежавшую на смотровом столе, не ожидая получения результатов анализов и не стирая кровь и слизь с тела, повернули на бок, а потом на живот, чтобы сканировать всю поверхность крошечного тельца. Ребенку было холодно и страшно, и он кричал, слабее и слабее с каждым следующим мгновением.
Электронные сигналы о результатах проверки биосистем стекались в единый центр, на дисплее стали высвечиваться данные, которые могли теперь оценить эксперты Бене Гессерит. Преподобные Матери смотрели на колонку цифр слева, сравнивая результаты с цифрами правой колонки, показывавшими норму.
— Несоответствие просто поразительное, — спокойно произнесла Анирул, глаза ее широко раскрылись от удивления, придав лицу еще большее сходство с мордочкой серны. Разочарование легло непомерным грузом на плечи будущей Матери Квисаца.
— И оно в высшей степени неожиданно, — сказала Верховная Мать Харишка. Ее птичьи глазки, окруженные сетью морщин, блеснули недобрым огнем. Табу, которые запрещали Сестрам Бене Гессерит производить искусственное оплодотворение, запрещали и исследование состояния плода in utero[3]. Поникнув, пожилая женщина скосила глаза на покрытую потом Мохиам, которая приходила в себя, лежа на койке.
— Генетика нормальная, но этот… ребенок не совсем правильный. Мы сделали ошибку.
Анирул склонилась над ребенком и пристально взглянула на новорожденную. У младенца были неправильно развиты кости лицевого скелета, кожа была болезненно-бледной, плечи были вывихнуты из суставов. Для выяснения других врожденных аномалий и болезней, возможно хронических, требовалось более долгое время.
И мы предполагаем, что это создание сможет стать бабкой Квисац Хадераха? Слабость не может породить силу.
Внутри Анирул происходила невидимая борьба. Женщина старалась определить, что именно было сделано не так. И пусть другие Сестры назовут ее молодой и задиристой. Проекции в программе селекции были очень точны, да и Другая Память тоже дала совершенно однозначную информацию. Однако зачатая Владимиром Харконненом девочка получилась совсем не такой, какой должна была стать. Больной ребенок определенно не мог занять следующую ступень генетического пути, кульминацией которого — всего через два поколения — должно было стать рождение высшего существа, Чаша Святого Грааля Ордена Бене Гессерит.
— Может быть, вкралась ошибка в индекс спаривания? — спросила Верховная Мать, отворачиваясь от младенца. — Или это незапрограммированная аберрация?
— Наследственность никогда не бывает полностью детерминирована генетическим кодом, Верховная Мать, — ответила Анирул, отходя от ребенка. Ее самоуверенность как рукой сняло, но она не просила снисхождения. Она нервно провела рукой по своим волосам цвета темной бронзы.
— Проекции правильны. Думаю, что линии крови не работали в одном ритме… в данное время.
Верховная Мать оглянулась, посмотрев на врачей и других Сестер. Каждое слово, каждое движение из тех, что происходят сейчас здесь, должны быть тщательно записаны и запротоколированы в мельчайших деталях для передачи в Другую Память и последующего использования будущими поколениями. Ничто не должно пропасть втуне.
— Вы полагаете, что мы снова должны попытать счастья с бароном Харконненом? Он не самый уступчивый субъект, и с ним не очень легко договориться.
Анирул едва заметно улыбнулась. Каков подтекст.
— Наши проекции всегда выдают наибольшую вероятность. Это должен быть барон Харконнен, и это должна быть Мохиам. К этой точке мы пришли через тысячи лет тщательной селекции. У нас есть и другие кандидаты, но все они хуже, чем именно эта пара… Так что нам придется все проделать сначала. — Анирул постаралась рассуждать философски. — На этом пути случались и другие ошибки. Верховная Мать, но мы не можем допустить, чтобы одна неудача положила конец выполнению всей программы.
— Конечно, нет, — огрызнулась Харишка. — Надо снестись с бароном Харконненом. Пошлите туда лучшую и самую обаятельную Сестру. Пусть она работает с бароном, пока поправляется Сестра Мохиам.
Анирул уставилась на ребенка, лежавшего на столе. Уставшее и выбившееся из сил дитя замолчало и лишь шевелило ручками и сучило ножками. Ребенок не смог даже покричать положенное время. Да, это не самый лучший образец для основания селекционной линии.
Лежа на своей койке у выхода, Мохиам попыталась сесть, чтобы прояснившимся взором посмотреть на новорожденную девочку. Мгновенно заметив слабость и врожденные уродства, она застонала и без сил повалилась на простыни.
Верховная Мать Харишка постаралась, как могла, успокоить ее:
— Сейчас нам нужна твоя сила. Сестра, а не твое отчаяние. Мы постараемся, чтобы у тебя появился еще один шанс встретиться с бароном. — Она скрестила руки на груди и, шурша накидкой, покинула Зал Рождений, сопровождаемая своей свитой.
В Балконном Зале своего Убежища обнаженный барон, по обыкновению, любовался в зеркало на свое отражение. В обширном зале было громадное количество зеркал и море света, поэтому барон мог беспрепятственно смотреть на красоту и совершенство форм, которыми столь щедро одарила его Природа. Он был худощав и мускулист, кожа отличалась красивым и здоровым цветом, особенно хороша она была, когда его любовники не жалели времени на втирание ароматических мазей в каждую пору. Барон провел пальцами по кубикам мышц брюшного пресса. Великолепно.
Неудивительно, что ведьмы хотят совокупиться с ним во второй раз, чтобы получить потомство. В конце концов, он же замечательно красив. Они носятся со своими селекционными программами, как курица с яйцом, и естественно, им нужны добротные генетические линии. Его ребенок от этой болотной ведьмы Мохиам был, наверно, настолько хорош, что они решили использовать его, барона, еще раз. Он испытывал отвращение от самого предчувствия того, что должно было произойти, но спрашивал себя, а настолько ли это действительно ужасно.
Однако он против воли хотел знать, во исполнение каких планов будет использован этими злокозненными и таинственными женщинами его отпрыск. У них были многочисленные селекционные программы, и никто, кроме них самих, не разбирался в этих программах. Сможет ли он как-то использовать это в своих целях, или позже ведьмы используют его детей против него самого? Они никогда не поставляли бастардов, которые могли бы устроить династическую свару, впрочем, он никогда не вникал в эти вещи. Но что может извлечь из этого мероприятия лично он, барон Харконнен? Даже Пит