Металлическая рама входа, разогретая солнцем, заскрежетала, и Халлек посмотрел на нее, привлеченный резким звуком. Одновременно взгляд его скользнул по дальнему концу канала, где вода утекала самым бессовестным образом. При этом именно там, по плану, были высажены самые влаголюбивые растения, которые неминуемо погибнут, если не удастся восстановить ток воды по каналу. Халлек посмотрел на глупо выглядевший шатер ивы, обдуваемой знойным ветром и песком. Для него это дерево символизировало новую действительность Арракиса и его лично.
Мы оба чужаки на этой планете, подумал Гурни, глядя на иву.
Принятие решения затянулось, могли бы думать и побыстрее – им ведь очень нужны умелые бойцы. Однако у Халлека не было никаких иллюзий по поводу нового поколения контрабандистов. Это были уже не те люди, которые приютили его много лет назад, когда ему пришлось бежать после поражения герцога. Нет, эти люди всегда в первую очередь думают о своей выгоде.
Он опять принялся смотреть на несчастную глупышку иву. В этот момент Халлеку пришло в голову, что его новая реальность может смести всех этих контрабандистов и всех их друзей. Она же вполне способна уничтожить Стилгара с его хрупким нейтралитетом и пожрать вместе с ним другие племена, оставшиеся верными Алии. Все они стали колониальным народом. Халлек и раньше видел, как это бывает, зная о горечи такого положения по своей родной планете. Он ясно это видел, припомнив манерность городских фрименов, поведение жителей пригородов. Даже в столь деревенской обстановке сиетча признаки исконных обычаев стерлись, уступив место скрытности. Сельские районы стали колониями городов. Люди в глубинке подпадали под ярмо либо из жадности, либо из суеверия. Даже здесь, а может быть, особенно здесь, в отношениях людей чувствовалась подневольность, а отнюдь не свобода, как можно было бы ожидать. Эти люди были осторожны, скрытны, уклончивы. Любое проявление власти вызывало озлобление – будь это власть Регентства, Стилгара или их собственного Совета…
Я не могу им доверять, решил Халлек. Их можно лишь использовать, питая их недоверие к другим. Эта мысль навевала грусть. Покончено с бескорыстными обычаями свободных людей. Старый обычай выродился в пустой словесный ритуал, корни которого потеряны в глубинах памяти.
Алия хорошо справилась со своей задачей, наказав противников и щедро наградив сторонников и использовав имперские силы обычным способом, прикрыв ими все важные участки, сохраняя власть. Ее шпионы! Господи, можно себе представить, какие у нее были шпионы!
Халлек почти физически чувствовал те меры и контрмеры, с помощью которых Алия надеялась вышибить оппозицию из седла.
Если фримены будут спать и дальше, он победит, подумал Халлек.
Дверная заслонка за его спиной отворилась. На пороге появился служащий сиетча по имени Мелидес. Это был коротышка с бочкообразным телом и тонкими ножками. Защитный костюм только подчеркивал уродство этой фигуры.
– Мы принимаем тебя, – сказал Мелидес.
В голосе чиновника слышалось почти неприкрытое притворство. В действительности Халлеку было сказано, что убежище будет лишь временным.
Я останусь здесь до тех пор, пока мне не удастся угнать орнитоптер, подумал Халлек.
– Я очень благодарен вашему Совету, – сказал он, вспомнив об Эсмаре Туеке, именем которого был в свое время назван этот сиетч. Эсмар был давно мертв благодаря чьему-то предательству. Будь он жив, он перерезал бы горло этому Мелидесу при одном взгляде на него.
Любой путь, который сужает возможности будущего, может привести в смертельную ловушку. Люди движутся в будущее не по запутанному лабиринту, они идут навстречу широкому горизонту, на котором просматриваются уникальные возможности. Узкие проходы лабиринта соблазнительны лишь для тех людей, которые склонны зарываться носом в песок. Получающаяся в результате полового размножения уникальность в сочетании с множественностью – суть защита любого вида.
– Почему я не испытываю печали? – простонала Алия, глядя в потолок своего маленького, десять на пятнадцать шагов, кабинета с двумя высокими узкими окнами, из которых открывался вид на крыши Арракина.
Время близилось к полудню. Солнце немилосердно опаляло своими отвесными лучами котловину, в которой располагался город.
Алия опустила глаза и посмотрела на Буэра Аргавеса, бывшего табрита, а ныне помощника Зии, начальницы храмовой стражи. Аргавес только что принес весть о том, что Джавид и Айдахо убиты. Вокруг теснились придворные льстецы, адъютанты и стражники, стоявшие поодаль, но всем своим видом показывавшие, что им известно содержание вести, принесенной Аргавесом.
Плохие вести быстро разносятся по Арракису.
Для фримена Аргавес был слишком низкорослым, а круглое лицо делало его похожим на ребенка. Это был типичный представитель нового поколения фрименов, разжиревших на избытке воды и пищи. Алия смотрела на него, и ей казалось, что облик этого человека расколот надвое: один имел серьезное лицо с застывшим на нем озабоченным выражением и темные фиолетовые глаза, а другой отличался уязвимостью и чувственностью. Особенно нравились Алии его полные губы.
Хотя не было еще и полудня, Алии казалось, что уже наступил вечер – такая мертвая тишина стояла вокруг.
Айдахо должен был умереть на заходе солнца, сказала она себе.
– Как же получилось, что ты, Буэр, доставил столь дурную весть? – заметив, как его глаза сразу стали живыми и настороженными.
Аргавес заговорил хриплым, едва слышным голосом:
– Я отправился туда с Джавидом, вы помните? А когда… Стилгар послал меня к вам, то велел передать, что я несу вам его последние обязательства.
– Последние обязательства, – словно эхо повторила Алия. – Что он хотел этим сказать?
– Не знаю, госпожа Алия, – жалобно произнес он.
– Расскажи мне еще раз, что ты видел, – приказала Алия, почувствовав при этом, что по ее коже пробежал предательский холодок.
– Я видел. – Аргавес нервно покрутил головой, посмотрел на пол под ногами Алии и снова заговорил: – Я видел Священного Супруга, лежавшего мертвым на полу в центральном проходе, и тело Джавида в боковом проходе. Женщины уже готовили обоих для Хуануя.
– И Стилгар позвал тебя, чтобы ты увидел эту сцену?
– Истинно так, моя госпожа. Стилгар меня вызвал. Он послал Модибо, своего посыльного. Модибо ни о чем не предупредил меня, только сказал, что меня зовет Стилгар.
– И ты увидел на полу в проходе тело моего мужа?
Аргавес метнул на Алию мгновенный острый взгляд и снова тупо уставился в пол.
– Да, моя госпожа. Рядом лежал труп Джавида. Стилгар сказал мне… сказал мне, что Священный Супруг убил Джавида.
– А мой муж… Ты говорил, что Стилгар…
– Он сам лично сказал мне об этом, моя госпожа. Стилгар сказал, что это сделал он. Сказал, что Священный Супруг спровоцировал его и привел в неописуемую ярость.
– Ярость, – повторила Алия. – Что же он сделал?
– Он не сказал. Я спрашивал многих, но никто мне не ответил.
– И потом тебя послали ко мне с этой вестью?
– Да, моя госпожа.
– Ты ничего не мог сделать?
Аргавес нервно облизнул губы.
– Там распоряжался Стилгар. Это его сиетч.
– Ясно, и ты всегда подчинялся Стилгару.
– Всегда, моя госпожа, пока он сам не освободил меня от моих уз.
– То есть когда он послал тебя ко мне на службу?
– Теперь я подчиняюсь только вам, моя госпожа.
– Это правда? Скажи мне, Буэр, если я прикажу тебе убить Стилгара, твоего прежнего наиба, ты сделаешь это?
Он твердо посмотрел ей в глаза.
– Если вы прикажете, моя госпожа.
– Я приказываю. Как ты думаешь, куда он ушел?
– В Пустыню; это все, что мне известно, моя госпожа.
– Сколько людей он взял с собой?
– Примерно половину.
– С ним Ганима и Ирулан!
– Да, моя госпожа. Остались только те, кто обременен женами, детьми и имуществом. Стилгар сказал, что, кто хочет, может идти с ним, кто не хочет, того он освобождает от клятвы верности. Многие отринули клятву. Теперь они выберут себе нового наиба.
– Я сама выберу им наиба. Им станешь ты в тот день, когда принесешь мне голову Стилгара.
Аргавес не мог принять это предложение без внутренней борьбы. Таков фрименский обычай. Но он согласился.
– Как прикажете, моя госпожа. На какие силы я могу рассчитывать?
– Поговори с Зией. Я не могу дать тебе много орнитоптеров, они нужны мне здесь. Но бойцов у тебя будет достаточно. Стилгар опозорил свою честь. Многие пойдут служить мне по доброй воле, чтобы поквитаться с ним.
– Я позабочусь об этом, моя госпожа.
– Постой! – Она мгновение изучала его, думая, кого бы послать для наблюдения за этим ранимым дитем. За ним надо смотреть в оба, пока он не проявит себя. Зия знает, кого надо послать.
– Я могу идти, моя госпожа?
– Нет, я должна побеседовать с тобой наедине, чтобы обсудить детали устранения Стилгара. – Она прикрыла лицо руками. – Я не надену траур до тех пор, пока не свершится моя месть. Дай мне несколько минут, чтобы собраться с духом.
Она опустила руки.
– Одна из моих камеристок проводит тебя.
Алия подала знак своей новой статс-даме Шалус.
– Пусть его вымоют и обрызгают духами – от него за версту воняет червем.
– Слушаюсь, госпожа.
Алия повернулась, изобразила на лице скорбь, которой не испытывала, и направилась в свои покои. Там, в спальне, захлопнув дверь, она дала волю своему гневу и топнула ногой.
Будь проклят этот Дункан! Почему? Почему? Почему?
Она поняла, что Айдахо сознательно спровоцировал Стилгара на убийство. Он убил Джавида и спровоцировал Стилгара. Это говорит о том, что он все знал о Джавиде. Это было последнее послание от Дункана. Его прощальный жест.
Она еще раз в ярости топнула ногой, мечась по покоям, как разъяренный зверь.
Будь он проклят! Будь он проклят! Будь он проклят!