– Сафир, у пары наших в Арракине остались жены. Они… Ты понимаешь, что они могут сейчас чувствовать?
Фримен все еще держал кулак рядом с ухом.
– Так будет меж нами союз воды, Сафир Хават, или нет? – проговорил он.
Хават не мог решиться. Он уже начал понимать слова своего собеседника под этой нависшей скалой, но опасался реакции собственных солдат, когда и они поймут смысл происходящего.
– Союз воды, – сказал он наконец.
– Пусть наши племена объединятся, – произнес фримен, опустив кулак.
Словно дождавшись сигнала, со скалы соскользнули четверо, торопливо подбежали к мертвецу, завернули его в широкий кусок ткани, подняли и бросились направо, к стене утеса. Ноги бегущих вздымали пыль.
Все свершилось прежде, чем усталые люди Хавата сообразили, в чем дело. Группа, уносившая завернутое в одеяние тело, скрылась за утесом.
Один из людей Хавата крикнул:
– Куда они унесли Арки? Он был…
– Они забрали его… чтобы похоронить, – ответил Хават.
– Фримены не хоронят своих мертвецов! – крикнул тот. – Не дури нас, Сафир. Мы знаем, что они делают. Арки был один из…
– Рай обещан тому, кто умер, служа Лисан аль-Гаибу, – сказал фримен. – Если он и впрямь Лисан аль-Гаиб, как вы говорите, зачем тогда рыдания скорби? Память о тех, кто умер за него, переживет поколения.
Но люди Хавата подступали, не скрывая гнева. Один из них ухватился за бластер, потянул его за рукоятку из кобуры.
– А ну, всем стоять! – рявкнул Хават, преодолевая охватившую мышцы усталость. – Эти люди уважают наших мертвых. Обычаи различны, но суть одна и та же.
– Они собираются выпить всю воду из Арки, – оскалился мужчина с бластером.
– Твои люди хотят поприсутствовать на церемонии? – спросил фримен.
«Он даже не понимает, в чем дело», – подумал Хават. Такая наивность фримена почти пугала.
– Они беспокоятся о мертвом, его уважали, – промолвил Хават.
– Вашему другу будет оказано такое же уважение, как и нашим собственным покойникам, – сказал фримен, – но это союз воды, и мы знаем обычай. Плоть принадлежит самому человеку, а вода – племени.
Мужчина с бластером подступал все ближе. Хават быстро проговорил:
– Вы поможете нашим раненым?
– Союз воды не имеет условий, – отвечал человек пустыни, – мы сделаем для вас все, что племя делает для своих. Во-первых, мы оденем вас в костюмы и снабдим всем необходимым.
Человек с бластером в руке нерешительно остановился. Адъютант Хавата произнес:
– Что же, мы получаем помощь за Арки… за его воду?
– Не получаем, – ответил Хават, – мы становимся для них своими.
– Обычаи различаются, – пробормотал кто-то из его людей.
Хават начал успокаиваться:
– Они помогут нам добраться до Арракина.
– Мы будем убивать Харконненов, – сказал фримен, ухмыльнулся и добавил: – А еще – сардаукаров. – Он отступил назад, сложив руку воронкой, приставил ее к уху. – Кто-то летит. Прячьтесь под скалой и не шевелитесь.
Хават махнул рукой, и люди его повиновались.
Тронув Хавата за руку, фримен подтолкнул его к остальным.
– Биться надлежит во время битвы, – произнес он.
Пошарив у себя под одеянием, он извлек небольшую клеточку, достал из нее маленькое существо. Хават увидел крошечную летучую мышь. Она повернула голову и посмотрела на него сплошь синими, как у фримена, глазами.
Фримен погладил мышь, приласкал ее, что-то проворковал. Склонившись над головой зверька, он уронил каплю слюны в подставленную пасть. Мышь расправила крылья, но осталась на раскрытой ладони. Фримен извлек крошечную трубочку, подержал рядом с головой зверька и проговорил что-то, потом, подняв существо на ладони, подбросил его в воздух.
Мышь метнулась в сторону, к утесу, и пропала из виду.
Сложив клетку, фримен затолкал ее под одеяние и вновь прислушался, склонив голову.
– Они – люди возвышенностей, – сказал он. – Удивительно, что им здесь нужно?
– Известно, что мы отступали в эту сторону, – промолвил Хават.
– Охотник никогда не должен забывать, что и на него может отыскаться охотник, – сказал фримен. – Поглядите на противоположную сторону котловины, вы что-то увидите.
Прошло немного времени.
Кое-кто из людей Хавата пошевелился, ворча.
– Будьте безмолвны, как перепуганная дичь, – свистящим шепотом проговорил фримен.
Хават различал около утеса напротив какое-то шевеление, что-то бурое двигалось по бурому песку.
– Мой маленький друг отнес сообщение, – шепнул фримен, – он хороший вестник и ночью, и днем. Мне было бы жаль потерять такого.
Там, за впадиной, все замерло, и на простиравшихся впереди четырех-пяти километрах песчаной равнины теперь не было ничего, только под напором усиливающейся жары подрагивал воздух, колоннами восходя кверху.
– А теперь полнейшее молчание, – шепнул в сторону фримен.
Из ущелья в утесе напротив чередой показались фигуры и, пыля, направились прямо через впадину. Хавату они показались фрименами, только какими-то очень уж неуклюжими. Он насчитал в этой цепочке шестерых человек, тяжело ступающих по песку.
Негромкое хлопанье крыльев раздалось откуда-то справа. Аппарат выпрыгнул из-за скалы прямо над головой… топтер Атрейдесов, наспех перекрашенный в боевые цвета барона. Топтер нырнул к людям, пересекавшим котловину.
Цепочка идущих замерла на гребне дюны, дрогнула.
Описав крутую петлю, топтер, подняв пыль, плюхнулся в песок перед фрименами. Из него вынырнули пятеро, Хават успел заметить вокруг них легкое подрагивание щитов, отталкивающих пыль, угадать в их движениях жесткую уверенность сардаукаров.
– Эх-х! Снова эти дурацкие щиты, – прошептал фримен, что сидел рядом с Хаватом. Он поглядел на юг, где скал вокруг котловины не было.
– Это сардаукары, – шепнул Хават.
– Хорошо.
Сардаукары приближались к поджидавшей группе фрименов, охватывая их полукольцом. На обнаженных лезвиях поблескивало солнце. Фримены стояли тесно, явно не проявляя беспокойства. И вдруг песок там, где были обе группы, словно вскипел, из поднявшегося облака выбежали фримены – вот они уже у топтера, вот и в нем. Но там, где сошлись бойцы, на гребне дюны, пыль мешала видеть происходящее.
Наконец пыль улеглась. Стоять остались только фримены.
– Они оставили в топтере только троих, – сказал фримен, сидевший возле Хавата. – Удачно вышло, похоже, аппарат мы сумели захватить неповрежденным.
За спиной Хавата кто-то из его людей выдохнул:
– Ведь это были сардаукары!
– Ты заметил, как лихо они бились? – спросил фримен.
Хават глубоко вздохнул. Пахло раскаленной пылью, было жарко и сухо. Сухим же голосом, под стать всей этой суши, он ответил:
– Действительно здорово, на самом деле.
Захваченный топтер, резко взмахнув крыльями, взмыл вверх, по пологой дуге забирая на юг. Сложил на лету крылья.
«Значит, эти фримены умеют управляться и с топтерами», – подумал Хават.
На дальней дюне фримен замахал квадратным зеленым куском полотна: раз, другой.
– Летит еще один! – рявкнул фримен рядом с Хаватом. – Будьте наготове. Я надеюсь, что мы отправимся дальше без новых неудобств.
«Ничего себе неудобства», – подумал Хават.
На его глазах с запада, с высоты, два топтера стремительно снижались на тот пятачок песка, откуда вдруг исчезли фримены. Только восемь синих пятен – тел сардаукаров – осталось распростертыми в месте событий.
Над головой Хавата из-за утеса выскользнул еще один топтер. Ментат судорожно втянул воздух при виде большого транспорта. Аппарат медленно взмахивал огромными крыльями – гигантская птица, с трудом возвращающаяся в гнездо.
Вдали один из снижающихся топтеров полоснул по песку пурпурным карандашом лазера, вздымая шлейф пыли.
– Трусы! – выдохнул фримен возле Хавата.
Транспорт направился к синим пятнам тел. Широко расправив крылья, топтер забил ими, тормозя в воздухе.
Неожиданный металлический блеск на юге привлек внимание Хавата. Оттуда, сложив крылья, пикировал топтер, струи его двигателей золотом отливали на темном серебристо-сером небе. Словно стрела, несся он к транспортеру, щит на котором был выключен, – вокруг стреляли из бластеров. И врезался прямо в него.
Рев взрыва потряс котловину, со скал посыпались камни. Там, где только что был транспортер и два топтера, взметнулся гейзер огня, поглотивший все…
«Это взорвался фримен в захваченном топтере, – понял Хават. – Он пожертвовал собой, чтобы ликвидировать вражеский транспортер. Великая Мать! Кто же эти фримены…»
– Вполне разумно, – пояснил фримен. – В том аппарате было порядка трехсот человек. Теперь распорядимся их водой и подумаем о захвате следующего топтера…
И тут невиданным медленным дождем на песок, на скалы перед ними посыпались синие мундиры барона – падение замедляли поясные гравипоплавки. В какое-то мгновение Хават успел рассмотреть перекошенные боевой яростью лица сардаукаров. Все были без щитов: в одной руке – нож, в другой – станнер.
Брошенный нож ударил в горло соседа Хавата. Фримен упал ниц. Хават едва успел вытащить собственный нож, когда игла станнера повергла его в беспамятство.
Муад'Диб действительно мог видеть будущее, но вы должны понимать ограниченность его дара. Взять зрение. У вас есть глаза, но в темноте они бесполезны. Если вы на дне ущелья, то увидите лишь его стенки. Так и Муад'Диб не всегда по собственному желанию мог заглянуть в таинственные края грядущего. Он предупреждает нас, что пророчество – даже одно слово в нем – может полностью изменить все будущее. Он говорит нам о том, как широко видение времени, однако же когда мы проходим сквозь него, оказывается, что время – лишь узкая дверь. Он всегда отвергал искушение выбрать ясную и безопасную дорогу, предостерегая: «…такая дорога ведет к застою».
Когда из тьмы над ними выскользнули орнитоптеры, Пол схватил мать за руку и выпалил: