– Такое вполне вероятно.
– Император вновь вернет здесь власть Харконненам, может быть, сюда назначат Тварь Раббана. Пусть. Раз он, Император, увяз в этом деле по уши, пусть считается с возможностью объявления Протеста Благородных Ландсрааду. Пусть он ответит, где…
– Пол! – одернула его Джессика.
– Если Высокий Совет Ландсраада примет это дело к рассмотрению, итог может быть лишь один, – ответил Кайнс, – всеобщая война Домов с Империей.
– Хаос, – сказала Джессика.
– Но я изложу свое дело Императору, – сказал Пол, – и предложу ему альтернативу хаосу.
Джессика сухо проговорила:
– Шантаж.
– Один из инструментов государственной власти, как ты сама учила, – ответил Пол с заметной для Джессики горечью в голосе. – У Императора нет сыновей, только дочери…
– Метишь на трон? – спросила Джессика.
– Император не станет рисковать, – сказал Пол, – иначе Империя рухнет в тотальной войне. Испепеленные планеты, всюду хаос… он не пойдет на это.
– Ты затеял отчаянную игру, – проговорил Кайнс.
– Чего больше всего опасаются Великие Дома Ландсраада? – спросил Пол. – Именно того, что происходит на этой планете… Того, что сардаукары станут душить их поодиночке. Поэтому и существует Ландсраад. В этом основа Великой Конвенции. Только объединившись, они могут противостоять Империи.
– Но они…
– Они боятся именно этого, – подчеркнул Пол. – Арракис превратится в тревожный симптом. Каждый будет видеть свою судьбу в участи моего отца – отбитой от стада и зарезанной овцы.
Кайнс поглядел на Джессику:
– Его план сработает?
– Я не ментат, – ответила Джессика.
– Но вы же из Дочерей Гессера.
Она оценивающе глянула на него и сказала:
– У этого плана есть и сильные, и уязвимые стороны… как и у любого плана на подобной стадии. Вообще, успех зависит столько же от замысла, сколько и от исполнения.
– «Закон есть предельный случай науки», – процитировал Пол. – Эти слова написаны над дверью Императора. Я хочу показать ему силу закона.
– Но я не уверен, что могу доверять замыслившему этот план, – сказал Кайнс. – У Арракиса собственные планы, мы…
– С высоты трона, – промолвил Пол, – я могу сделать рай из Арракиса мановением руки. Такой монетой я отплачу вам за поддержку.
Кайнс застыл:
– Моя преданность не продается, сир.
Пол поглядел на него через стол, встретив холодный яростный взгляд синих в синем глаз на бородатом властном лице. Жесткая улыбка коснулась губ Пола, он произнес:
– Хорошо сказано, прошу прощения.
Встретив взгляд Пола, Кайнс ответил:
– Ни один Харконнен ни разу не признал собственной ошибки. Быть может, ты и отличаешься от них, Атрейдес.
– Скорей всего, это просто порок их воспитания, – ответил Пол. – Ты говоришь, что не продаешься… только, думаю, у меня найдется такая монета, которая тебе подойдет. За твою преданность я предлагаю тебе собственную… целиком.
«Эта искренность сына характерна для Атрейдесов, – думала Джессика. – И у него есть это громадное достоинство, граничащее с наивностью, но какая в ней на самом деле кроется сила!»
Она заметила, что слова Пола потрясли Кайнса.
– Чепуха, – пробормотал Кайнс, – ты просто мальчишка и…
– Я – герцог, – сказал Пол, – и я – Атрейдес. Никто из нашей семьи не нарушал такой клятвы.
Кайнс сглотнул.
– И когда я говорю «целиком», – сказал Пол, – я имею в виду – полностью. Если нужно будет, я отдам за тебя жизнь.
– Сир! – вырвалось у Кайнса, но Джессика видела теперь, что говорит он не с мальчиком пятнадцати лет, но с мужчиной, высшим. Теперь это слово в устах Кайнса обрело истинное значение.
«Сейчас он отдал бы жизнь за Пола, – подумала она, – и как у Атрейдесов получается это так легко и быстро?»
– Я понимаю, – сказал Кайнс, – но Харкон…
Дверь за спиной Пола распахнулась. Он вихрем обернулся… Лицом к битве – крикам, звону стали, восковым искаженным физиономиям в коридоре.
Вместе с матерью Пол метнулся к двери. Айдахо прикрывал проход; мерцал щит, виднелись налитые кровью глаза, вздымались руки, мечи тщетно обрушивались на щит; озарившись красным огнем выстрела, щит отразил пулю станнера. Клинки Айдахо то и дело высовывались из щита, двигаясь вперед и назад, кровь капала с них.
Потом Кайнс оказался рядом с Полом, вдвоем они всей силой навалились на дверь. Пол успел в последний раз бросить взгляд на Айдахо, перед которым роились мундиры Харконненов, – на его резкие рассчитанные выпады, черные спутанные волосы, в которых вдруг расцвел алый цветок смерти. Дверь закрылась, Кайнс с лязгом задвигал засовы.
– Похоже, я решил, – сказал Кайнс.
– Кто-то обнаружил ваши машины, прежде чем их отключили, – сказал Пол. Заметив отчаяние в глазах матери, он оттащил ее от двери.
– Я должен был заподозрить неладное сразу же, ведь кофе так и не подали.
– У тебя есть запасной выход отсюда? – спросил Пол. – Придется воспользоваться им!
Кайнс глубоко вздохнул и произнес:
– Эта дверь продержится минут двадцать, если обойдется без бластеров.
– Они побоятся пользоваться ими из опасения, что на нас щиты.
– Это были сардаукары в мундирах барона, – прошептала Джессика.
В дверь мерно забарабанили.
Кайнс показал направо, на ряд шкафов. Подойдя к первому, он выдвинул ящик, что-то покрутил в нем. Вся стена со шкафами отъехала вбок, открывая черную пасть тоннеля.
– Тоже пласталь, – пояснил Кайнс.
– Вы неплохо оборудовались, – сказала Джессика.
– Мы прожили под пятой Харконненов восемьдесят лет, – произнес Кайнс и, подтолкнув их в пустоту, закрыл дверь.
Во внезапной тьме Джессика увидела перед собой на полу светящуюся стрелу. Сзади раздался голос Кайнса:
– Здесь мы разделимся. Эта стена прочнее. Она выдержит по крайней мере час. Следуйте вдоль стрел. Они будут гаснуть, когда вы пройдете. Через лабиринт вы попадете к другому выходу, там спрятан топтер. Над нами в пустыне буря. Ваша единственная надежда – подлететь к ее гребню, нырнуть в него, мчаться на нем. Мои люди проделывали такое, когда приходилось красть топтеры. Если не потеряешь высоту, можно уцелеть.
– А что будет с тобой?
– Попытаюсь спастись иначе. Если меня схватят… что же, я пока еще императорский планетолог. Скажу, что был вашим пленником.
«Бежим, словно трусы, – думал Пол, – но что еще остается делать, если я хочу отомстить за отца?» Он обернулся лицом к двери.
Джессика заметила его движение и сказала:
– Дункан мертв, Пол, ты видел рану. Для него ничего уже нельзя сделать.
– Когда-нибудь я заставлю их заплатить за все дорогой ценой, – проговорил Пол.
– Только если сейчас поторопишься, – сказал Кайнс.
Пол почувствовал руку мужчины на своем плече.
– Где мы встретимся, Кайнс? – спросил он.
– Я пошлю фрименов разыскивать вас – путь бури известен. Поторопись, и пусть Великая Мать дарует вам удачу…
Они услышали, как он уходил, оступаясь во тьме. Нащупав ладонь Пола, Джессика легко потянула.
– Нам не следует разлучаться, – сказала она.
– Да.
Он последовал за ней вдоль первой стрелы, она потемнела, едва их ноги коснулись ее. Впереди маячила другая стрела.
Оба прошли по ней, убедились, что она погасла, заметили впереди новую…
Теперь они бежали.
«Планы в планах, и в них планы, и вновь планы, – думала Джессика. – А не исполняем ли мы чужой план?»
Стрелы на полу указывали путь: повороты мимо открывающихся боковых ходов, еле заметных в тусклом люминесцентном свете. Некоторое время они шли вниз, потом коридоры повели вверх. Наконец они добрались до ступенек, почти сразу же за ними тускло засветилась стенка с темной ручкой в середине.
Пол повернул ручку. Дверь отворилась. Вспыхнул свет, открывая взгляду грубые каменные стенки пещеры, посреди которой стоял орнитоптер. За ним на плоской серой стене обозначался контур двери.
– Куда отправился Кайнс? – спросила Джессика.
– Он поступил так, как и должен был поступить умелый партизанский вожак, – сказал Пол. – Разделил нас на две группы и устроил так, что не сможет сказать, где мы, если его захватят. Он и в самом деле не будет знать.
Пол за руку втянул ее в открывшийся зал с орнитоптером посредине. Ноги их вздымали пыль с земли.
– Здесь давно никого не было, – сказал он.
– Кайнс уверен, что его фримены отыщут нас, – проговорила она.
– Я разделяю эту уверенность.
Пол выпустил ее руку, подошел к левой дверце орнитоптера, открыл ее и забросил ранец на заднее сиденье.
– Он защищен от детекторов, – сказал он. – На приборную панель вынесено дистанционное управление дверью и освещением. Восемьдесят лет под Харконненами научили их скрупулезности.
Джессика прислонилась к другому борту, пытаясь восстановить дыхание.
– Надо всем районом Харконнены, конечно же, установили наблюдение, – сказала она, – они не глупы.
Обратившись к своим способностям и оценив направление, она показала направо:
– Буря, которую мы видели, в той стороне.
Пол кивнул, ему вдруг расхотелось шевелиться. Он понимал причину, но знание это не принесло пользы. В какой-то момент этой ночью он принял решение, обращенное в глубокую незвестность. Он понимал область времени, окружавшую их, но то, что было здесь и сейчас, оставалось загадкой. Словно бы издали он видел, как с равнины спускается в ущелье, но из многих путей наверх лишь один выводил Пола Атрейдеса к свету.
– Чем дольше мы ждем, тем лучше они подготовятся, – сказала Джессика.
– Забирайся внутрь и пристегнись, – велел он.
Следом за ней Пол залез в орнитоптер, пытаясь свыкнуться с мыслью, что перед ним темное будущее, которого он не видел в пророческих видениях. Вдруг с негодованием он понял, что все более и более доверяется им… и что это слабость, особенно теперь, когда пришло время решать.
«Если будешь полагаться только на зрение, остальные чувства ослабнут», – так говорили Дочери Гессера. Он задумался, давая себе слово не делать более этой ошибки… если останется жив.