Громкое эхо сотрясло песок под ногами.
Пол на два шага отступил вбок.
Бум! Бум!
– Барабанные пески, – охнула Джессика.
Пол восстановил равновесие, мельком глянул вперед, на скалы, – сотни две метров. Позади послышался шорох – словно ветер, словно бурлящий поток… там, где совсем нет воды.
– Бежим! – взвизгнула Джессика. – Пол, бежим!
И они побежали.
Песок барабаном грохотал под ногами. А потом начался мелкий гравий. На какое-то время бег был отдыхом для мышц, ноющих от непривычно неритмичного движения. Бег привычен, в нем есть ритм. Но песок и гравий – плохая опора для ног. А шипение приближалось, как буря, готовая поглотить их.
Споткнувшись, Джессика упала на колени. Она ощущала теперь только усталость, ужас и неотвратимое приближение звука.
Пол потянул ее вверх.
Они побежали дальше, не выпуская рук друг друга.
Из песка перед ними вырос тонкий шест, они миновали его, увидели другой.
Лишь когда оба шеста остались за спиной, Джессика смогла изумиться.
Вот еще один… а за ним – трещина в скальной стене.
Еще один.
Скала!
Наконец она под ногами – жесткая поверхность! Ощущение это придало Джессике сил.
Глубокая трещина уходила в стену утеса перед ними. Они рванулись к ней, забились в ее узкое лоно.
Позади звук движения червя замер.
Джессика и Пол, оцепенев, глядели в пустыню.
Там, где кончались дюны, метрах в пятидесяти от скального подножия вздыбился серебристо-белый холм, весь в потоках песка и пыли. Он рос, становился все выше и выше. И вот в нем разверзлась гигантская ищущая пасть – черная круглая дыра, края которой поблескивали в лунном свете.
Пасть тянулась к ним, к расселине, где прижались друг к другу Джессика и Пол. В ноздри им ударил запах корицы. На хрустальных зубах червя поблескивал лунный свет.
Громадный рот сновал из стороны в сторону.
Пол затаил дыхание.
Джессика, сжавшись в комок, не отводила глаз.
Лишь напряженная концентрация, практикуемая Бинэ Гессерит, помогла ей осилить первобытный ужас, подавить наследственный страх, угрожавший переполнить ее разум.
Пол чувствовал душевный подъем. Только что через временной барьер он попал в еще более незнакомое ему место. Впереди – тьма, внутренний взор не в состоянии что-либо различить в ней. Словно один шаг низвергнул его в колодец или, точнее, во впадину между двумя волнами времени, откуда будущее неразличимо. Ландшафт коренным образом изменился.
Но обступившая его тьма, неизведанность времени не пугали его, напротив, все чувства словно обострились. Он понял, что впитывает и зрением, и прочими чувствами знания об этой твари, что поднялась из песков, разыскивая его. Пасть ее была метров восемьдесят в диаметре. Изогнутые кристаллы зубов, словно крисы, поблескивали вокруг… дыхание извергало густой запах корицы… альдегидов… кислот…
Червь ударил головой в скалу над ними, затмив свет луны. Дождь мелких камней и песка осыпался на их узкое укрытие.
Пол толкнул мать глубже в расщелину.
Корица! Запах ее заполнял все вокруг.
«Что общего у червя со специей – с меланжем?» – спросил он себя. И он вспомнил, как Лайет-Кайнс проговорился о связи червя и специи.
Барррууум!
Сухой гром прокатился откуда-то справа.
И снова: барррууум!
Червь втянулся обратно в песок, на мгновение застыл, поблескивая в лунном свете зубами.
Тук! Тук! Тук! Тук!
«Новая колотушка!» – подумал Пол.
Она загрохотала справа.
Дрожь пробежала по телу червя. Он оседал все глубже и глубже в песок. Аркой высилась теперь над песком пасть, словно вход в тянущийся под дюнами туннель.
Зашипел песок.
Тварь заползла еще глубже, повернулась боком и отступила. Осыпающийся гребень потянулся обратно, в седловину между дюн.
Шагнув из трещины, Пол следил, как песчаная волна уползала в пустыню на зов другой колотушки.
Джессика последовала за ним, прислушиваясь.
Тук… тук… тук… тук.
Наконец звук прекратился.
Пол нащупал трубку в конденскостюме, выпил воды.
Джессика глядела на него, не в силах прийти в себя после пережитого ужаса.
– Он точно ушел? – прошептала она.
– Его позвали, – отвечал Пол. – Фримены.
Самообладание возвращалось к ней:
– Он так огромен!
– Поменьше того, что сожрал наш топтер.
– Ты уверен, что это были фримены?
– Они воспользовались колотушкой.
– Зачем им помогать нам?
– Может быть, они не помогали… просто позвали червя.
Ответ маячил на краю его сознания, но не шел на язык. Он чувствовал какую-то связь происходящего с телескопическими крючковатыми палками в ранце – с крюками делателя.
– Зачем им звать червя? – спросила Джессика.
Страх дыханием своим прикоснулся к его разуму, и он заставил себя отвернуться от матери, поглядеть вверх.
– Хорошо бы забраться туда еще до рассвета, – показал он. – Три шеста мы миновали, впереди еще несколько.
Она посмотрела по направлению его руки, заметила торчавшие в скале источенные ветром шесты и тень узкого карниза, загибавшегося к расщелине наверху.
– Ими отмечен путь на утес, – сказал Пол. Он забросил на плечи рюкзак, подошел к основанию карниза и начал подниматься.
Джессика передохнула, набираясь сил, потом последовала за ним.
Они карабкались вверх, следуя вехам, пока карниз не сузился в узкую полку, уходящую в темное ущелье.
Пол нагнулся вперед, чтобы заглянуть во тьму. Он чувствовал под ногами твердую скалу, но заставлял себя из осторожности медлить. В ущелье царила сплошная тьма. Она уходила вверх, к самым звездам. До ушей доносились вполне мирные, обычные звуки: тихий шелест песка, возня насекомых, топот убегающего зверька. Он проверил тьму перед собою ногой. Скала была покрыта песком. Медленно, дюйм за дюймом он обогнул угол, знаком поманил за собой мать. Ухватив ее за край одеяния, помог ей обойти выступ.
Оказавшись между двух стен в свете звезд, они огляделись. Мать казалась Полу смутной серой дымкой неподалеку.
– Если бы можно было рискнуть зажечь фонарь, – проговорил он.
– Помимо зрения есть и другие чувства, – отвечала она.
Скользнув ногой вперед, Пол перенес на нее вес, попробовал другой, встретил препятствие. Он поднял ногу, нащупал ступеньку, поднялся. Подавшись назад, он поймал руку матери и потянул ее за собой.
Еще ступенька.
– Скорее всего, лестница идет до самой вершины, – шепнул он.
«Невысокие ровные ступени, вне сомнения, дело рук человека», – решила Джессика.
Она следовала за Полом, нащупывая ступени. Скалы сужались, наконец, они почти коснулись ее плеч. Лестница закончилась небольшим ущельем около двадцати метров длиной, ровная подошва его выходила в узкую, залитую лунным светом котловину.
Ступив в нее, Пол шепнул:
– Что за дивное место!
Джессика, молча соглашаясь, смотрела из-за его плеча.
Несмотря на усталость, зуд от трубок и нософильтров, тесноту конденскостюма, несмотря на страх и жгучую потребность в отдыхе, красота этой котловины тронула ее душу, она остановилась в восхищении.
– Прямо сказочная страна, – прошептал Пол. Джессика кивнула.
Перед ними простиралась плантация пустынных растений – кустов, кактусов… В лунном свете трепетали листья. Кольцо скал темнело слева и серебрилось по правую руку.
– Дело рук фрименов, – сказал Пол.
– Чтобы столько растений выжило здесь, требуется много людей, – согласилась она и, сняв колпачок с трубки кармана-уловителя, втянула в себя воду. Теплая, пресная влага смочила горло. Она отметила, как несколько глотков сразу освежили ее. Когда она надевала колпачок обратно, под ним хрустнул песок.
Что-то шевельнулось, обратив на себя внимание Пола, справа внизу, на дне котловины под ними. Сквозь заросли кустов и травы открывался клинышек каменистой песчаной почвы, а на нем – прыг-скок, прыг, перепрыг – копошились крошечные зверьки.
– Мыши! – шепнул он.
Прыг-скок-скок! Они то исчезали в тени, то появлялись вновь.
Мелькнула безмолвная тень… раздался отчаянный писк, захлопали крылья – и серым призраком крупная птица взлетела, сжимая в когтях темный комочек.
«Очень полезное напоминание», – подумала Джессика.
Пол вглядывался в открывшуюся котловину. Вздохнул, почувствовал сочащийся во тьме густой острый запах шалфея. «Пернатый хищник показал нам еще один путь из пустыни», – подумал он. Во впадине внизу наступила такая тишь, что казалось, можно услышать, как белая луна молоком обливает стоящие на страже сагуаро и акарсо. Тихий плеск лучей звучал здесь музыкой, первозданной гармонией Вселенной.
– Надо поискать место, где удобнее поставить палатку, – сказал он. – Завтра можем попытаться отыскать фриме…
– Незваные гости обычно жалеют о встрече с фрименами!
Тишину разрубил тяжелый мужской голос, донесшийся откуда-то сверху и справа.
– Пожалуйста, не бегите, чужаки, – продолжил голос, едва Пол пошевелился, чтобы укрыться в проходе. – Не расходуйте влагу ваших тел понапрасну.
«Им нужна влага нашей плоти», – подумала Джессика. Мышцы ее, забыв усталость, не выдавая перемены ни единым движением, обрели боевую готовность. Она с точностью определила положение говорившего и подумала: «Каковы! Даже я не услышала, как они подошли!» И тут же поняла, что шаги обладателя этого голоса оказались неслышными потому, что звуки их были естественны для пустыни.
От гребня слева донесся иной голос:
– Побыстрее, Стил. Забирай их воду – и пошли. До рассвета осталось недолго.
Менее подготовленный к опасностям, чем мать, Пол покраснел, вспомнив, что, пусть на мгновение, попытался бежать, что опять запаниковал, невзирая на все обучение. Он заставил себя припомнить правило Бинэ Гессерит: расслабиться, затем перейти в псевдорасслабление, а потом – вспышка, взрыв, удар в нужном направлении.
И все-таки он чувствовал страх. Было темное время, слепое… такого будущего он не видел: вокруг лихие фримены, которым нужна лишь вода двух не прикрытых щитами тел.