– У тебя есть для этого год, – ответил Стилгар. – А потом она станет свободной и будет поступать по своему усмотрению… ты можешь отпустить ее и раньше. Но в течение года, как бы то ни было, ты отвечаешь за нее… А за сыновей Джемиса ты всегда будешь в ответе… в какой-то мере.
– Я принимаю ее как служанку, – произнес Пол.
Хара топнула ногой, гневно передернула плечами:
– Но я же молода!
Стилгар поглядел на Пола, сказал:
– Осторожность – достоинство вожака… А ты замолчи, – приказал он женщине, – пусть все будет достойно. Покажи Усулу его жилье и место для отдыха, пригляди, чтобы ему было во что переодеться.
– Ох-х-х-х! – проговорила она.
Пол уже успел зарегистрировать ее в своем сознании и составить о ней первое впечатление. Он чувствовал нетерпение людей, понимал, сколько у них дел. Он хотел было спросить, где мать и Чани, но по нервной позе Стилгара понял, что этого не следует делать.
Повернувшись к Харе, он обратился к ней подрагивающим от внутреннего напряжения тоном, который должен был повергнуть ее в трепет:
– Ну, показывай свое жилище, Хара! А о твоей молодости мы поговорим в другой раз.
Отступив на два шага назад, она испуганно глянула на Стилгара и глухо проговорила:
– У него колдовской голос.
– Стилгар, – сказал Пол. – Я в долгу перед отцом Чани. Если я могу…
– Обо всем этом мы поговорим на совете, – перебил его Стилгар, – там все и расскажешь. – Он кивнул, прощаясь, и повернулся, отряд последовал за ним.
Пол взял Хару за руку, ощутив прохладу подрагивавшей плоти.
– Я не причиню тебе вреда, Хара, – сказал он, – показывай жилье! – В голосе его слышались успокаивающие нотки.
– А ты не прогонишь меня, когда истечет год? – спросила она. – Ведь я и сама прекрасно знаю, что не так молода, как когда-то.
– Пока я жив, для тебя найдется место рядом со мною, – ответил он, выпустив руку. – Ну, куда нам идти?
Она повернулась и направилась направо, в широкий поперечный тоннель, освещенный редкими желтыми шарами над головой. Гладкий каменный пол был чист от песка.
Она шла рядом, Пол время от времени все поглядывал на ее орлиный профиль:
– Ты ненавидишь меня, Хара?
– За что мне тебя ненавидеть?
Она кивнула группе ребятишек, глядевших на них с приподнятого порога бокового прохода. За детскими фигурами виднелись силуэты взрослых, полускрытые прозрачными занавесками.
– Ведь я… победил Джемиса.
– Стилгар сказал, что обряд был исполнен и ты – друг Джемиса. – Она искоса поглядела на него. – Стилгар сказал еще, что ты отдал мертвому влагу. Так ли это?
– Да.
– Ты сделал для него больше, чем… могу я.
– Ты оплачешь его?
– Когда придет время, я его опла́чу.
Они прошли мимо арки. Пол заглянул в нее, увидел большой, освещенный ярким светом зал, несколько мужчин и женщин возились там у какой-то машины на высоком постаменте. Они явно торопились.
– Чем это они заняты? – спросил Пол.
– Спешат изготовить положенную норму пластика, прежде чем нам придется бежать. Для посадки нужно много коллекторов росы.
– Бежать?
– Да, пока мясники не перестанут преследовать нас или не уберутся восвояси с нашей планеты.
Пол вдруг споткнулся, чувствуя, как остановилось мгновение, словно ему припомнился предвиденный миг. Но все было не так, события смещены и запутаны, как беспорядочно склеенный фильм.
– Сардаукары охотятся за нами, – сказал он.
– Но ничего не найдут, разве что пару заброшенных ситчей, – ответила она, – и еще – смерть, затаившуюся в песках.
– Так, значит, они отыщут это место? – спросил он.
– Вероятно.
– И мы тратим время, – он кивнул в сторону давно оставшейся позади арки, – на изготовление ловушек для росы?
– Мы ведь сажаем деревья.
– А что они представляют из себя, эти ловушки? – спросил он.
Взгляд ее был исполнен удивления:
– Разве тебя ничему не учили… там, откуда ты сюда явился?
– О коллекторах росы у нас и не слыхивали.
– Хей! – ответила она, вместив целую фразу в единое слово.
– Ну, и что они из себя представляют?
– Ты видел в эрге кусты и травы, – сказала она. – Как ты думаешь, они могут просуществовать здесь сами? Каждое растение приходится тщательнейшим образом сажать в собственную лунку, которую мы заполняем хромопластом. Свет делает его белым. На заре, если поглядеть сверху, лунки поблескивают – белизна отражает свет. А когда наш Великий Отец, солнышко, садится, в темноте коллекторы росы становятся прозрачными и очень быстро охлаждаются. На поверхность их из воздуха выпадает влага и просачивается внутрь, поддерживая жизнь в наших растениях.
– Красиво, – пробормотал он, зачарованный простотой и изяществом изобретательной мысли.
– Я оплачу Джемиса, когда настанет время для этого, – повторила она, словно вновь отвечая на предыдущий вопрос. – Он был хорошим человеком, Джемис, правда, скорым на гнев. Прекрасным добытчиком он был, мой Джемис, а с детьми – просто чудо. Для него не было разницы между моим первенцем, сыном Джоффа, и собственным сыном. Для него они были равны. – Она вопросительно поглядела на Пола. – А для тебя, Усул?
– Этой проблемы у нас не будет.
– Но если…
– Хара!
В голосе его послышались резкие нотки. Они прошли другой, столь же ярко освещенный зал.
– А что делают здесь? – спросил он.
– Чинят прядильные станки, – сказала она. – Сегодня их придется разбирать. Там, в глубине. – Она махнула рукой в сторону ответвляющегося влево тоннеля. – Там обработка еды и ремонт конденскостюмов. – Она посмотрела на Пола. – У тебя новый костюм. Но если он потребует починки, я хорошо справляюсь с этим делом. Иногда я работаю в мастерской.
Навстречу им стали попадаться небольшие группки людей, даже небольшие скопления по бокам тоннеля. Мимо них проследовала вереница мужчин и женщин с мешками, в которых что-то булькало. Густо пахнуло специей.
– Ни нашей воды, ни специи, – сказала Хара, – они не получат. Можешь быть в этом уверен.
В стенах пещеры то и дело открывались проходы, их приподнятые пороги покрывали ковры, виднелись комнаты, украшенные яркими тканями, с подушками на полу. Стоявшие в них люди, завидев обоих идущих, смолкали, без тени смущения разглядывая Пола.
– Люди удивляются тому, что ты победил Джемиса, – сказала Хара. – Похоже, когда мы устроимся в новом ситче, тебе придется доказывать это.
– Не люблю убивать, – сказал он.
– Так говорил и Стилгар, – согласилась она, но в тоне ее слышалось явное сомнение.
Впереди пронзительно заголосили нараспев. Они добрались до еще одного ответвления, оказавшегося шире прочих. Пол замедлил шаг, заглянул в комнату, где, скрестив ноги, на темно-бордовом ковре сидели дети.
В дальнем углу стояла женщина в желтом куске ткани, обернутом вокруг тела, в руке ее была желтая лазерная указка. На доске виднелось множество рисунков – окружностей, углов, кривых, волнистых линий, квадратов, дуг, пересеченных параллельными линиями. Женщина быстро указывала то на один, то на другой рисунок, а дети в такт взмахам другой ее руки выкрикивали слова.
Пол внимательно вслушался, голоса детей слабели. Они с Харой уходили все глубже и глубже.
– Дерево, – кричали детские голоса, – дерево, трава, дюна, ветер, гора, холм, огонь, молния, скала, скалы, пыль, песок, жара, укрытие, жара, полный, зима, холод, пустой, эрозия, лето, пещера, день, тревога, луна, ночь, горный козел, песчаный прилив, склон, посадки, отвердитель…
– И в такое время идут занятия? – спросил Пол.
Лицо ее тронула грусть, скорбным тоном она сказала:
– Так нас учил Лайет – нельзя останавливаться. Лайет умер, но его не забудут. Такова дорога чакобсы.
Она подошла к левой стене тоннеля, шагнула на порог, раздвинула прозрачные оранжевые занавески и отступила в сторону:
– Вот и твое яли, Усул.
Пол нерешительно присоединился к ней. Почему-то ему совсем не хотелось оставаться вдвоем с этой женщиной. Он вдруг понял, что теперь его окружала жизнь, которую можно было понять, лишь приняв ее идеи и ценности как данное. Он чувствовал, как ловит его мир Вольного народа, старается обратить на свои стези. И он знал, что ожидало его там, куда уводили эти пути: дикий джихад, религиозная война, которой следовало избегать любой ценою.
– Это же твое яли, – сказала Хара, – чего ты колеблешься?
Кивнув ей, Пол шагнул на порог, отвел занавеси в противоположную от Хары сторону. В них были вплетены металлические волоски. Следом за Харой он пересек короткий проход, оказавшись в большой квадратной комнате метров шесть длиною. Пол был устлан толстым синим ковром. Скальные стенки прикрыты сине-зелеными тканями. Над головой на песочной ткани потолка пузырились желтые неяркие светошары.
Все было похоже на древний шатер.
Хара стала перед ним, подбоченясь, поглядела ему в лицо.
– Дети у подруги, – сказала она, – придут знакомиться позже.
Свою неловкость Пол постарался скрыть, принявшись оглядываться. Справа занавеской был прикрыт проход в другую комнату, побольше, вдоль стен которой навалены были подушки. Почувствовав дуновение, он заметил, что вентиляционный канал искусно замаскирован свисавшими с потолка драпировками.
– Хочешь, я помогу тебе снять конденскостюм? – спросила Хара.
– Нет… благодарю.
– Принести поесть?
– Да.
– Рядом с той комнатой – туалет, – махнула она. – Удобно, когда не носишь конденскостюма.
– Ты говорила, что этот ситч придется оставить, – сказал Пол. – Разве не надо паковать вещи и собираться?
– Все будет сделано в должное время, – сказала она. – Мясники еще не добрались до наших краев.
И вновь она нерешительно поглядела на него.
– Странно, – сказала она, – твои глаза – не глаза Ибада; это необычно, но не лишено обаяния.
– Принеси поесть, – сказал он. – Я голоден.
Она улыбнулась ему… понимающей женской улыбкой, обеспокоившей Пола.
– Я – твоя служанка, – произнесла она и легким движением нырнула за занавеси, открывшие на мгновение узкий проход, прежде чем вернуться на место.