Что здесь еще нужно орошать? удивилась Джессика. Она посмотрела в направлении водных струек и увидела густые папоротники.
В этой комнате вода была повсюду. И это на планете, где влага драгоценна, как сама жизнь! Вода транжирилась так беспечно, что Джессику даже покоробило.
Она поглядела в окно на раскрашенное светофильтром солнце. Оно низко висело над зазубренными утесами огромных скал, известных под названием Большой Щит.
Окно-фильтр, размышляла Джессика. Чтобы белое солнце казалось желтым, более знакомым и мягким. Кому могло прийти в голову создать такой уголок? Герцогу Лето? Это в его характере — приготовить мне подобный сюрприз. Но когда? Он сейчас так занят, и у него совсем другие проблемы.
Она вспомнила донесение, в котором говорилось, что во многих аракианских домах окна и двери герметизируются пневмозапорами — для сохранения внутренней влаги жилища. Лето говорил, будто в этом доме окна и двери закрываются обычным способом, предусмотрена только противопылевая защита. Это было сделано намеренно, чтобы подчеркнуть богатство его владельцев.
Однако комната-оранжерея не шла ни в какое сравнение с отсутствием пневмозапоров. Джессика прикинула, что расходуемой здесь воды хватило бы на поддержание жизни тысячи аракианцев, а может быть, и того больше.
Она пошла вдоль окна, продолжая осмотр. Вскоре она наткнулась на невысокий металлический столик. На нем лежала белая грифельная доска и карандаш, полуприкрытые широким пальмовым листом. Она подошла к столу, обнаружила на нем пометки Хайвата и принялась читать написанное на доске.
«Леди Джессике.
Смею надеяться, что этот уголок доставит вам столько же радости, сколько он доставлял мне. Но пусть он напоминает вам о том, чему учили нас наши общие учителя: когда желаемое доступно, оно развращает. Помните, это опасный путь!
С наилучшими пожеланиями
Джессика кивнула, вспомнив, что герцог ей как-то рассказывал о предыдущем императорском управляющем Аракисом — графе Фенринге, Но у записки должен быть второй, скрытый смысл, и он требовал к себе самого пристального внимания, недаром ее автор бен-джессеритка! В голове успела пронестись горькая мысль: граф женился на своей подруге!
Мысль эта вспыхнула и погасла, и снова Джессика склонилась над запиской в поисках тайного смысла. Он где-то здесь — об этом говорила ключевая фраза, которую совет школы постановил использовать как сигнал предупреждения: «Это опасный путь!»
Джессика ощупала доску — не наколоты ли условные точки? Ничего. Внимательные пальцы ощупали кромку — ничего. Она положила доску на место, чувствуя, как в ней растет нетерпение.
Может, то, как она лежала?
Но Хайват исследовал комнату и наверняка сдвинул доску. Ее взгляд упал на лист, который лежал сверху. Лист! Она провела рукой по внешней поверхности, по внутренней, по стеблю… Есть! Пальцы нащупали почти неуловимые кодовые знаки и заскользили по ним:
«Вашему сыну и герцогу угрожает серьезная опасность. Предполагая, что спальня привлечет внимание вашего сына, X. начинили ее смертоносными ловушками, которые умышленно легко обнаруживаются — все, кроме одной».
Джессика подавила в себе страстное желание немедленно бежать к Полю — записку нужно дочитать до конца. Ее пальцы снова забегали по точкам:
«Точное устройство ловушки мне неизвестно, но она каким-то образом связана с его кроватью. Угроза герцогу исходит от некоего, как вы думаете, проверенного и надежного лица из его ближайшего окружения. X. предполагают отдать вас в качестве вознаграждения кому-то из своих приспешников. По моим представлениям, оранжерея — самое безопасное место в доме. Простите, что не могу сообщить ничего большего. Не располагаю достаточными сведениями, поскольку граф Ф. не посвящен в планы X. Очень спешу.
Джессика отбросила лист и кинулась спасать сына. В то же мгновение закрытая на пневмозапор дверь распахнулась, и в нее впрыгнул Поль, что-то сжимавший в правой руке. Дверь снова захлопнулась. Он увидел мать, протиснулся сквозь густую листву, взглянул на фонтан и сунул туда руку, подставив сжимаемый в ней предмет под журчащую воду.
— Поль! — она схватила сына за плечо и перевела взгляд на его руку. — Что это?
Он ответил спокойным голосом, хотя по его тону она сразу поняла, чего ему стоило это спокойствие:
— Тележало. Я поймал его у себя в комнате и раздробил ему носик, но все равно лучше подстраховаться — пусть вода позакорачивает ему все внутренности, верно?
— Покажи! — приказала Джессика.
Он подчинился.
Наконец ей удалось овладеть собой:
— Вынь руку. А это оставь там.
Он вытащил руку из фонтана и стряхнул ее, не сводя глаз с поблескивающего металла. Джессика обломила веточку и ткнула в неподвижное жало.
Оно было мертвым.
Уронив стебелек листа-записки, она посмотрела на Поля. Он изучал комнату с тем пристальным вниманием, которое было ей так знакомо — по-бенджессеритски.
— Здесь легко устроить ловушку, — сказал он.
— У меня есть основания думать, что здесь безопасно.
— Моя спальня тоже считалась безопасным местом. Хайват говорил…
— Это было тележало. Значит, в доме был кто-то, кто им управлял. У него очень ограниченное дистанционное управление. А установить его могли и после Хайвата.
Но тут же она вспомнила о записке: «…от проверенного и надежного лица из ближайшего окружения…» Не Хайват, нет. Ох нет, не Хайват.
— Люди Хайвата сейчас прочесывают дом, — сказал Поль. — Жало чуть было не угодило в старуху, которая пришла меня разбудить.
— Мейпс Шадут, — пробормотала Джессика, вспоминая встречу у винтовой лестницы. — Отец послал за тобой людей…
— Это терпит. А почему ты думаешь, что тут безопасно?
Джессика показала на грифельную доску и рассказала о записке.
Поль слегка расслабился.
Но Джессика оставалась внутренне напряженной. В голове без конца вертелось: Тележало! Милосердная Матерь! Ей пришлось использовать все свое умение, чтобы не впасть в истерику.
Поль деловито произнес:
— Это, разумеется, Харконнены, Нам пора кончать с ними.
В запертую на пневмозапор дверь постучали — условный стук, код одного из батальонов Хайвата.
— Войдите, — сказал Поль.
Дверь широко распахнулась, и на пороге показался высокий человек в форме Атрейдсов с хайватовской эмблемой на фуражке. Ему пришлось пригнуться, чтобы войти внутрь.
— Вы здесь, господин. Экономка нам так и сказала, что вы здесь. — Он окинул взглядом комнату. — Под полом на чердаке мы обнаружили тайник. Там сидел человек с пультом управления тележалом.
— Я хочу принять участие в допросе, — поспешно сказала Джессика.
— Прошу прощения, миледи. Мы взяли его несколько неаккуратно. К сожалению, он мертв.
— Какие-нибудь документы?
— Пока мы ничего не нашли, миледи.
— Он уроженец Аракина? — спросил Поль.
Джессика удовлетворенно кивнула сыну — хороший вопрос.
— Выглядит как туземец, — ответил офицер. — Его посадили в тайник около месяца назад. Там он и сидел, ожидая нашего приезда. Вчера, когда мы обследовали чердак, никаких следов не было, клянусь честью.
— Никто не ставит под сомнение вашу честь, лейтенант.
— Я ставлю, миледи. Нам следовало использовать ультразвуковые щупы.
— Я полагаю, что этим вы сейчас и занимаетесь? — спросил Поль.
— Да, господин.
— Пошлите кого-нибудь к моему отцу сказать, что мы задерживаемся.
— Сию минуту, господин, — офицер посмотрел на Джессику. — В инструкции Хайвата сказано, чтобы в подобных обстоятельствах молодого господина под охраной препроводили в безопасное место, — он снова окинул взглядом комнату. — Что это за помещение?
— У меня есть все основания считать, что здесь безопасно. Комнату проверяли и я, и Хайват.
— С вашего позволения, миледи, я выставлю снаружи охрану, пока мы не проверим весь дом еще раз, — он поклонился, отдал честь Полю, развернулся и вышел. Дверь за ним мягко закрылась.
Поль прервал наступившее молчание:
— Может, мы после них проверим дом сами? Ты замечаешь вещи, которые другие не видят.
— Это крыло оставалось последней частью дома, которую я не осматривала. Я решила отложить его напоследок, потому что… — Джессика не договорила.
— Потому что Хайват лично за него поручился, — продолжил за нее Поль.
Мать бросила на него быстрый вопросительный взгляд.
— Ты не доверяешь Хайвату? — спросила она.
— Совсем нет, просто он уже стар… и слишком много работает. Нам следовало бы немного его разгрузить.
— Боюсь, что мы просто оскорбим старика и только снизим его работоспособность. Когда Хайват узнает, что случилось, ему будет так стыдно… В это крыло и муравей не пролезет.
— Все равно мы должны принять свои меры, — настаивал Поль.
— Хайват с честью служил трем поколениям Атрейддсов. Он достоин всяческого уважения и доверия. Мы в бесконечном долгу перед ним.
— Мама, а почему, когда отец на тебя за что-то сердится, он говорит «бен-джессеритка» так, словно это бранное слово?
— И что же не нравится во мне твоему отцу?
— Когда ты с ним споришь.
— Ты — не твой отец, Поль.
Это ее очень расстроит, подумал Поль, но я обязательно должен рассказать ей, что новая экономка говорила о предателе.
— Ты что-то скрываешь? — спросила Джессика. — Это не похоже на тебя, Поль.
Он пожал плечами и пересказал свой разговор с Мейпс.
Джессика подумала про письмо на стебле листа. Неожиданно для самой себя она показала его сыну и объяснила, в чем дело.
— Отец должен немедленно узнать об этом! — воскликнул Поль. — Я составлю шифровку и передам ему по радио.
— Нет. Дождись, пока вы останетесь с ним наедине. Нужно постараться, чтобы об этом знало как можно меньше народу.