— Темное дело, — задумчиво протянул герцог.
— С другой стороны, есть свидетельства, что Харконнены очень широко использовали щиты, — продолжал Хайват. — В любом самом захолустном гарнизонном городишке имеются станции техобслуживания, на которых полным-полно запчастей к силовой технике.
— Может, у вольнаибов есть какой-нибудь способ уничтожать щиты? — спросил Поль.
— Вряд ли, — ответил Хайват. — Теоретически это возможно, но чтобы проделать такой фокус, нужен электростатический разрядник величиной с полпланеты.
— Ну, мы бы знали об этом, — сказал Халлек. — У контрабандистов тесные связи с вольнаибами. Если бы на Аракисе было что-то подобное, они бы заметили. А если заметили, то наверняка бы украли и на следующий день начали бы торговать по всей Вселенной.
— Мне не нравится, когда вопросы такой важности остаются без ответа, — нахмурился герцог. — Суфир, я хочу, чтобы ты приложил все усилия и разобрался, в чем тут дело.
— Мы уже работаем в этом направлении, милорд, — он откашлялся. — Но Айдахо утверждает, что вольнаибы совершенно однозначно относятся к щитам — считают их абсолютно бесполезной вещью.
Герцог недовольно посмотрел на него.
— Мы, кажется, обсуждаем оборудование по добыче пряностей, — сказал он.
Хайват снова подал знак адъютанту.
Трехмерное изображение фабрики сменилось крылатым агрегатом, также окруженным крохотными человеческими фигурками.
— Это грузовой транспорт. Махолет с повышенной грузоподъемностью, предназначенный для доставки фабрики в районы залегания пряностей. Он же обеспечивает ее экстренную эвакуацию при появлении песчаных червей. Они всегда появляются, — Хайват усмехнулся. — Процесс сбора пряностей достаточно однообразен — хапнул, сколько можно, и бежать.
— Как раз в духе Харконненов, — заметил Лето.
Раздавшийся смех показался Полю неестественно громким.
Место транспорта занял обычный махолет.
— Махолеты не представляют из себя ничего особенного. Кое-какие доработки сделаны для увеличения радиуса действия. Больше внимания уделено герметичности — защите от песка и пыли. Щитами оборудован только каждый тридцатый. Возможно, для увеличения дальности полетов решили пожертвовать генератором поля.
— Снова силовые щиты, — прервал Хайвата герцог. — Не нравится мне это. Про себя он подумал: Не очередная ли это харконненская ловушка? Не значит ли это, что мы не сможем даже воспользоваться щитами наших фрегатов, если придется спасаться бегством? Он тряхнул головой, словно отгоняя предательскую мысль, и сказал:
— Перейдем к экономическим расчетам. Ты уже прикидывал предполагаемую прибыль?
Хайват перевернул две страницы в своем блокноте.
— После оценки затрат на ремонт и приведение оборудования в рабочее состояние можно сделать примерные расчеты прибыли. Мы, естественно, исходили из заниженных цифр, — он закрыл глаза, впадая в свойственное ментатам состояние полутранса. — При Харконненах расходы на обслуживание и выплату заработной платы удерживались на уровне четырнадцати процентов. При благоприятном стечении обстоятельств мы сможем удержаться на тридцати процентах. С учетом амортизации капитальных фондов, отчислений в АОПТ и расходов на вооружение наша прибыль составит жалкие шесть-семь процентов. Это до тех пор, пока мы не заменим изношенную технику. После этого мы сможем подняться до двенадцати — пятнадцати процентов, но не более, — он открыл глаза, — если, конечно, милорд не захочет подражать Харконненам.
— Мы будем создавать прочную и надежную базу, — ответил герцог. — Нам следует думать о другом проценте — сколько счастливых людей, и особенно вольнаибов, будет на нашей планете.
— И особенно вольнаибов, — подхватил Халлек.
— На Каладане, — продолжал герцог, — нам удалось сосредоточить наши силы на море и в воздухе. Здесь нам надо постараться добиться этого в условиях пустыни. Для этого, возможно, придется сделать ставку на воздушный флот. Но, возможно, и нет. Я обращаю ваше внимание на отсутствие махолетных щитов, — он покачал головой. — Харконнены могли рисковать своими специалистами. В случае чего они завезли бы новых. Нам рассчитывать не на что. На каждый участок мы можем выставить только определенное число людей.
— Значит, придется смириться с уменьшением прибыли и снижением производительности, — ответил Хайват. — Первые два сезона выход продукции будет составлять примерно треть от среднего уровня при Харконненах.
— Пускай. Этого мы и ожидали. Сейчас нам надо поскорее установить отношения с вольнаибами. Я желаю иметь пять полностью укомплектованных батальонов к тому дню, когда к нам нагрянет первая ревизия из АОПТ.
— У нас не так много времени, мой господин, — сказал Халлек.
— Совсем немного. При первой же возможности здесь появятся сардукары, переодетые в харконненскую форму. Как ты думаешь, сколько батальонов они смогут сюда забросить, Суфир?
— Четыре-пять, мой господин, не больше. Гильдия держит свои цены на транспортные лайнеры.
— Вот я и говорю, пять батальонов вольнаибов плюс наши собственные ребята. Захватим в плен несколько сардукаров, а потом выставим их на собрании Ассамблеи. Тогда дело примет совсем другой оборот. Кое-кому будет не до прибылей.
— Приложим все наши усилия, мой господин.
Поль посмотрел на отца, потом на Хайвата и внезапно осознал, сколь стар ментат, служивший уже трем поколениям Атрейдсов. Очень стар. Это было заметно по его слезящимся глазам, морщинистым щекам, обожженным экзотическими ветрами, по сутулым плечам и ярким губам, сделавшимся совершенно малиновыми от сока сафо.
Как много зависит от одного старого-престарого человека, подумал Поль.
— Мы ведем тайную войну, войну ядов и наемных убийц, — сказал герцог. — Нам еще многое предстоит сделать. Суфир, доложи нам, что тебе известно об оставленной здесь агентурной сети Харконненов.
— Мы выявили двести пятьдесят девять наиболее важных агентов, милорд. Диверсанты — не более трех групп, всего около сотни человек.
— К каким социальным группам они относятся? — спросил Лето. — Я имею в виду, насколько они состоятельны?
— В основном это достаточно обеспеченные люди, милорд. Большей частью предприниматели.
— Подбрось всем поддельные паспорта. Потом вызови в суд, пригласи судью-наблюдателя и предъяви официальное обвинение в проживании по фальшивым документам. Имущество конфискуешь подчистую, семьи отправишь в ссылку, в общем — пустишь по миру. И проследи, чтобы были отчислены десять процентов в императорскую казну. Все должно быть абсолютно законно.
Суфир улыбнулся, и за малиновыми губами обнажились желтые в красных пятнах зубы.
— Очень благородно с вашей стороны, милорд. Я, к своему стыду, до этого не додумался.
Халлек с хмурым видом оглядел сидящих за столом и удивился мрачному выражению на лице Поля. Остальные кивали и улыбались.
Плохо, думал Поль. Это не выход. Остальные ожесточатся: мы отрезаем им возможность перейти на нашу сторону.
Он знал, что в настоящей вендетте позволено все, что она ведется без правил. Но в любом случае решение отца приносило им больше вреда, чем пользы.
— «И стал я пришельцем в чужой земле», — процитировал Халлек.
Поль оглянулся на него — он узнал цитату из Оранжевой Католической Книги. Похоже, Джерни тоже не по душе нечестная игра.
Герцог Лето задумчиво смотрел в ночной мрак за окнами. Потом он перевел взгляд на Халлека.
— Да, Джерни, сколько рабочих ты уговорил остаться с нами?
— Всего двести шестьдесят восемь, мой господин. Можно считать, что нам здорово повезло. Все они очень нужных нам специальностей.
— Только-то? — герцог поджал губы. — Ну, хорошо. Тогда передай по постам…
Шум у дверей не дал ему договорить. Мимо стоящих там часовых прошел Дункан Айдахо. Он поспешно обогнул длинный стол и склонился к уху герцога.
Лето замахал на него рукой:
— Вслух, вслух, Дункан. Ты же видишь, это заседание штаба.
Поль внимательно смотрел на Дункана, в который раз отмечая его стремительность, точность движений и гибкость — качества, делающие его учителя непревзойденным мастером боя. Айдахо повернул к нему круглое загорелое лицо, взгляд глубоко посаженных глаз, не узнавая, скользнул по Полю. Но под наигранным возбуждением мальчик распознал глубокую сосредоточенность.
Айдахо медленно оглядел всех присутствующих и сказал:
— Мы только что перехватили группировку харконненских наемников, переодетых вольнаибами. Но вольнаибы направили нам гонца с предупреждением. В схватке он был тяжело ранен наемниками. Мы направили его сюда, чтобы наш военврач мог его осмотреть, но по дороге он скончался. Бедняга здорово мучался, но мы сделали все, что было в наших силах. Однако один его поступок меня удивил: когда его сюда несли, он пытался выбросить некий предмет, — Айдахо посмотрел на герцога. — Нож, милорд. Такой, каких мы никогда не видели.
— Ай-клинок? — спросил кто-то.
— Я в этом не сомневаюсь. Молочно-белый и светится изнутри своим собственным светом, — он сунул руку во внутренний карман и вытащил ножны, из которых торчала черная рукоятка с углублениями для пальцев.
— Не смей обнажать лезвие!
Резкий, пронзительный голос, раздавшийся из дальнего конца зала, заставил всех обернуться.
В дверях, перегороженных алебардами часовых, стоял высокий человек, с головы до пят закутанный в длинные желтые одежды. В узкую щель капюшона виднелась черная маска. Она закрывала все лицо, кроме глаз, — совершенно синих, без какого-либо намека на белки.
— Позвольте ему войти, — прошептал Айдахо.
— Пропустите его, — приказал герцог.
Часовые после мгновенного замешательства опустили алебарды.
Незнакомец проскользнул в комнату и встал перед герцогом.
— Это Стилгар, вождь сича, в котором я жил, — пояснил Айдахо.
— Приветствую вас, господин вождь, — обратился к нему Лето. — Так почему же вы не рекомендуете нам обнажить этот кинжал?