И уже не в первый раз барон подумал, что, возможно, настанет день, когда ему удастся переиграть Гильдию. Они вели себя с потрясающей наглостью: сначала выматывали клиента так, что он соглашался на все их условия, потом зажимали его в кулак и начинали тянуть — плати за это, плати за то, плати, плати, плати…
А на военные экспедиции они заламывали попросту немыслимые цены. Агенты Гильдии масляно улыбались и говорили одно и то же: «Наценка за риск». И каждый раз, когда удастся внедрить к ним своего человека, они внедряют к тебе двоих.
Кошмар!
— Значит, доход, — сказал Раббан.
Барон опустил руку, сжал ее в кулак и медленно, выразительно произнес:
— Ты должен вы-жи-мать.
— А пока я буду выжимать, мне позволено все?
— Все.
— Милорд, вы привезли с собой пушки… Мог бы я…
— Артиллерию я забираю.
— Но ведь…
— Такие игрушки тебе ни к чему. Их смысл был в неожиданности, а теперь они бесполезны. Мы должны экономить металл. Все равно артиллерия против щитов бессильна. Это была просто военная хитрость. Мы рассчитали, что на этой дурацкой планете людям герцога отступать некуда, кроме как в скалы, в ущелья. Там мы их и законопатили.
— У вольнаибов-то нет щитов.
— Если хочешь, оставь себе несколько лазерных орудий.
— Да, милорд. Значит, руки у меня развязаны.
— На то время, пока ты будешь выжимать Аракис.
— Я понял, милорд, — расплылся в улыбке Раббан.
— Все ты не поймешь никогда, — буркнул барон. — Давай-ка расставим все по своим местам. Что ты действительно понял, так это как выполнить мой приказ. А известно ли тебе, племянник, что население планеты по меньшей мере пять миллионов человек?
— Разве милорд забыл, что я прежде был здесь его генерал-губернатором? И если милорд простит мне мою дерзость, то его оценка очень занижена. На самом деле очень трудно сосчитать население, разбросанное по степям и горным долинам. А если еще принять во внимание вольнаибов…
— Вольнаибы не стоят того, чтобы их принимали во внимание!
— Простите меня, милорд, но сардукары думают по-другому.
Барон нахмурился и уперся взглядом в племянника:
— Тебе что-то известно?
— Когда я прибыл прошлой ночью, милорд изволил отдыхать. Я… осмелился позволить себе связаться кое с кем из офицеров, которые… ну из старых знакомых. Их посылали с сардукарами вместо проводников. Так они рассказали, что банда вольнаибов устроила засаду. Они окружили отряд сардукаров где-то на юго-востоке и вырезали всех до единого,
— Вырезали сардукаров?
— Да, милорд.
— Это невозможно!
Раббан пожал плечами.
— Вольнаибы побеждают сардукаров! — ухмыльнулся барон.
— Я только повторяю то, что мне рассказали. По моим сведениям, именно эта банда вольнаибов захватила в плен знаменитого герцогского Суфира Хайвата.
— Так-так, — барон кивнул и улыбнулся.
— По-моему, это правда, — настаивал Раббан. — Вы не представляете, милорд, сколько сложностей было всегда с этими вольнаибами.
— Возможно. Но те, про кого рассказывали твои старые знакомые, не вольнаибы. Наверняка это люди Атрейдсов, натасканные Суфиром Хайватом и переодетые в вольнаибов. Иного быть не может.
Раббан снова пожал плечами:
— Не знаю, сардукары считают, что это вольнаибы. Они уже снарядили карательные отряды и собираются устроить хороший погром.
— Отлично!
— Но…
— По крайней мере, сардукарам будет чем заняться. Зато мы скоро заполучим Суфира Хайвата. Я знаю это! Я чувствую! Ах, какой это будет день! Сардукары пусть гоняются по пустыне за горсткой бандитов, а настоящая награда окажется в наших руках!
— Милорд… — Раббан нахмурился и не находил, что сказать. — Мне всегда казалось, что мы недооцениваем вольнаибов — и их численность, и…
— Да плюнь ты на них! Бродяги, Нас должны заботить населенные места: города, деревни, поселки. Там ведь порядочно народу, а?
— Более чем, милорд.
— Они-то меня и беспокоят, Раббан.
— Беспокоят вас?
— Н-да. С девяноста процентами из них все в порядке. Зато среди остальных всегда найдутся… кто-нибудь из Младших Домов и тому подобное, люди с большим самомнением, которые ищут подвигов. Если кому-то из них удастся покинуть Аракис и рассказать о том, что здесь произошло… мне будет очень неприятно. Ты представляешь, насколько неприятно мне будет?
Раббан проглотил слюну.
— Ты должен немедленно принять меры. Из каждого Младшего Дома взять по заложнику. Любому, кто собирается покидать Аракис, накрепко вбить в голову, что здесь произошла обычная битва между Домами. Никакие сардукары в ней не участвовали, понятно? Герцогу, как полагается, предлагалось выбрать планету для жизни в изгнании, но произошел несчастный случай, и он умер, не успев принять предложение. А он уже почти согласился. Это легенда, и от нее ни на шаг в сторону. Любой слух о том, что здесь были сардукары, поднимать на смех.
— Если так угодно Императору, — тихо ответил Раббан.
— Так угодно Императору.
— А как же контрабандисты?
— Никто не верит контрабандистам, Раббан. Их терпят, но им не верят. Во всяком случае, тебе разрешается потратить некоторую сумму на взятки. Кроме того, можешь принять и другие меры. Можно не объяснять какие?
— Конечно, милорд.
— Итак, от тебя на Аракисе требуются две вещи, Раббан: доход и крепкая, безжалостная рука. Я запрещаю любые проявления жалости. Представляй этих мерзавцев теми, кто они есть — подлыми рабами, которые завидуют своим господам и помышляют только о том, чтобы взбунтоваться. С твоей стороны не должно быть никаких проявлений жалости или милосердия.
— А разве теперь уже разрешается поголовное истребление жителей целой планеты? — спросил Раббан.
— Поголовное истребление? — барон резко вскинул голову, выражая свое изумление. — Кто хоть слово сказал о поголовном истреблении?
— Я понял так, что вы собираетесь привезти с какой-нибудь планеты людей и заселить…
— Я сказал выжимать, племянник, а не истреблять. Нечего попусту разбрасываться людьми, нужно только добиться безропотного послушания. Но для этого тебе придется прослыть кровопийцей, мой дорогой, — барон улыбнулся, и его жирное лицо приняло по-детски блаженное выражение. — Кровопийцей, который ни перед чем не останавливается. И ни к кому не проявляет милосердия. Милосердие — вздор! Легко подавить в себе милосердие, если у тебя в животе бурчит от голода, а горло пересохло от жажды. Ты должен всегда быть голоден, — барон погладил жирные складки под поплавками. — Как я.
— Все ясно, милорд.
Барон посмотрел по сторонам.
— Никаких вопросов, племянник?
— Только один, милорд: планетолог, Каинз.
— Ах, да, Каинз.
— Он служит Императору, милорд. Он может прилетать и улетать когда ему вздумается. К тому же он очень близок к вольнаибам… женат на вольнаибке.
— Завтра ночью Каинз умрет.
— Опасная затея, дядюшка, — убивать слугу Императора.
— А ты как думаешь, я чистыми руками сумел добиться всего, что у меня есть? — злобно буркнул барон и непристойно выругался. — Кроме того, тебе нечего бояться, что Каинз покинет Аракис. Не забывай, что он — прянохолик и без пряностей жить не может.
— Верно!
— Те, кто это понимает, не рискуют подвергать свою жизнь опасности, оставаясь без запаса пряностей. А Каинз наверняка понимает.
— Я об этом забыл, — ответил Раббан.
Они молча смотрели друг на друга. Наконец барон заговорил:
— Если понадобится, можешь на первый случай воспользоваться моими личными запасами. У меня было изрядно накоплено, но этот набег… атрейдсовские солдаты почти все уничтожили. Самоубийцы. Почти все, что мы приготовили на продажу.
— Да, милорд, — кивнул Раббан. Лицо барона просветлело.
— Итак, завтра утром ты собираешь своих старых аппаратчиков — всех, кто остался, и объявляешь: «Наш Несравненный Падишах-Император повелел мне взять во владение эту планету и покончить со всеми раздорами!»
— Я все понял, милорд.
— Ну, теперь, я думаю, ты действительно понял. Подробности обсудим завтра. А теперь ступай, я еще не доспал.
Барон выключил дверной щит и смотрел, как его племянник скрывается из виду.
Мозги, как у бульдозера, думал он. Гора мяса с мозгами бульдозера. Здесь будет кровавое месиво, когда он возьмется за дело. Когда я пришлю им вместо него Фейд-Роту, его примут с распростертыми объятиями. Избавитель Фейд-Рота! Милостивый повелитель Фейд-Рота! Он спас нас от лютого зверя! Фейд-Рота — человек, за которым можно пойти и за которого не жаль умереть! К тому времени малыш научится, как держать людей в узде, не карая. Я уверен, что из него получится именно тот, кто мне нужен. Получится. А какие у него стройные ножки! Очень милый мальчик!
~ ~ ~
Ему было всего пятнадцать лет, а он уже научился молчанию.
Инстинктивно переключая клавиши и тумблеры на пульте управления, Поль начал понимать: он маневрирует между воздушных потоков внутри бури. Его сверх-ментатное сознание анализировало обстановку, учитывая малейшие воздействия: пылевые фонтаны, порывы ветра, сложные завихрения и отдельные вихри.
Затерявшаяся в черных смерчах кабина подсвечивалась изнутри зеленоватым сиянием приборной доски. Снаружи проносились клубы бурой пыли, на вид неотличимые один от другого, но Поль с помощью внутреннего чутья уже начинал видеть сквозь сплошную пылевую завесу,
Я должен правильно выбрать вихрь, думал он.
Он уже давно чувствовал, что сила бури пошла на убыль, но их по-прежнему здорово потряхивало. Поль дождался следующего вихря.
Он налетел внезапным порывом, встряхнувшим машину, как детскую погремушку. Поль преодолел страх и резко повел махолет влево.
Джессика угадала его маневр по индикатору курса.
— Поль! — пронзительно закричала она.