Он что, намерен убить меня? – думал барон. Он не посмеет! Слишком много свидетелей – на орбите следят за событиями все прочие Великие Дома, и они только и ждут повода как-нибудь урвать свою долю, воспользовавшись заварушкой на Арракисе!..
– Заложников хоть взяли? – проворчал Император.
– Бесполезно, Ваше Величество, – ответил барон. – Эти сумасшедшие фримены служат по каждому пленному погребальный обряд и затем уже считают его мертвым.
– Вот как? – удивился Император.
Барон разглядывал металлические стены селамлика и думал об окружавшем их гигантском шатре из веерола. Эта великанская конструкция говорила о таком безмерном богатстве, что сама мысль о нем ошеломляла даже барона. Он таскает за собой пажей и бесчисленных лакеев, своих женщин и их прислугу – парикмахеров, декораторов, прочих… всех этих прихлебателей императорского двора. Все здесь – и, как всегда, льстят и прислуживаются, интригуют и «разделяют тяготы войны» с Императором… а ему они нужны как свидетели истории. Чтобы увидели, как Император решит арракийский вопрос, а затем – слагали стихи о битвах и превозносили подвиги тех, кто будет в них ранен…
– Возможно, вы просто брали не тех заложников? – прервал его размышления Император.
Он что-то узнал, понял барон. Страх ледяным камнем лежал в его желудке. Мысль о еде – о еде! – была невыносимой. Но ощущение холодной, давящей тяжести было так похоже на голод, что он даже заворочался в своей сбруе силовой подвески, борясь с желанием приказать подать есть… Только вот кто бы тут стал исполнять его приказы?
– У вас нет никаких предположений относительно личности Муад'Диба? – спросил Император.
– Да наверняка какой-нибудь сумасшедший умма, – осторожно пожал плечами барон. – Фрименский фанатик. Религиозный авантюрист… Вашему Величеству известно, что подобные плевелы часто вырастают на задворках цивилизованного мира…
Император быстро глянул на свою Правдовидицу и вновь повернулся к барону, буравя его недобрым угрюмым взглядом.
– И других сведений об этом Муад'Дибе у вас, значит, нет? – спросил он.
– Да просто какой-то сумасшедший, – буркнул барон. – Так фримены все ненормальные.
– Неужели?
– Его бойцы бросаются в бой с именем Муад'Диба. Женщины кидают в нас своих младенцев и затем сами бросаются на наши клинки, чтобы дать мужчинам шанс атаковать нас. У них нет… нет… они воюют не по правилам!
– Ах, даже так… – протянул Император, и барон ясно услышал насмешку в его голосе. – Н-ну, любезный барон, а удосужились ли вы обследовать южные полярные области Арракиса?
Барон, изумленный внезапной сменой темы, поднял глаза на Императора.
– Но… но, Ваше Величество, вам же известно – эти земли необитаемы, там хозяйничают бури и черви. В южных широтах даже Пряности нет!
– И, конечно, вам не приходилось слышать, что с меланж-лихтеров там замечали участки растительности?
– Такие сообщения время от времени поступают. По некоторым было предпринято расследование. Обнаружили несколько кустов и потеряли много орнитоптеров. Слишком дорогое удовольствие, Ваше Величество! Юг – не место для человека, там долго не выжить.
– Так-так. – Император щелкнул пальцами. За троном, слева, открылась дверь, и два сардаукара ввели девочку лет четырех. На ней была черная аба с откинутым капюшоном, из-за воротника выглядывали отстегнутые трубки и уплотнители дистикомба. Синие фрименские глаза сияли на круглом личике. Кажется, она совсем не боялась – зато барон, взглянув на ее лицо, отчего-то почувствовал себя очень неуютно.
Даже старая гессеритка, когда девочка шла мимо нее, отшатнулась и сделала охранительный знак. Вид ребенка явно потряс старуху.
Император откашлялся и хотел что-то сказать – но малышка заговорила первой. У девочки был тонкий, еще слегка шепелявый, но очень ясный голосок.
– Так вот, значит, он, – проговорила она и подошла к краю возвышения, на котором стоял трон. – Правду сказать, так и ничего особенного – просто перепуганный жирный старик, у которого нет сил даже стоять самому. Без этих помочей!
Было так странно слышать подобные фразы из уст ребенка, что барон, несмотря на гнев, онемел и уставился на девочку. Может, это просто карлица? – промелькнуло у него в голове.
– Любезный барон, – промолвил Император, – позвольте представить вам сестру Муад'Диба.
– Сест… – Барон поперхнулся и повернулся к своему сюзерену. – Я не понимаю.
– Я тоже проявляю иногда излишнюю, может быть, осторожность, – пояснил Император. – Мне доложили, что в вашей необитаемой южной полярной зоне наблюдаются явные признаки человеческой деятельности.
– Но это невозможно! – воскликнул барон. – Черви… там же открытые пески до самого…
– Похоже, они научились как-то уживаться с червями, – пожал плечами Император.
Девочка уселась на край возвышения подле трона и заболтала ногами. Она осматривала селамлик с явным удовольствием – и с необыкновенно уверенным видом.
Барон тупо смотрел на болтающиеся ножки под черной тканью – оказывается, девочка была обута в сандалии.
– К несчастью, – сказал Император, – я послал туда только пять десантно-транспортных топтеров со сравнительно небольшой ударной группой, имеющей целью захватить пленных для допроса. Должен признаться, что десанту едва удалось уйти оттуда, захватив всего трех пленных и оставив там четыре машины из пяти. Причем заметьте, барон: мой отряд был разгромлен противником, состоящим по большей части из женщин, детей и стариков. А это вот дитя командовало одним из контратаковавших отрядов.
– Вот видите, Ваше Величество! – горячо подхватил барон: – Видите, какие они!
– Я поддалась, чтобы меня захватили, – объяснила девочка. – Потому что не хотела прийти к брату с вестью о гибели его сына.
– Лишь горстке моих людей удалось унести ноги, – сказал Император и вдруг закричал: – Унести ноги! Слышите, вы?!
– Да мы бы и их порешили, – заверила девочка, – если бы не огонь.
– Сардаукары применили двигатели вертикального хода топтеров как огнеметы, – пояснил Император. – Поистине решение отчаяния – но только это и дало им уйти, да еще и с тремя пленными. Заметьте это себе, дорогой барон, – мои сардаукары были вынуждены в беспорядке отступить, перед женщинами, детьми и стариками!
– Мы должны атаковать всеми силами, – хрипло сказал барон. – Мы должны истребить всех…
– Хватит! – рявкнул Император, подавшись вперед. – Вы что, за дурака меня считаете?! Стоять тут с идиотски невинным видом и твердить…
– Ваше Величество, – перебила его старая Правдовидица.
Император только отмахнулся:
– И вы говорите, что не имели представления ни о населении юга, обнаруженном нами, ни о боевых качествах этих людей? – Император поднялся с трона. – За кого вы меня принимаете, барон?
Барон отступил на два шага. Это все Раббан! Это он меня подставил! Раббан…
– А это фальшивое столкновение с герцогом Лето, – промурлыкал Император, снова садясь. – Как превосходно вы играли, барон!
– Ва… Ваше Величество! – взмолился барон. – О чем вы…
– Молчать!!!
Старуха снова дотронулась до плеча Императора и шепнула ему что-то.
Девочка перестала болтать ногами и попросила:
– Пугни его еще, Шаддам. Нехорошо, конечно, радоваться, но уж больно приятно смотреть, ничего с собой поделать не могу!
– Тихо, дитя. – Император наклонился вперед, положил руку на головку ребенка и вперил тяжелый взгляд в барона. – Итак, возможно ли это? Неужели вы и впрямь такой простак, как считает моя Правдовидица? Вы что, не узнаете эту девочку – дочь вашего союзника герцога Лето?
– Не был отец его союзником, – сердито сказала девочка. – Мой отец мертв, а эта харконненская скотина видит меня впервые.
Барон мог только яростно смотреть на нее. Наконец он сумел выдавить:
– Кто…
– Я – Алия, дочь герцога Лето и леди Джессики, сестра герцога Муад'Диба, – объяснила девочка. Она соскользнула на пол селамлика. – А мой брат обещал, что нацепит твою голову на древко своего боевого штандарта; я думаю, он так и сделает!
– Помолчи, дитя, – оборвал ее Император. Он откинулся на спинку трона и, поглаживая подбородок, изучал барона.
– Я приказам Императора не подчиняюсь, – возразила Алия. Она повернулась, посмотрела снизу вверх на Преподобную Мать. – Вот она знает.
Император оглянулся на Преподобную:
– О чем это она?
– Этот ребенок – воплощенный грех и мерзость! – прошипела старуха. – Ее мать заслужила такую кару, какой не видел мир! Смерть! Да никакая смерть не будет слишком быстрой ни для этого «ребенка», ни для той, что ее выродила! – Старуха ткнула в Алию костлявым пальцем. – Вон! Пошла вон из моего разума!
– Тэ-Пэ? – прошептал Император, глядя на Алию. – Великая Мать…
– Вы не понимаете, Ваше Величество! – воскликнула старуха. – Телепатия тут ни при чем! Она внутри моего сознания! Она – как те, другие, что были до меня, те, что дали мне свою память! Она там – в моем сознании! Этого быть не может – но это есть!
– Какие «те, другие»? – сердито спросил Император. – Что это за бред?
Старуха выпрямилась, опустила руку.
– Я и так сказала слишком много; но главное – «ребенок», который на самом деле не ребенок, должен быть уничтожен. Еще с давних времен существует предостережение, говорящее нам о том, как опасна подобная ей, и о том, что рождения ее допустить нельзя! Но мы преданы одной из нас, отступницей!
– Что ты болтаешь, старуха, – пренебрежительно сказала Алия. – Ты не знаешь, как это случилось, а бормочешь чепуху подобно глупцу, который не видит ничего дальше своего носа. – Алия закрыла глаза, глубоко вздохнула и задержала дыхание.
Старая Преподобная Мать застонала и пошатнулась. Алия открыла глаза.
– Вот как это было, – сказала она. – Космическая случайность… к которой и ты приложила руку.
Преподобная Мать подняла руки, как бы отталкивая Алию.
– Да что, наконец, происходит? – не выдержал Император. – Дитя, ты что, правда, можешь проецировать мысли в чужое сознание?