— Я имею в виду, ваше величество, — продолжал барон, — что жить Хавату остается лишь несколько часов. — И он рассказал все об остаточном яде и необходимом противоядии.
— Тонко придумано, барон, — отозвался император. — А где же ваши племянники, Раббан и юный Фейд-Раута?
— Близится буря, ваше величество, я отослал их к периметру, чтобы фримены не прорвались вместе с облаком пыли.
— Периметр, — произнес император так, словно это слово пачкало его рот. — Здесь, в котловине, буря не будет свирепствовать, а фрименское отребье не рискнет шевельнуться, пока я здесь с пятью легионами сардаукаров.
— Безусловно, ваше величество, — согласился барон, — но в вопросах безопасности никакое усердие не бывает излишним.
— Ах-х-х-х, — протянул император, — излишним. Тогда не стану говорить, сколько времени мне пришлось потратить попусту на всю эту арракисскую ерунду. И о том, сколько потеряла компания КАНИКТ в этой дыре, а также о течении дворцовых и государственных дел, которые я вынужден был нарушить из-за этой глупой истории.
Барон опустил глаза, чтобы не видеть императора в гневе. Деликатность его положения в настоящий момент… это одиночество… и опереться можно лишь на себя самого и на горстку законов… Эта мысль раздражала его. «Он уже решился убить меня? — подумал барон. — Ни в коем случае! Не здесь же, не при всех Великих Домах, что кружат над нашими головами, жаждая одной только выгоды для себя из этой заварушки на Арракисе!»
— Вы взяли заложников? — спросил император.
— Бесполезно, ваше величество, — ответил барон, — эти безумцы фримены отслуживают по каждому пленному погребальный обряд, после которого считают его покойным.
— Так? — удивился император.
Барон ожидал, поглядывая на металлические стены селямлика, представляя над своей головой чудовищный металлический шатер. Безграничная роскошь его ошеломила даже барона. «Император притащил с собой пажей, — подумал барон, — бесполезных лакеев, своих женщин со всеми этими парикмахерами, дизайнерами… и тому подобными. Всех дворцовых прихлебателей и паразитов. Они и тут, как всегда, раболепствуют и интригуют… Так сказать, терпят тяготы похода вместе с императором… чтобы сторонними наблюдателями дожидаться окончания похода, а потом писать эпитафии на убитых и унижаться перед ранеными героями».
— Быть может, вы просто не пытались захватить кого следует? — спросил император.
«Ему что-то известно», — подумал барон. Страх стиснул его чрево так, что ему даже захотелось есть. Да, охватившее его чувство было похоже на голод. И он даже несколько раз огляделся, поворачиваясь на поплавках, чтобы приказать принести себе пищу. Но выполнять такое распоряжение явно было некому.
— Представляете ли вы, кто этот Муад'Диб? — спросил император.
— Конечно же, один из умма, — ответил барон, — фанатик-фримен, религиозный авантюрист. На окраинах цивилизации таких хватает. Впрочем, вашему величеству это известно и без меня.
Император глянул на ясновидящую, нахмурившись, поглядел на барона.
— Значит, о Муад'Дибе вам ничего не известно?
— Просто сумасшедший, — ответил барон. — Но фримены и так все не в своем уме.
— Сумасшедший?
— Люди его бросаются в битву, выкрикивая его имя. Их женщины швыряют в нас своих детей и бросаются на наши ножи, чтобы расчистить путь идущим следом мужчинам. Они не соблюдают… никаких приличий.
— Плохо, — пробормотал император, и в голосе его барон услышал насмешку. — Скажите мне, дорогой барон, а вы никогда не исследовали области вблизи южной полярой шапки Арракиса?
Обескураженный изменением темы, барон поглядел на императора.
— Но… ну, вы же знаете, ваше величество, весь этот район необитаем, там свирепствуют черви и ветер. В этих широтах нет даже специи.
— Разве с космических лихтеров вам ни разу не доносили, что из космоса там видны клочки зелени?
— Такие сообщения поступали постоянно. И на первых порах, давно, мы разбирались с ними. Да, мы видели эти растения. Но это стоило нам многих топтеров. Слишком уж дорого обходились такие исследования, ваше величество. В этих краях человеку трудно долго продержаться.
— Так, — сказал император, щелкнул пальцами, и слева за троном открылась дверь. Из нее появились двое сардаукаров, перед ними шла девочка, лет четырех. На ней была черная аба, капюшон ее был отброшен на спину, так что на шее ее были видны тесемки конденскостюма. С круглого, мягкого личика ее смотрели синие фрименские глаза. Она явно ничего не боялась, и взгляд ее, непонятно почему, смутил барона.
Даже старая гессеритка-ясновидящая откинулась назад и оградила себя охранительным жестом, когда девочка проходила мимо. Присутствие девочки явно обескуражило старую ведьму.
Император было прочистил глотку, чтобы начать, но дитя заговорило первым. Тоненьким, смягчающим согласные голоском, тем не менее вполне четко выговаривая слова.
— Так вот он каков, — сказала она и шагнула к краю подножия трона. — Не слишком впечатляет… перепуганный старик, у которого не хватает сил стоять без поплавков.
От этих неожиданных слов ребенка барон потерял дар речи. Во гневе он только подумал: «Это что еще за комар?»
— Дорогой мой барон, — сказал император, — познакомьтесь с сестрой Муад'Диба.
— Сест… — барон перевел взгляд на императора. — Я не понимаю.
— Иногда случается, что и я проявляю склонность к излишним предосторожностям, — произнес император. — Мне доложили, что в этих, по-вашему, безлюдных местах имеются признаки активной жизни.
— Но это невозможно! — запротестовал барон. — Там же только черви… и песок…
— Так… но эти люди не страшатся встречи с червями.
Малышка уселась на возвышение трона, свесила с него ноги и принялась болтать ими, оглядываясь по сторонам с уверенным видом.
Барон глядел на эти ножки, как колышут они черную ткань, как иногда под нею мелькают сандалии.
— К несчастью, — сказал император, — я послал туда только пять транспортов с небольшим отрядом, чтобы взять пленников для допроса. Мы едва сумели унести ноги на одном транспорте с тремя пленными. Вы понимаете, барон, моих сардаукаров едва не перебили старики, женщины и дети. Эта девчушка командовала одной из атакующих групп.
— Вы видите, ваше величество! — сказал барон. — Теперь вы видите, что это за народ!
— Я позволила взять себя в плен, — сказала девочка, — очень уж не хотелось оказаться перед лицом брата. Тогда бы… тогда бы пришлось рассказать ему, что его сына убили.
— Только горстка наших воинов сумела бежать от них, — сказал император, — бежать. Вы меня поняли, барон? Мои сардаукары воспользовались двигателями управления как огнеметами с отчаяния, но только это и позволило транспорту взлететь и увезти троих пленных. Запоминайте, барон. Сардаукары в панике отступали от женщин, детей и стариков.
— Навалиться всеми силами, — прохрипел барон, — стереть в порошок до…
— Молчать! — рявкнул император, наклонившись с трона вперед. — Я не позволю более оскорблять мой разум. Как смеете вы являться сюда с вашей дурацкой неосведомленностью…
— Ваше величество, — перебила ясновидящая. Он махнул, чтобы она умолкла:
— Вы утверждаете, что ничего не знали о населенности этих краев… и о воинской доблести этого великолепного народа, — император привстал на троне. — За кого вы принимаете меня, барон?
Барон отступил на два шага. «Раббан! Конечно, Раббан, — подумал он, — дело его рук».
— И весь этот надуманный спор с герцогом Лето, — спокойнее сказал император, опускаясь на трон. — Как превосходно вы провернули его.
— Величество, — жалобно сказал барон. — Что вы…
— Молчать.
Старая гессеритка положила ладонь на плечо императора, зашептала что-то ему на ухо.
Девочка у трона перестала брыкать ногами и сказала:
— Попугай его еще немножко, Шаддам. Конечно, грех радоваться, но в таком удовольствии трудно себе отказать.
— Тихо, дитя, — сказал император, склонился вперед и, положив руку на ее головку, поглядел на барона. — Откуда такое легкомыслие, барон? Неужели вы действительно простофиля, как нашептывает мне ясновидящая? Ну, разве вы не узнаете этого ребенка, дочь вашего бывшего союзника, герцога Лето?
— Мой отец никогда не был его союзником, — сказала девочка, — он мертв, а этот старый боров Харконнен никогда не видел меня.
Барон лишь остолбенело озирался по сторонам. Когда, наконец, голос вернулся к нему, он сумел только выдохнуть:
— Кто?
— Я — Алия, дочь герцога Лето и леди Джессики, сестра герцога Пол-Муад'Диба, — сказала малышка. Она спрыгнула с возвышенности на пол приемного зала. — Мой брат поклялся насадить твою голову на древко своего походного штандарта, и едва ли ему что-нибудь помешает это сделать.
— Помолчи, девочка, — сказал император, усаживаясь на трон… подперев подбородок рукой, он поглядел на барона.
— Я не повинуюсь императору, — сказала Алия, потом повернулась и посмотрела на Преподобную Мать. — Она знает почему.
Император поглядел на ясновидящую:
— Что она имеет в виду?
— Дитя это мерзостно! — ответила старуха. — Мать ее заслуживает тяжелейшего наказания. Смерти! И не слишком быстрой… и она сама, и это дитя! — старуха ткнула пальцем в сторону Алии. — Убирайся из моего разума!
— ТП? — шепнул император, вновь переводя взгляд на Алию. — Клянусь Великой Матерью!
— Вы не понимаете, ваше величество, — ответила старая женщина. — Это не телепатия. Она проникла в мой мозг, подобно тем, что жили до меня, отдавшим в наследство мне свою память. Она оказалась в моем мозгу, она не может там находиться, но тем не менее!
— Что это за жившие до вас? — возмутился император. — Что за чушь?
Старуха выпрямилась, опустила руку и произнесла:
— Я сказала лишнее, но факт, тем не менее, остается фактом. Этот ребенок вовсе не ребенок, ее следует уничтожить. Нас давно предупреждали о подобных существах. Мы знаем, как предотвратить их появление, но нас предала сестра из нашего Ордена.