— Зачем же оттягивать неизбежное? Ты задерживаешь меня… мешаешь вступить во владение этим комком грязи.
«Если это метательный дротик, то хитроумно устроенный, — подумал Пол, — незаметно, чтобы над брюками кто-то трудился».
— Почему ты все молчишь? — взорвался Фейд-Раута.
Пол возобновил кружение, позволив себе холодной улыбкой отозваться на легкое смятение в голосе Фейд-Рауты, свидетельствовавшее, что молчание приносит свои плоды.
— Улыбаешься, эх? — спросил Фейд-Раута и метнулся вперед, не окончив фразу.
Ожидавший некоторой нерешительности противника, Пол чуть не прозевал разящий удар сверху, и кончик ножа полоснул его по левой руке. Он заглушил внезапную боль, понимая теперь, что нерешительность эта была трюком… сверхфинтом. Соперник был сложнее, чем он думал. Следует ожидать трюков, и в них трюков, и снова трюков.
— Твой Сафир Хават кое-чему научил меня, — сказал Фейд-Раута. — Его наукой я взял первую кровь. Как жаль, что старый дурак не дожил до этого момента!
И Пол припомнил вновь слова Айдахо: «Ожидай лишь того, что происходит в поединке. И тебе никогда не придется удивляться в бою».
И снова они, согнувшись, закружили друг против друга.
Пол заметил, что на лице противника появилось облегчение, и удивился. Неужели эта царапина сама по себе что-то значила для Харконнена? Или же на лезвии яд? Но как возможно такое? Его люди проверили оружие под ядоискателем, прежде чем передавать нож Фейд-Рауте. Они прекрасно подготовлены и не пропустят ничего, столь явного.
— Эта женщина, с которой ты говорил, — начал Фейд-Раута. — Маленькая такая? Она для тебя что-то значит? Быть может, симпатия? Я попробую и ее, рекомендуешь?
Пол безмолвно углубился в себя, обследовал кровь раны, почувствовал в ней присутствие снотворного — оно-то и было на клинке императора. Перестроил метаболизм, чтобы отразить угрозу, преобразовать опасные молекулы в теле. Снотворное. Ядоискатель его пропустит, и реакция мышц замедлится. Да, у врагов его были планы в планах, и в них планы, и снова планы… предательство на предательстве.
И Фейд-Раута вновь метнулся и ударил сверху.
С застывшей на лице улыбкой, Пол задвигался так, словно наркотик в крови замедлял его движение, и лишь в последний момент уклонился, подставив острие криса под разящую руку.
Фейд-Раута ринулся в сторону подальше, нож он перекинул в левую руку, и лишь слегка побледневшие скулы выдавали острую боль в месте пореза.
«Пусть он теперь познает момент сомнения, — подумал Пол, — пусть он заподозрит отраву».
— Предательство! — закричал Фейд-Раута. — Он отравил меня! Я чувствую яд в руке!
Отбросив покров молчания, Пол ответил:
— Просто чуточку кислоты — компенсация за снотворное на ноже императора!
Фейд-Раута столь же холодно, как и сам Пол, улыбнулся в ответ и в наигранном приветствии взметнул клинок вверх. В глазах его светилось откровенное бешенство.
Пол перебросил нож в левую руку под пару сопернику. И вновь они закружили, выжидая.
Фейд-Раута стал боком приближаться к нему, высоко поднимая нож, в раскосых глазах и на лице лишь угадывалась теперь ярость. Он ударил вниз и вправо, и они сошлись, ухватив друг друга за руки.
Опасаясь правого бедра Фейд-Рауты, где мог оказаться метательный дротик, Пол повернулся направо. И почти упустил из виду край коротких брюк, откуда и выставилась игла. К счастью, движения Фейд-Рауты предупредили его. Крошечное острие лишь чуть не задело его.
На левом бедре.
«Предательство в предательстве и снова предательство», — напомнил себе Пол.
Напрягая мышцы, тренированные по канонам Бинэ Гессерит, он попытался пошатнуть Фейд-Рауту… но приходилось помнить про иглу на левом бедре, и Пол двинулся резче, чем следовало бы и, поскользнувшись, упал на пол. Фейд-Раута немедленно очутился сверху.
— Видел, что там, на моем бедре? — шепнул он. — Твоя смерть, дурак. — И он завертелся вокруг, стараясь придвинуть отравленную иголку поближе. — Она просто отключит твои мышцы, а мой нож доделает остальное. И яда никто не обнаружит.
Пол напрягся, ощущая, как в глубине сознания безмолвно вопят предки, как требуют, чтобы он произнес тайное слово, от которого Фейд-Раута замрет… и убил его.
— Я ничего не скажу! — выдохнул Пол.
Фейд-Раута в мгновенной нерешительности поглядел на него. Но для Пола этого оказалось достаточно. Он сумел нащупать слабость одного из мускулов ноги врага, и положение их переменилось. Фейд-Раута оказался внизу, задрав правое бедро. Левой ногой он не мог шевельнуть — крошечное острие уперлось в пол.
Высвободив левую руку, этому помогла кровь, вытекшая из царапины, Пол ударил прямо под подбородок Фейд-Рауты. Нож вошел в мозг. Фейд-Раута дернулся и осел, зацепившаяся за пол игла все еще удерживала его ногу.
Глубоко дыша, чтобы прийти в себя, Пол поднялся на ноги. Выпрямившись над телом, не выпуская ножа, он подчеркнуто неторопливо повернулся к императору.
— Величество, — произнес он, — ваших убыло. Не следует ли отбросить теперь и прочие вздорные претензии? Не пора ли заняться обсуждением того, что должно свершиться? Вы выдаете за меня свою дочь и открываете Атридесам дорогу к трону.
Император обернулся, поглядел на графа Фенринга. Серые глаза графа спокойно встретили взгляд зеленых императорских глаз. Мысли императора Фенринг видел без слов, столь долгим было их содружество, что взгляд открывал все.
«Убей этого выскочку, — говорили глаза императора. — Атридес молод и вынослив, но он уже утомлен долгим боем и не сумеет противостоять тебе. Вызови его прямо сейчас… Ты знаешь, как это сделать. Убей его!»
Фенринг медленно повернулся лицом к Полу.
— Делай же! — прошипел император.
Граф внимательно вгляделся в Пола (леди Марго научила его смотреть взглядом Бинэ Гессерит) — и постиг его тайну и пробуждающееся величие.
«Но я могу убить его», — подумал Фенринг, понимая, что это правда.
И в тайных глубинах его собственного существа что-то шевельнулось, и внутренним взором он пригляделся к себе, к тем преимуществам, которые у него были: к боевому опыту, тайным приемам и скрытности побуждений.
Ощутив в какой-то мере мысли графа через бурление временной стены, Пол вдруг понял, почему никогда не видел Фенринга в тенетах предвиденья. Фенринг был одним из тех, кто мог бы… Почти Квизац Хадерач… с единственным дефектом в наследственности — евнух. И все его таланты ушли вглубь, во внутреннее. Глубокая симпатия к графу наполнила Пола, и он впервые ощутил братские чувства.
Уловив эмоции Пола, Фенринг ответил:
— Величество, я вынужден отказаться.
Ярость переполнила Шаддама IV. Оттолкнув свитских, двумя шагами он приблизился к Фенрингу и с размаха ударил его по щеке.
Темная краска затопила лицо графа. Он поглядел прямо на императора и с деланным безразличием произнес:
— Мы были друзьями, величество. Но поступок мой выше дружбы. Я прощаю вам этот удар.
Пол прочистил глотку и произнес:
— Так мы говорили о троне, величество.
Император вихрем повернулся обратно и выпалил:
— Трон — мой!
— Безусловно — на Салузе-Секундус, — заметил Пол.
— Я сложил оружие и явился сюда под честное слово! — крикнул император. — И ты смеешь еще угрожать!
— В моем присутствии ваша персона находится в полной безопасности, — отметил Пол. — Как и обещал Атридес. Но Муад'Диб приговаривает вас к ссылке на вашу тюремную планету. Не бойтесь, величество, я всеми своими силами облегчу тяготы жизни там. Этот мир станет садом, цветником.
Скрытый смысл этих слов дошел до императора, и он яростно поглядел через всю комнату на Пола.
— Ну, теперь мы по крайней мере видим истинные мотивы, — усмехнулся он.
— А фримены получат все, что обещал Муад'Диб, — продолжи Пол. — Под небом Арракиса потечет вода, зазеленеют ласковые оазисы. Но не следует забывать и о специи. Поэтому на Арракисе всегда будет пустыня… и свирепые ветры, и испытания, что закаляют мужчину. У нас, фрименов, есть поговорка: «Бог создал Арракис для испытания верных». Нельзя идти против воли Всевышнего.
Старая ясновидящая, Преподобная Мать Гейус Хелен Мохайем по-своему поняла скрытый смысл его слов. Ощутив угрозу джихада, она выкрикнула:
— Ты не можешь, ты не имеешь права напустить этот народ на вселенную!
— Конечно, куда им до гуманизма сардаукаров, — с насмешкой ответил Пол.
— Ты не можешь, — хрипло повторила она.
— Ты же ясновидящая, — сказал Пол. — Вслушайся в собственные слова. — Он поглядел на принцессу крови, потом на императора. — Давайте побыстрее закончим с делами, величество.
Император потрясено уставился на дочь. Она тронула его руку, сказала успокаивающим тоном:
— Отец, меня ведь и воспитывали для этого-то.
Он глубоко вздохнул.
— Деваться некуда, — пробормотала старуха ясновидящая.
Император выпрямился, замер, остатки былого достоинства вернулись к нему:
— Кто будет вести переговоры за тебя? Родственники? — спросил он.
Пол отвернулся, поглядел на мать. Опустив глаза, она стояла рядом с Чени за цепочкой стражей-фидайкинов. Он подошел к ним, поглядел сверху на маленькую Чени.
— Я все понимаю, — прошептала Чени, — раз так должно быть… Усул.
Услышав в ее голосе сдерживаемые слезы, Пол прикоснулся к ее щеке.
— Сихайя, не бойся, тебе нечего бояться. — Уронив руку, он обратился к матери — Мать, вести переговоры будешь ты, вместе с Чени. Она мудра и проницательна. Все знают, что никто не торгуется так упорно, как фримены. Она будет глядеть на все глазами любви ко мне и думать о своих будущих сыновьях, об их нуждах. Прислушивайся же к ее словам.
Джессика почувствовала в словах его твердый расчет и подавила дрожь.
— Какие будут инструкции? — спросила она.
— В качестве приданого я требую всю долю императора в КАНИКТ.
— Всю? — она потрясено умолкла.
— Его следует обобрать до нитки. Еще я требую титул ярла и директорское место в КАНИКТ для Гарни Холлека, пусть он получит в файф Каладан. Кроме того, титулы и места помощников всем уцелевшим солдатам отца, до самого последнего рядового.