В заключении, впрочем, Комментарии приобретали тон более резкий, возможно, предопределявший их судьбу.
«Часто в том, что называлось доныне религией, крылась бессознательная враждебность к жизни. Истинное учение свидетельствует, что жизнь исполнена радостей, угодных очам Господа, что знание, лишенное действия, — пусто. Все должны понять, что зубрежка канонов бессмысленна, — надувательство, если угодно. Истинное учение узнать несложно. Оно там, где само сердце подсказывает: я знаю это всю жизнь».
Типографские прессы стучали, и печатные шигаленточные машины крутились, Библия О. К. распространялась по всем мирам среди странной тишины и покоя. Некоторые воспринимали их как Божью благодать, знак благословения установившемуся единству.
Обаянию этой тишины поддались и сами члены комиссии. Восемнадцать из них линчевали в течение ближайших двух месяцев, а не прошло и года, как еще пятьдесят три отреклись от своего труда.
Библию О. К. признали порожденной «притязаниями рассудка», утверждали, что страницы ее — чистый соблазн и гордыня людского рассудка.
Сразу же начали появляться пересмотренные издания, что считались и с привычным фанатизмом, и с ханжеством. В этих трудах символика была привычной (крест и полумесяц, погремушка с перьями, двенадцать святых, тощий Будда и тому подобное), и скоро стало очевидным, что древние верования и предрассудки оказались не по зубам новому экуменизму.
Халлоуэй назвал результат семилетних трудов КПЭ «Полипланетным биодетерминизмом», название это с восторгом подхватили миллионы верующих, справедливо узревших в инициалах ПБ определение — «проклятый Богом».
Даже председатель КПЭ Туре Бомоко, улем дзенсуннитов, один из тех четырнадцати делегатов, кто так и не отрекся впоследствии от своего труда («Четырнадцать мудрецов популярной истории»), через некоторое время признал деятельность КПЭ ошибкой.
— Не стоило даже пытаться создавать новую символику, — сказал он, — общепринятые верования не терпят неопределенности, и не следует возбуждать в толпе праздное любопытство к высочайшим истинам теологии. Мы ежедневно лицезрим, как мало живет и человек, и дела его, но рамки религиозных учений становятся все более жесткими, тесными, несут конформизм и угнетение. Почему же затмился ясный путь божественных заповедей? Это значит, каноны живут, символика владеет умами, даже если начальный смысл забылся, а потому нельзя и мечтать достичь суммы всех известных нам верований.
Горечь этих слов не ускользнула от критиков Бомоко, и вскоре его вынудили бежать, положившись лишь на расположение Гильдии, скрывшей ото всех его маршрут. Считают, что он умер на Тупайле, окруженный почетом и любовью. Последними словами его были: «Религия существует, она для тех, кто может сказать себе, — я не таков, каким хочу быть. Она не для сборища самоудовлетворенных».
Принято думать, что Бомоко понимал пророческую суть собственных слов: «Каноны живут». Девятью десятками поколений позже Библия О. К. и Комментарии проникли во все уголки религиозной вселенной.
Когда Пол-Муад'Диб встал, положив правую руку на каменную гробницу, в которой покоился череп его отца, слово в слово он процитировал строки из наследия Бомоко.
— Вы, победившие нас, вы говорите, что Вавилон пал и дела его опрокинуты. Я же скажу вам, что каждого из нас ждет суд Всевышнего и каждому воздастся по делам его. Добро и зло сражаются в каждой душе.
Фримены говорили о Муад'Дибе, что он подобен Абу Зайду, чей фрегат посрамил гильдийские корабли и за день слетал туда и обратно. Туда — обозначало то место в мифологии фрименов, где находится страна духа ра, алам-аль-митал, где нет ничего невозможного.
Легко увидеть в этом параллель с Квизац Хадерачем, которого пытались получить Сестры в результате своей генетической программы. Он толковался ими как «сокращение пути», или «тот, что может быть в двух местах сразу».
Но оба эти определения, как нетрудно показать, восходили непосредственно к Комментариям. «Когда закон и религиозные обязанности совпадают, твое эго обнимает вселенную».
Муад'Диб говорил о себе: «Я — сеть в океане времен, что можно забросить и в будущее и в былое. Я — разделяющая их движущаяся преграда, которой не избежит ни одна вероятность».
Все это восходит к 22-ой кальме Библии О. К., гласящей: «Сказана мысль или нет — она реальна и обладает силой реальности».
И когда мы обращаемся к собственным комментариям Муад'Диба в «Столпах Вселенной» в интерпретации его священнослужителей Квизара Тафвид, мы видим, чем он обязан КПЭ и фрименам-дзенсуннитами.
Муад'Диб: «Закон и долг едины: да будет так. Но помните ограничение — вы никогда не обретете полного самосознания. Вы остаетесь погруженными во всеобщее тау. Поэтому любой из вас всегда меньше чем личность».
Библия О. К.: идентичное изложение (61 Откровение).
Муад'Диб: «Религии часто черпают из мифа о прогрессе, что укрывает нас от ужаса перед непостижимым будущим».
КПЭ: Комментарии: идентичное изложение (книга Азхар считает эту мысль парафразой религиозного писателя первого века Нишоу).
Муад'Диб: «Если дитя, неуч, невежа или безумец, возбуждает беспокойство, виноват старший, не предотвративший, не предупредивший этого».
Библия О. К.: «Любой грех целиком или, по меньшей мере, частично можно свести к естественной плохой тенденции, обширному классу событий, что приемлемы Богом». (В книге Азхар эти слова возводятся к древней Торе).
Муад'Диб: «Простри свою руку и вкуси того, что Господь приготовил тебе, а закончив трапезу, восхвали Бога».
Библия О. К.: Парафраза того же смысла (книга Зохар прослеживает это изречение в несколько отличающейся форме от первого ислама).
Муад'Диб: «В доброте начало жестокости».
Фрименская Китаб-аль-Илбар: «Тяжка десница доброго Господа. Разве не Бог дал нам палящее солнце Ал-лят? Но разве не дал нам господь и Матерей Влаги (Преподобных Матерей)? Разве не Бог дал нам Шайтана (Сатану, Иблиса)? Но разве не от Шайтана узнали мы о вреде торопливости?»
(Таков источник фрименской поговорки: «Поспешность — дочь Шайтана». Учтите, на испарение каждой из сотни калорий, выделяемых при быстром движении, тело тратит около шести унций пота. Фримены называют пот — бакка, слезы, и в одном из вариантов это слово имеет смысл: «жизненная сущность, которую Шайтан выжимает из твоей души»).
Пришествие Муад'Диба по Конивеллу «религиозно своевременно», но понятие времени имеет к этому слишком мало отношения. Сам Муад'Диб говорил: «Я здесь, поэтому…»
Жизненно важно, однако, анализируя влияние Муад'Диба на религию, не терять из виду один факт: фримены были пустынными жителями, наследственность которых приспособилась к суровому миру. Трудно избежать мистицизма, если каждую минуту приходится преодолевать открытую враждебность природы. «Мы здесь, поэтому…»
В этой традиции страдание принимается, быть может, как неосознанное наказание, но принимается. Неплохо подметить, что обряды фрименов почти полностью свободны от чувства вины. Оно им не нужно, — их закон и религия идентичны, а неповиновение — грех. Точнее будет отметить, что они считают себя чистыми от вины, раз повседневное существование их требовало принятия жестоких (и часто смертельно опасных) решений, которые бы отяготили души людей из более мягких краев почти несмываемой виной.
Такова, по всей вероятности, одна из причин склонности фрименов к суеверию (не учитывая деятельности Миссионарии Протективы). Что значит предзнаменование, слышимое в свисте песков? Почему, увидев первую луну, надо воздеть кулак? Плоть принадлежит человеку, а вода его — племени, и тайна жизни не загадка, которую надо решить, а реальность, которую следует пережить. Предзнаменования помогают не забывать про это. И поскольку ты здесь, поскольку ты исповедуешь именно эту религию, тебе суждена, в конце концов, победа.
Этим словам веками учили Дочери Гессера, задолго еще до того, как, замаранные, отступили они перед фрименами.
«Когда религия и политика едут в одной телеге и правит ею живой святой (барака), ничто не может преградить им путь».
Приложение IIIО МОТИВАХ И ЦЕЛЯХ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БИНЭ ГЕССЕРИТ
Ниже приводится в сжатом виде изложение отчета, подготовленное собственными агентами для леди Джессики сразу после Арракисского дела. Смелость соображений, высказанных в этом отчете, делает его куда более ценным, чем обычные работы Ордена.
Поскольку Бинэ Гессерит столетиями под покровом полумистической школы проводили программу генетической селекции человека, мы все время придаем им куда большую значимость, чем они заслуживают. Анализ их собственного «Суда над фактом» по Арракисскому делу выдает глубочайшее непонимание школой своей собственной роли.
С этим можно спорить, утверждая, что Бинэ Гессерит использовали только те факты, которыми могли располагать, напомнить, наконец, что у них не было личного доступа к пророку Муад'Дибу. Но школе приходилось преодолевать и более серьезные препятствия, а потому корни ее ошибок уходят глубже.
Результатом программы Бинэ Гессерит должно было явиться получение личности, которую они назвали «Квизац Хадерач», что означает «человек, который может быть сразу во многих местах». Проще говоря, они пытались создать человека, который обладал бы умственными возможностями, позволяющими ему постичь и использовать измерения высших порядков.
Они пытались получить супер-ментата, одушевленный компьютер, обладающий в известной степени способностями предвидения в меру навигатора Гильдии.
Муад'Диб, рожденный под именем Пола Атридеса, был сыном герцога Лето, за линией происхождения которого внимательно следили более тысячи лет. Мать пророка, леди Джессика, была побочной дочерью барона Владимира Харконнена, и гены ее несли маркеры, крайняя важность которых для генетической программы была известна уже почти две тысячи лет. Она была Дочерью Гессера и по рождению и по воспитанию и должна была стать заинтересованным исполнителем проекта.