— Миледи, вам ни к чему более задерживаться здесь, — сказал Юэ. — Я позабочусь о нем сам.
Джессика покачала головой, шагнула вперед и с размаха ударила Айдахо по щеке.
Тот отшатнулся назад, увлекая стражей, яростно поглядел на нее.
— Нельзя так вести себя в доме твоего герцога, — сказала она, расплескивая кофе, выхватила чашку из рук Юэ и ткнула к лицу Айдахо. — Пей живо, я приказываю!
Айдахо рывком выпрямился, хмуро поглядел на нее и произнес, тщательно и подчеркнуто выговаривая слова:
— Я не исполняю приказов лазутчиков проклятого барона.
Юэ застыл, обернувшись лицом к Джессике.
Лицо ее побледнело, она кивнула. Теперь все становилось на свои места, все те обрывки мыслей, которые она подмечала в словах и поступках людей, окружавших ее последние несколько дней. Ее вдруг охватил гнев, такой, что его даже трудно было сдержать. Лишь призвав на помощь все свои знания Дочери Гессера, она смогла успокоить свой пульс и выровнять дыхание. Но огонь гнева все-таки не погас.
Айдахо всегда используют для надзора за женщинами.
Она метнула взгляд на Юэ. Доктор опустил глаза.
— Тебе это было известно? — спросила она.
— Я… слухи, миледи. Но я не хочу более огорчать вас.
— Хават! — отчеканила она. — Я хочу, чтобы Сафира Хавата немедленно доставили ко мне.
— Но, миледи!
— Немедленно!
«Это Хават, — подумала она. — Источником такого подозрения может быть только он. Никого другого даже не стали бы слушать».
Айдахо качнул головой и пробормотал:
— К чертям всю эту проклятую дрянь.
Джессика глянула на чашку в своей руке и резко выплеснула содержимое в лицо Айдахо.
— Заприте его в одной из комнат для гостей в восточном крыле. Пусть проспится.
Оба стража посмотрели на него несчастными глазами. Один осмелился возразить.
— Быть может, отвести его в другое место? Миледи, мы могли бы…
— Считается, что он может бывать там! — отрезала Джессика. — У него там дело, — голос ее отдавал горечью. — Он так хорошо следит за дамами!
Страж судорожно глотнул.
— Ты знаешь, где герцог? — требовательно спросила она.
— На командном пункте, миледи.
— А Хават с ним?
— Хават в городе, миледи.
— Сразу же доставить его ко мне, когда вернется, — сказала Джессика. — Я буду ждать в гостиной, пока он не появится.
— Но, миледи…
— Если будет необходимо, я обращусь к герцогу, — сказала она. — Надеюсь, впрочем, что до этого не дойдет. Я не хочу его беспокоить по пустякам.
— Да, миледи.
Джессика бросила пустую чашку в подставленные руки Мейпс, встретив вопросительный взгляд синих в синем глаз.
— Можешь вернуться в постель, Мейпс.
— Вы уверены, что я не потребуюсь?
Джессика мрачно ответила:
— Уверена.
— Наверно, с этим вопросом можно было бы подождать до утра, — сказал Юэ. — Я дал бы вам успокоительное и…
— Ты вернешься к себе и оставишь меня в покое. Я сама разберусь, — ответила она, похлопав его по руке, чтобы смягчить тон приказа. — Вот так.
Она резко оглянулась и, высоко держа голову, величаво отправилась внутрь дома к своим комнатам. Прохладные стены… переходы… знакомая дверь… Джессика рывком распахнула ее, вошла внутрь и захлопнула дверь за собою. Она стояла, яростно глядя в замутненное щитом окно. «Значит, Хават! Не его ли и подкупили Харконнены? Посмотрим».
Джессика подошла к глубокому старомодному креслу, покрытому расшитой шкурой, и повернула его к двери. Она ощутила вес криса на ноге, потом решила переместить нож на руку, проверила, легко ли он выходит из ножен. Снова оглядев комнату, она восстановила в памяти положение всех предметов на случай необходимости: шезлонг в углу, кресла с прямыми спинками у стены, два низких стола, ее собственная цитра на подставке рядом с дверью в спальню.
Плавучие лампы светились бледно-розовым светом. Она притушила свет, уселась в кресло, поглаживая рукой ткань. Королевская пышность ее весьма подходила к случаю.
«Теперь пусть идет, — подумала она. — Посмотрим, что будет». И подготовилась ждать привычным для Бинэ Гессерит способом, копить терпение, сберегать силы.
Стук в дверь раздался раньше, чем она ожидала, и, получив разрешение, в комнату ступил Хават.
Застыв в кресле, она следила за ним, чувствуя под наркотической живостью движений накопившуюся усталость. Старческие, с прожилками, глаза Хавата поблескивали, морщинистая кожа в тусклом свете отливала желтизной, на рукаве правой руки расплылось широкое мокрое пятно.
Она почувствовала запах крови.
Джессика показала на одно из кресел с прямой спинкой и сказала:
— Возьми одно и сядь ко мне лицом.
Хават повиновался. «Ох, этот дурак Айдахо», — подумал он. Посмотрев на лицо Джессики, он понял, что придется выпутываться из затруднительного положения.
— Похоже, пора выяснить наши отношения, — произнесла Джессика.
— Что же вас беспокоит, миледи? — он сел, положив руки на колени.
— Не изображай невинность, — отрезала она. — Если Юэ не объяснил тебе, почему мы призвали тебя, это сделал один из твоих осведомителей среди домашних. Признай хоть это.
— Как вам угодно, миледи.
— Ну что ж, сперва ответь мне на один вопрос, — сказала она. — Ты — агент Харконненов?
Хават от неожиданности наполовину поднялся в кресле:
— Вы смеете так оскорблять меня?
— Садись, — приказала она, — но меня ты посмел так оскорбить.
Он медленно сел в кресло.
Читая отражение мыслей на этом хорошо знакомом лице, Джессика облегченно вздохнула. Нет, не Хават.
— Теперь я знаю, что ты остаешься верным моему герцогу, — сказала она. — И я готова простить твою выходку.
— А есть что прощать?
Джессика нахмурилась: «Следует ли идти с козырей? Сказать ли ему о дочери герцога, которую я ношу в себе уже несколько недель? Нет… Лето и сам еще не знает. Это лишь усложнит ему жизнь, отвлечет его, когда он должен думать лишь о нашем спасении. Эту карту следует приберечь до времени».
— Недоразумение могла бы разрешить ясновидящая, — сказала она. — Но среди нас нет ясновидящей, утвержденной Высшей Коллегией.
— Совершенно верно. Ясновидящей нет.
— А есть ли предатель? — спросила она. — Я тщательно продумала это. Кто бы это мог быть? Не Гарни. И, конечно, не Дункан. Их лейтенанты не занимают стратегически важного положения. Это не ты, Сафир. Пол исключается. Я знаю, что это не я. Остается доктор Юэ? Вызовем и проверим?
— Вы знаете, что это напрасный труд, — сказал Хават. — Он подвергнут обработке в Высшей Коллегии. Это я знаю точно.
— Добавим, что его жена была из Дочерей Гессера, ее убили Харконнены, — сказала Джессика.
— Так вот что с ней случилось! — воскликнул Хават.
— Разве ты не слыхал ненависть в его голосе, когда он упоминает имя Харконненов?
— У меня, знаете, плохой слух, — сказал Хават.
— Какие основания есть у тебя для столь жестокого обвинения?
Хават нахмурился:
— Моя госпожа ставит своего слугу в затруднительное положение. В первую очередь я верен герцогу.
— Именно поэтому я готова тебе многое простить, — сказала она.
— И снова я должен спросить, а что прощать?
— Пат? — произнесла она. Он пожал плечами.
— Тогда отвлечемся на минутку, — сказала она. — Дункан Айдахо — великолепный воин, чьи способности в области охраны и слежки так высоко ценятся, сегодня ночью перебрал чего-то, называемого меланжевым пивом. Мне докладывали, что среди наших людей не один был сегодня одурманен этим зельем. Верно ли это?
— Вам же докладывали, миледи.
— Докладывали. Тебе не кажется, что это слишком, Сафир?
— Моя госпожа говорит загадками.
— Воспользуйся же своими способностями ментата! — отрезала она. — Знаешь, в чем дело с Айдахо и прочими? Могу ответить четырьмя словами: у них нет дома.
Хават показал пальцем вниз: «Арракис — вот их дом».
— Они не знают Арракис! Каладан был их домом, но мы вырвали их с корнем. У них теперь нет дома. И они боятся, что герцог подведет их.
Он напрягся.
— Такие речи в устах кого-нибудь из них могли бы…
— Прекрати, Сафир. Пораженчество или предательство, если доктор ставит правильный диагноз? Я лишь хочу излечить эту болезнь.
— Эти вопросы герцог поручил мне.
— Но ты понимаешь, что я, естественно, заинтересована в знании хода болезни, — сказала она. — И быть может, ты согласишься, что у меня есть определенные способности в этой области.
«Придется встряхнуть его, — размышляла она. — Ему нужна встряска, чтобы избавиться от рутины».
— Есть много толкований, что могут заинтересовать вас, — сказал Хават, пожимая плечами.
— Значит, он уже считает меня виновной?
— Конечно, нет, миледи. Но я, учитывая сложившуюся ситуацию, не могу позволить себе исключить любой шанс.
— Прямо здесь, в этом доме, ты проглядел угрозу жизни моего сына! — сказала она. — Чей, по-твоему, был этот шанс?
Его лицо потемнело:
— Я предложил герцогу свою отставку.
— А мне ты ее предлагал… или Полу?
Теперь он явно рассердился, гнев выдавали и частое дыхание, и раздутые ноздри, и прямой взгляд. Она увидела: на его виске забилась жилка.
— Я предан герцогу, — отчеканил он.
— Итак, предателя нет, — сказала она, — угроза исходит непонятно откуда. Быть может, она связана с лазеружьями. Они могут рискнуть и расположить против дома несколько лазеружей с часовыми механизмами, нацеленных на щиты. Возможно, они…
— А как потом доказывать, что взрыв не был атомным? — спросил он. — Нет, миледи. Настолько незаконными методами они не будут пользоваться. Радиация останется. Такую улику не спрячешь. Нет, они выполнят большинство принятых норм. Предатель — ничего другого не остается.
— Уверяешь, что ты предан герцогу, — усмехнулась она, — и губишь его, пытаясь спасти?
Он глубоко вздохнул:
— Если вы невиновны, я принесу самые униженные извинения.
— А теперь подумай, Сафир, — сказала она. — Человек лучше всего чувствует себя на своем собственном месте, каждый знает свое место среди прочих. Разрушь это место — погубишь человека. Среди всех нас, кто любит герцога, мы с тобой, Сафир, просто идеально способны уничтожить место другого. Разве не могла я, Сафир, нашептать ему свои подозрения ночью? Когда он наиболее чуток к моим словам? Или тебе надо объяснить подробнее?..