Глаза Пола закрылись.
Он контролировал дыхание и сознание, успокаивал разум, следил за пленившими их. Глухой… — это, действительно, проблема, но Пол не поддавался отчаянию. Выпестованное матерью по канонам Дочерей Гессера сознание его — твердая опора — позволяло ему сохранять спокойствие и быть готовым к любой, первой же возможности.
Пол позволил себе, чуть приоткрыв глаза, поглядеть на мать. Кажется, невредима. Впрочем, во рту кляп. Он удивился, как же ее взяли. С ним самим все было ясно: лег в постель, приняв предписанную Юэ пилюлю, проснулся привязанным к носилкам. Наверняка и с ней случилось что-то подобное. Все указывало, что предатель — Юэ, но он решил пока не доверяться логике. Такое не укладывалось в голове — предательство доктора Сак.
Накренив носилки, солдаты барона протиснулись через узкую дверь наружу, под усыпанное звездами бархатное небо. Поплавок носилок чиркнул по двери. Потом под их сапогами заскрипел песок. Звезды над головой исчезли в тени поднятых крыльев топтера. Носилки опустились на землю.
Глаза Пола привыкли к слабому свету. Глухой распахнул двери топтера, заглянул в освещенную зеленоватым светом приборной панели кабину.
— Это тот самый топтер, что предназначен для нас? — спросил он и обернулся, чтобы прочесть ответ по губам.
— Предатель говорил, что в пустыню летали именно на этом, — ответил ему спутник.
Изуродованный покачал головой:
— Но это же разведывательный… Места в нем хватит только двоим из нас.
— Хватит и двоих, — сказал оставшийся у носилок, делая шаг вперед, на свет, так, чтобы видны были губы. — Теперь мы справимся и вдвоем, Кинет.
— Барон велел мне лично удостовериться в участи этой пары, — проговорил изуродованный.
— О чем шум? — спросил третий из-за носилок.
— Это же ведьма-гессеритка, — сказал глухой, — они обладают известной силой.
— А-х-х-х, — стоявший впереди носилок ухмыльнулся и тронул себя за ухо. — Одна из них. Понимаешь, что это значит?
Солдат сзади проворчал:
— Ее скоро съедят черви. Не думай, что даже у этих ведьм найдется управа на червя. А, Кзиго? — Он подтолкнул стоявшего впереди.
— Ну, давай, — отозвался тот, вернулся к носилкам и взял Джессику за плечо. — Хорошо, Кинет. Можешь отправляться, если ты так уж хочешь увидеть, что произойдет.
— Как это мило, что вы изволили пригласить меня, Кзиго, — насмешливо отозвался глухой.
Джессика почувствовала, что ее подняли, над головой мельтешила тень крыла.
Ее затолкнули в заднюю часть кабины, проверили узы и пристегнули к креслу, Пола швырнули рядом, тоже пристегнули, она успела заметить, что его путы из простой веревки. Спереди сел Кинет. Подталкивавший носилки глухой с изуродованным лицом, которого звали Кзиго, обойдя аппарат, сел в кабину с другой стороны.
Кинет закрыл дверь, склонился над приборной панелью. Забив крыльями, топтер взмыл вверх и взял курс на юг, за Барьер. Тронув спутника за плечо, Кзиго сказал:
— Ты бы лучше обернулся и следил за ними.
— А ты знаешь дорогу? — Кинет глядел на губы Кзиго.
— Я тоже слушал предателя.
Кинет шевельнулся в кресле, и Джессика заметила, что в руке его блеснул ствол лазеружья. Глаза ее привыкли к темноте, и стенки кабины топтера словно осветились, но лицо глухого оставалось во мгле. Джессика проверила пристежные ремни — они свободно болтались. Она вдруг ощутила, что связывающая руки веревка трет левое запястье, поняла, что та надрезана и резким рывком ее будет нетрудно порвать.
«Значит, в топтере кто-нибудь побывал, и он подготовлен для нас, — подумала она. — Кто же?» — Медленно она отодвинула ноги.
— Ей-богу, позор, тратить такую бабу просто так, — сказал изуродованный. — У тебя когда-нибудь была высокородная? — Он глянул на пилота.
— Колдуньи-гессеритки не всегда высокородные, — отвечал тот.
— Но похожи.
«Он видит меня», — подумала Джессика. Подтянув связанные ноги на сиденье, она свернулась на нем соблазнительным клубком.
— Хороша, в самом деле, — отвечал Кинет, облизнув языком губы. — Действительно, позор… — Он глянул на Кзиго.
— И ты тоже об этом подумал? — спросил пилот.
— А кто узнает? — спросил охранник. — Потом… Он пожал плечами. — Просто я еще не имел высокородной. Больше такой случай может не подвернуться.
— Если ты посмеешь наложить руку на мою мать… — выдохнул Пол, бешено глядя на изуродованного.
— Смотри-ка! — расхохотался пилот. — Щенок-то тявкает, а укусить не может.
А Джессика подумала: «Пол взял слишком высокий тон. Но может сработать».
В кабине воцарилось молчание.
«Бедные дурни, — думала Джессика, глядя на охранников и припоминая слова барона. — Их убьют, едва они доложат о выполнении задания. Свидетели барону не нужны».
Топтер перемахнул через южную оконечность Барьера, и Джессика увидела внизу залитую светом песчаную равнину.
— Ну, хватит, — сказал пилот. — Предатель говорил, чтобы их высадили на песке неподалеку от Барьера. — Он резко направил аппарат вниз, наконец тот коснулся земли.
Джессика видела, как Пол ритмически заученными вздохами успокаивает себя. Он закрыл глаза, снова открыл. Не в силах помочь ему, Джессика глядела перед собой: «Он еще не совсем овладел Голосом, — думала она, — если он не сумеет…»
С мягким урчанием топтер осел на песок, глянув вверх, Джессика успела заметить над скалами Барьера мелькнувшую тень крыльев.
«За нами следят, — поняла она. — Кто же? Конечно, те, которых барон послал следить за этой парой. И за ними, в свою очередь, тоже кто-то приглядывает».
Кзиго выключил роторы крыльев. Молчание оглушило их.
Джессика повернула голову. В окне, за головой изуродованного, в тусклом сиянии восходящей луны из пустыни вставали заиндевевшие вершины. Подножья их окружали нанесенные ветром горы песка.
Пол прочистил горло.
Пилот сказал:
— Ну, Кинет?
— Не могу я, Кзиго.
Кзиго обернулся и произнес:
— Ах-х-х, погляди, — и потянулся к юбке Джессики.
— Выньте у нее кляп! — скомандовал Пол.
Джессика слушала, как прокатились в воздухе слова. Великолепный тон, тембр резкий и повелительный. Лучше было бы чуть пониже, но все равно команда укладывалась в спектр этого человека.
Кзиго потянулся к охватившей рот Джессики ленте, потянул за узел.
— Прекрати! — скомандовал Кинет.
— Да заткнись ты, — ответил Кзиго. — Руки у нее связаны. — Он развязал узел, повязка упала. Блестящими глазами он разглядывал Джессику.
Кинет тронул руку пилота:
— Ну, смотри, Кзиго, нет нужды…
Джессика, наклонив голову, выплюнула кляп, произнесла низким интимным тоном:
— Джентльмены! Нет нужды драться из-за меня, — и призывно изогнулась, глядя на Кинета.
Мужчины внезапно застыли, вдруг из ее слов им стало понятно, что за право обладать ею следует биться. Ничего более и не требовалось. Мысленно они уже дрались из-за нее.
Она подняла голову повыше, чтобы Кинет мог прочесть по губам, и сказала:
— Не надо ссориться.
Отшатнувшись, они с опаской поглядели друг на друга.
— Разве хоть одна женщина стоит драки? — спросила она.
И, сказав это, одним присутствием своим сделала себя бесконечно привлекательной и стоящей поединка.
Плотно стиснув губы, Под заставил себя молчать. Иначе спастись было нельзя — только используя Голос. Теперь все решало умение матери, ее опыт.
— Йех, — сказал изуродованный. — Действительно, нет нужды драться…
Его рука метнулась к шее пилота. Навстречу руке блеснул металл, зацепив руку, нож вошел в грудь Кинета.
Изуродованный, застонав, привалился к двери кабины.
— А теперь щенка, — сказал Кзиго, перегибаясь к Полу.
— Нет необходимости, — пробормотала Джессика. Кзиго заколебался.
— Разве ты не хочешь, чтобы я была согласна? — спросила Джессика. — Дай мальчику шанс. Ничтожный… в этих песках. Дай ему этот шанс… — она грустно улыбнулась. — И ты будешь вознагражден.
Кзиго глянул направо, налево, вновь на Джессику:
— Я слыхал, что в этой пустыне с людьми приключается такое, что… — сказал он, — быть может, нож окажется добрее к нему.
— Ну, разве я прошу многого? — молящим тоном произнесла Джессика.
— Ты хочешь обмануть меня, — пробормотал Кзиго.
— Я не хочу видеть смерть своего сына, — сказала она, — разве это хитрость?
Кзиго повернулся назад, локтем открыл дверь. Схватив Пола, он протащил его по сиденью и, наполовину выставив из кабины, с поднятым ножом произнес:
— Ну, что ты, пацан, сделаешь, ежели я перережу твои путы?
— Он немедленно пойдет отсюда к тем скалам, — сказала Джессика.
В голосе Пола чувствовалась уверенность:
— Да.
Нож опустился, перерезав путы на ногах. Почувствовав на спине руку, собиравшуюся выбросить его на песок, Пол метнулся к двери, как бы оступившись, обернулся и ударил правой ногой.
Удар носком был направлен с точностью, отработанной долгими годами тренировок, словно предназначенных именно для этой минуты. Сработали почти все мускулы его тела. Большой палец вошел в мягкий бок Кзиго как раз под грудиной, со страшной силой обрушился на печень и, пробив диафрагму, — на правый желудочек его сердца.
Всхлипнув, страж отвалился назад, на спинку кресла. Не имея возможности помочь себе руками, Пол вывалился на песок, покатился по нему, движение его поглотило силу удара и одновременно подняло его на ноги. Забравшись в кабину, он отыскал нож и зажал его в зубах, пока мать перепиливала путы.
— Я бы управилась с ним сама, — сказала она. — Ему все равно пришлось бы резрезать мои путы, глупо так рисковать.
— Я увидел, что он открылся, и воспользовался мгновением.
Услышав жесткое самообладание в его тоне, она сказала:
— На потолке кабины нарисован знак дома Юэ.
Он поглядел вверх, на перевитые линии герба.
— Выходи-ка, но сперва осмотрим аппарат, — сказала она, — под сидением пилота какой-то сверток. Я заметила его, едва нас внесли.