— Бомба?
— Сомневаюсь. Там что-то незнакомое.
Пол выпрыгнул на песок, Джессика последовала за ним. Обернувшись, она протянула руку под сидение за странным свертком, почти прикоснувшись лицом к ногам Кзиго. Рука ее ощутила влагу, она поняла, что это кровь пилота.
«Трата влаги», — подумала она, привычными для арракейнцев словами.
Пол огляделся: неподалеку из моря песков, как пляж, полого поднималась скала, за ней высились источенные ветром утесы. Он оглянулся, когда мать доставала сверток, и заметил, что ее взгляд обращен за дюны, к Барьеру. Последовав ее примеру, он пригляделся: прямо к ним бесшумно скользил еще один топтер. Времени на то, чтобы выбросить тела и взлететь, уже не оставалось.
— Беги, Пол! — крикнула Джессика. — Это Харконнены.
***
Арракис учит ножом — отрезает все незрелое и приговаривает при этом: «Теперь все великолепно, — потому что закончено».
Человек в харконненовской форме остановился в конце зала и посмотрел на Юэ, одним взглядом охватив и тело Мейпс, и простертого герцога, и стоящего доктора. В правой руке он держал лазе-ружье. Даже по внешнему виду его чувствовалось, как он жесток и свиреп, и Юэ невольно вздрогнул.
«Сардаукар, — подумал Юэ. — Похоже, в чине банта. Должно быть, один из личных представителей императора, присланный приглядывать за всем. Им под чужой формой не спрятаться».
— Ты — Юэ, — произнес мужчина, задумчиво глянув на кольцо школы Сак в волосах доктора, потом на вытатуированный алмаз и лишь потом поглядев ему в глаза.
— Я — Юэ, — согласился доктор.
— Теперь можешь быть спокойным, Юэ, — сказал мужчина. — Мы вошли сразу, едва ты выключил щиты. Здесь уже все под контролем. Это герцог?
— Да, это герцог!
— Мертв?
— Без сознания, его надо связать.
— Ты позаботился не только о нем, но и еще кое о ком? — Человек глянул на тело Мейпс.
— Увы, к несчастью, — пробормотал Юэ.
— К несчастью, — хмыкнул сардаукар. Подойдя поближе, он глянул на Лето. — Так вот он, великий красный герцог?
«Если бы я еще хоть капельку сомневался, кто он, теперь сомнения можно было бы отбросить, — подумал Юэ. — Только император называет Атридесов красными герцогами».
Нагнувшись, сардаукар срезал красную нашивку-ястреба с мундира Лето.
— Небольшой сувенир, — проговорил он. — А где кольцо с герцогской печатью?
— На нем его нет, — сказал Юэ.
— Это я вижу! — отрезал сардаукар.
Юэ застыл, невольно глотнул. «Если они возьмут меня в оборот, обратятся к ясновидящей, узнают и о кольце, и о топтере… — все тогда рухнет».
— Иногда герцог посылает свое кольцо с посыльным как знак, что приказание исходит прямо от него, — сказал Юэ.
— Для этого нужно иметь чертовски верных посыльных, — пробормотал сардаукар.
— Ты не собираешься его связывать? — осмелев, спросил Юэ.
— Сколько он пробудет еще без сознания?
— Около двух часов. Для него я не мог определить дозу так точно, как для женщины и мальчика.
Сардаукар тронул герцога носком.
— Такого можно не опасаться. Когда проснутся женщина и мальчишка?
— Примерно через десять минут.
— Так скоро?
— Мне сказали, что барон появится сразу же, следом за своими людьми.
— Так и будет. А ты, Юэ, подождешь за дверями. Живо!
Юэ поглядел на лежавшего герцога:
— А как насчет…
— Барону его предоставят обработанного и ощипанного, как цыпленка… — и сардаукар вновь поглядел на алмазную татуировку на лбу Юэ. — О тебе знают, в залах дома ты в безопасности. Больше времени для болтовни у меня нет, предатель. Я слышу, к нам идут.
«Предатель», — подумал Юэ. Опустив глаза, он миновал сардаукара, размышляя о титуле, каким наградит его история: Юэ-предатель.
На своем пути к дверям Юэ миновал несколько простертых тел, со страхом вглядываясь в лежавших, — вдруг это Джессика или Пол? Но все они были из дворцовой охраны либо в харконненовской форме.
Часовые барона встали на изготовку, едва он ступил на озаренный пламенем песок. Горели пальмы рядом с дорогой, — их зажгли, чтобы осветить дом. Черный дым горючего, которым обильно полили деревья, клубами валил над оранжевым пламенем.
— Это — предатель, — сказал кто-то.
— Ты скоро понадобишься барону, — окликнул его другой.
«Я должен добраться до топтера, — думал Юэ. — Надо оставить в нем кольцо так, чтобы его обнаружил Пол. — Его пронзил страх. — Если Айдахо заподозрит меня или потеряет терпение, если он не отправится, куда я велел ему… Пола и Джессику не удастся спасти. И я лишусь даже малого утешения…»
Часовой выпустил руку доктора и сказал:
— Подожди в сторонке.
И тут Юэ понял, что его уже выбросили, как последнюю дрянь, в этом гибельном месте ему не будет ни пощады ни жалости… Айдахо не должен опоздать!
Второй стражник толкнул его и рявкнул:
— Ну, ты, убирайся отсюда!
«Они презирают меня, хоть я и помог им», — подумал Юэ, пошатнулся от толчка и выпрямился, стараясь сохранить достоинство.
— Теперь жди барона! — оскалился офицер.
Юэ кивнул со всей непринужденностью, на какую только был способен, направился вдоль фасада и скользнул за угол, в тень, подальше от горящих пальм. Торопливо, едва скрывая волнение, он пошел на задний двор, где под окном оранжереи к земле приник топтер, который должен был унести в пустыню мать и сына.
У открытой задней двери стоял часовой, все внимание его было уделено освещенному залу, где хлопали двери и сновали обыскивавшие дом люди.
Как же они самоуверенны!
Юэ нырнул в тень, торопливо обогнул топтер, приоткрыл дверь с противоположной от часовых стороны. Сунув руку под сиденье, он извлек оттуда путевой комплект фримена, который он там оставил, поднял покрышку и вложил внутрь герцогскую печать. Под рукой зашелестела меланжевая бумага — записка, которую он вложил вовнутрь. Спрятав кольцо, Юэ застегнул ранец.
Осторожно притворив дверцу, Юэ скользнул обратно за угол дома, к горящим пальмам.
«Сделано», — подумал он.
Вновь увидев пылающие деревья, он запахнул на себе плащ и, глядя в огонь, подумал: «Скоро я узнаю, скоро я предстану перед бароном и все узнаю. А барон… барону суждено попасть на зубок».
***
Есть такая легенда: в тот самый миг, когда умер герцог Лето Атридес, небо над его родным дворцом на Каладане прочертил метеор.
Барон Владимир Харконнен стоял перед смотровым окном лихтера, служившего ему командным пунктом на посадочном поле. Его глазам открывалась озаряемая вспышками огня арракейнская ночь. Все внимание его было отдано Барьеру, — там громыхало секретное оружие барона.
Ствольная артиллерия.
Пушки против пещер, куда засели люди герцога для последнего боя. Мерные оранжевые вспышки, отблески на опадающих ливнях камней и песка… люди герцога будут закупорены под землей и умрут от голода, как звери в логове.
До барона сквозь металлический корпус доносилось дальнее грохотание: бух… бух! И снова: Бу-ух — бух!
«Ну, кто бы еще решил воспользоваться артиллерией в наше время щитов! — хихикнул он про себя. — А ведь все это можно было предвидеть, людям герцога просто некуда больше деваться. Император оценит мой поступок: я существенно уменьшил потери в наших общих войсках».
Он подрегулировал один из небольших буйков, поддерживавших его жирную тушу. Рот его изогнулся в улыбке, сдвинулись складки на обвислых щеках.
«Какая жалость… выводить в расход таких воинов, как у герцога, — подумал он, улыбнулся, а потом рассмеялся. — Жалость должна быть жестокой! — Он кивнул себе. — Неудачники гибнут, по определению. Перед тобой вселенная, она открыта для того, кто умеет принимать правильные решения. Трусливые кролики, когда их спугнут, разбегаются по своим норам. А как еще контролировать их размножение? — Он представил себе своих солдат — пчел, загоняющих кроликов. Под землю. Подумал — День исполнен приятного жужжания, если на тебя работает достаточно пчел».
Позади отворилась дверь. Прежде чем обернуться, барон внимательно рассмотрел отражение в оконном стекле.
Питер де Врие вступил в помещение, за ним следовал Умман Куду, капитан личной охраны барона. За дверью толклись… Его охрана — бараньи рожи, они всегда напускали на свои лица в его присутствии овечье выражение.
Барон обернулся.
Питер насмешливо отсалютовал, прикоснувшись одним пальцем ко лбу:
— Добрые вести, милорд. Сардаукары доставили герцога.
— Естественно, этого следовало ожидать, — прогремел барон.
Он вгляделся в угрюмую маску злодея на женственном лице, ох, эти глаза, темные щелки, синева в синеве.
«Скоро придется его заменить, — подумал барон, — он уже почти бесполезен и вот-вот станет опасен мне самому. Но сперва он должен заставить весь Арракис возненавидеть себя. А потом… потом они будут приветствовать моего дорогого Фейд-Рауту как спасителя».
Барон перевел глаза на капитана охраны — Умман Куду. Рот сведен, словно ножницы, подбородок башмаком… ему барон доверял — ведь пороки капитана были ему известны.
— Во-первых, где предатель, отдавший в мои руки герцога? — спросил барон. — Я должен оплатить его услуги.
Повернувшись на пятке, Питер махнул стражнику.
В двери мелькнуло что-то черное, и Юэ вошел в помещение, двигаясь скованно и неуклюже. Усы его совершенно обвисли, лишь стариковские глаза казались живыми. Сделав три шага, Юэ остановился, повинуясь жесту Питера и глядя через разделявшее их пространство на барона.
— Ах-х-х, доктор Юэ!
— Милорд Харконнен.
— Я слышал, вы предали герцога в мои руки.
Барон поглядел на Питера.
Питер кивнул.
Барон вновь глянул на Юэ:
— Значит, сделка… и я… — он словно плюнул, — и что же я за это должен?