Фейд-Раута глянул на двоих стражников, вытянувшихся у правой стены, кивнул им. Оба торопливо направились к двери, к коридору к апартаментам барона.
«Значит, эти двое, эх? — подумал барон. — Увы… юному безобразнику еще учиться и учиться…. нельзя злоумышлять так примитивно».
— Полагаю, в квартале рабов было все спокойно, Фейд, когда ты его оставил? — сказал барон.
— Я играл в хеопс с главным надсмотрщиком, — сказал Фейд-Раута, подумав: «Что же произошло? Дядя, конечно, убил мальчишку, которого мы к нему подослали. Но он же был подготовлен просто великолепно. Сам Хават не смог бы сделать этого лучше. Мальчишка был просто совершенен!»
— В шахматы играл… пирамидальные, — отозвался барон. — Просто великолепно. И ты выиграл?
— Я… ах, да, дядя, — Фейд-Раута постарался не выказать растущее беспокойство.
Барон щелкнул пальцами:
— Нефуд, ты желаешь, чтобы я возвратил тебе мое благоволение?
— Сир, ну что я сделал? — заныл Нефуд.
— Теперь это не существенно, — ответил барон. — Фейд обыграл главного надсмотрщика в хеопс. Ты слышал?
— Да… сир.
— И я хочу, чтобы ты взял сейчас троих и отправился прямо к главному надсмотрщику, — сказал барон. — Прихвати с собой для него гарроту. А тело потом представь мне, чтобы я убедился, правильно ли ты выполнил мои указания. Мы не можем позволить себе держать на службе таких шахматистов.
Фейд-Раута побледнел, шагнул вперед:
— Но, дядя, я…
— Потом, Фейд, — отмахнулся барон, — потом.
Двое отправившихся в апартаменты барона за телом раба вернулись, волоча юное тело за ноги, руки трупа скользили по полу. Барон следил за ними, пока они не вышли.
Нефуд встал рядом с бароном:
— Вам угодно, чтобы я прямо сейчас отправился убивать главного надсмотрщика, милорд?
— Совершенно верно, — ответил барон, — а когда ты с ним покончишь, — добавь к своему перечню и этих двоих, что сейчас вынесли тело. Мне не нравится, как они несли мертвеца. Такие вещи все-таки следует делать культурно. Их трупы я тоже хочу видеть собственными глазами.
Нефуд произнес:
— Милорд, разве я что-нибудь делал не…
— Выполняй, что приказал твой господин, — сказал Фейд-Раута, подумав: «Теперь можно надеяться лишь спасти собственную шкуру».
«Хорошо! — размышлял барон. — Он умеет считаться с потерями. — И внутренне улыбнулся — мальчишка знает, чем доставить мне удовольствие, и будет изворачиваться, избегая тяжести моего гнева. Он знает, что я оставлю его в живых. На кого еще я могу оставить поводья… когда-нибудь? У остальных просто нет нужных способностей. Но его следует проучить. И на время обучения мне придется позаботиться о себе».
Нефуд жестом подозвал людей к себе, они вышли следом за ним из комнаты.
— Ты проводишь меня в мои комнаты, Фейд? — спросил барон.
— Как вам угодно, — склонившись в поклоне, отвечал Фейд-Раута, думая: «Попался».
— После тебя, — барон показал ему на дверь.
Страх свой Фейд-Раута выдал лишь мгновенной нерешительностью. «Неужели я полностью провалился? — размышлял он. — И он сейчас вонзит мне в бок отравленный клинок… медленно пронзая щит. Может быть, он подобрал другого наследника?»
«Пускай теперь попереживает… узнает, что такое страх, — думал барон, колыхаясь следом за племянником. — Он будет наследовать мне, но лишь в назначенное мной время. Я не позволю ему растоптать то, что построил с таким трудом».
Фейд-Раута пытался не убыстрять шаг. По спине его бегал мерзкий холодок… само тело сжалось, не зная, куда будет нанесен удар. Мускулы его то напрягались, то расслаблялись.
— Ты слыхал последние вести с Арракиса? — спросил барон.
— Нет, дядя.
Фейд-Раута заставил себя не оглядываться, он направился к выходу из помещений для слуг.
— Среди фрименов объявился новый пророк, или просто религиозный лидер. Они зовут его Муад'Диб. Забавное имя. Этим словом они называют мышь. Я приказал Раббану не мешать им, пусть занимаются своей религией, это отвлечет их от иных дел.
— Весьма интересно, дядя, — отвечал Фейд-Раута. Они повернули в коридор к апартаментам барона. «Зачем он завел речь о религии? — думал наследник. — Или это какой-нибудь тонкий намек?»
— Безусловно, — согласился барон.
Они вступили в комнаты барона, миновали приемную, добрались до спальни. Повсюду были видны следы борьбы: сдвинутая плавучая лампа, одеяло на полу… настежь распахнутый шкаф-массажер у кровати.
— Задумано было неглупо, — начал барон. Он перевел щит на максимум и остановился, поглядев на племянника, — но и не слишком умно. Объясни мне, Фейд, почему ты до сих пор не попытался убить меня собственной рукой, возможностей у тебя было достаточно?
Фейд-Раута нащупал за собой плавучее кресло и уселся, внутренне поежившись оттого, что сделал это без приглашения.
«Надо быть смелым», — подумал он.
— Вы же сами учили меня не пачкать собственные руки, — ответил он.
— Ах да, — сказал барон. — Ты хочешь иметь возможность перед лицом императора искренно ответить, что ни в чем не виноват. Так, чтобы ведьма, сидящая рядом с ним, услышала правду в твоих словах и сказала об этом. Да. Так я и учил тебя.
— А почему вы никогда не покупали гессериток, дядя? — спросил Фейд-Раута. — Если рядом с вами была бы ясновидящая…
— Ты знаешь мои вкусы! — отрезал барон. Фейд-Раута поглядел на дядю и произнес:
— И все же они представляют определенную ценность…
— Я им не доверяю, — огрызнулся барон, в голосе его слышался гнев. — Не пытайся переменить тему!
Фейд-Раута кратко отвечал:
— Как вам угодно, дядя.
— Помнится, несколько лет назад на арене, в одном из поединков, — начал барон, — могло показаться, что твоего соперника — гладиатора, подготовили к покушению на твою жизнь. Так ли это было на самом деле?
— Все это было настолько давно, дядя. И я, в конце концов…
— Не уклоняйся, — ответил барон более спокойным тоном.
Фейд-Раута поглядел на дядю, подумал: «Он все знает, иначе бы не спрашивал».
— Моя интрига, дядя. Я затеял ее, чтобы скомпрометировать вашего главного надсмотрщика.
— Умно, — сказал барон, — вдобавок требовало храбрости, ведь гладиатор чуть не сразил тебя, не так ли?
— Да.
— И если изящество и тонкость твоих замыслов окажутся под пару твоей храбрости, ты станешь грозным для любого, — барон поводил головой из стороны в сторону. И в который уже раз после того ужасного дня на Арракисе пожалел о гибели Питеpa, своего ментата. Тот был тонок, дьявольски тонок. Барон вновь качнул головой. Судьба, случалось, бывала к нему беспощадной.
Фейд-Раута оглядел спальню, — следы борьбы вокруг, — недоумевая, как мог его дядя справиться со столь тщательно подготовленным рабом.
— Как я одолел его? — спросил барон. — Ах-х-х, Фейд, позволь мне старику, сохранить кое-что в тайне. И лучше, если мы сейчас заключим с тобой сделку.
Фейд-Раута, не веря своим ушам, глядел на него. «Сделку! Значит, он и впрямь считает меня наследником. Иначе зачем ему сделка? На сделки идут только с равным… или почти!»
— Какую же сделку, дядя? — Фейд-Раута невольно почувствовал гордость, ощутив, насколько спокойно и рассудительно звучит его голос, не выдавая наполнявшего душу восторга.
Барон тоже заметил этот самоконтроль. Он кивнул:
— Пока ты — всего лишь хороший материал, Фейд. И я не бросаюсь своим добром. Но ты пока основательно заблуждаешься — не хочешь понять, насколько я нужен тебе. Ты упрям. Ты не понимаешь, что должен охранять меня как величайшую для себя ценность. Это вот… — он показал на следы борьбы, — это было глупостью. Глупость не вознаграждается.
«Ну, скорее к делу, старый дурак!» — подумал Фейд-Раута.
— Ты называл меня сейчас про себя старым дураком, — сказал барон, — придется переубедить тебя в этом.
— Вы говорили о сделке.
— Ах, это нетерпение юности, — произнес барон. — Ну, тогда буду краток: приказываю прекратить эти глупые покушения на мою жизнь. А я обещаю тебе, когда почувствую, что ты созрел для этого, — сам отступлю в сторону, отрекусь в твою пользу. Буду советником, а ты станешь править.
— Отречетесь ли, дядя?
— Вижу, ты все считаешь меня дураком, — ответил барон, — и этот разговор только усиливает твою самоуверенность, эх? Или ты думаешь, что я тебя прощу? Осторожнее, Фейд. Этот старый дурень прекрасно увидел иглу в бедре мальчика с мини-щитом. Легкий нажим… и готово! Иголка с ядом прямо в руке старого дурака! Ах-х-х, Фейд!
Барон покачал головой, подумал: «Если бы не Хават… у него все получилось бы. Ну, пусть мальчишка думает, что это я сам и уличил их. В какой-то мере это справедливо. Именно я спас Хавата от сардаукаров на Арракисе. А мальчишке следует с большим уважением относиться к моим способностям».
Фейд-Раута молчал, невольно сомневаясь: «Можно ли ему верить? Неужели и впрямь отречется? А почему бы и нет? Однажды, уверен, я добьюсь своего, если только буду осторожен. Вечно жить он не будет. И может быть, торопить его на тот свет глупо».
— Вы говорите о сделке, — сказал Фейд-Раута. — И какие гарантии мы можем дать друг другу?
— Иначе говоря, с какой стати мы станем доверять друг другу, эх? — спросил барон. — Ну, Фейд, что касается тебя, я приставлю Сафира Хавата следить за тобою. В таких вопросах я доверяю его способностям ментата. Ты меня понял? Что касается меня самого, придется тебе поверить на слово. Но я ведь не буду жить вечно, Фейд, не так ли? И тебе уже давно должно было прийти в голову, что мне известно кое-что, о чем ты и не подозреваешь.
— Я-то дам клятву, но чем же ответите мне вы? — спросил Фейд-Раута.
— Я оставлю тебя в живых, — коротко ответил барон.
Фейд-Раута вновь поглядел на дядю: «Хават будет следить за мной! Интересно, что старик сказал бы, узнав, что именно Хават и подготовил интригу с гладиатором, стоившую ему жизни надсмотрщика? Быть может, решил бы, что я лгу, пытаюсь скомпрометировать Хавата. Нет, Хават — отличный ментат, он предвидел и этот момент».