— Они считают, что буря занесет в котловину много песка и ухудшит видимость, — произнес Стилгар. — Наверное, они думают, что она отпугнет и нас.
— Прикажи канонирам наметить цели, пока не ухудшилась видимость, — сказал Пол. — Стрелять по носам кораблей сразу же, как только буря разрядит щиты. — Он подошел к стенке котловины, откинул край маскировочной ткани и поглядел на небо. Над потемневшей землей ветер уже раскачивал темные султаны песка. Вернув покрытие на место, Пол сказал:
— Стил, пора посылать людей вниз.
— Ты не пойдешь с нами? — спросил Стилгар.
— Немного подожду здесь, с фидайкинами.
Стилгар с пониманием кивнул в сторону Гарни, подошел к отверстию хода, уводящего вниз, и пропал в темном коридоре.
— Кнопку, которая подорвет Барьер, я оставлю в твоем распоряжении, Гарни, — сказал Пол. — Сделаешь?
— Сделаю.
Подозвав жестом лейтенанта фидайкинов, Пол произнес:
— Отейм, срочно отзывай патрули из области взрыва. Все должны уйти оттуда еще до прихода бури.
Тот поклонился и отправился вслед за Стилгаром. Гарни заглянул в расщелину, сказал наблюдателю у подзорной трубы:
— Приглядывай за южной стеной, она останется без прикрытия до самого взрыва.
— Разошли сайелаго с указанием времени взрыва, — приказал Пол.
— К южной стене отправились наземные машины, — сказал человек у коридорной трубы, — некоторые из них на ходу опробуют метательное оружие. Как ты приказал, все наши там в щитах. Наземные машины остановились.
Во внезапно наставшем молчании Пол услышал, как над головой завыли дьяволы ветра, приближалась буря. В укрытие по краям хлынул песок, сильнейший порыв ветра вдруг сдернул маскировочное полотно и унес его.
Жестом Пол приказал фидайкинам отправляться в укрытие, а сам подошел к связным аппаратам у входа в тоннель. Гарни был рядом. Пол согнулся над сигнальщиками. Один из них произнес:
— И впрямь, прапрапрабабушка всех бурь, Муад'Диб.
Поглядев на темнеющее небо, Пол произнес:
— Гарни, проверь, не остался ли кто из наблюдателей на южной стене? — Чтобы тот расслышал, приказ пришлось прокричать еще раз. Слова тонули в звуках подступающей бури.
Гарни повернулся, исполняя приказ.
Прикрыв лицо фильтром, Пол затянул капюшон.
Гарни возвратился.
Пол тронул его за плечо, указал на пульт с кнопкой у входа в пещеру, возле сигнальщиков. Гарни спустился туда и положил руку на кнопку, не отрывая глаз от Пола.
— Связь прервана, — доложил Полу один из сигнальщиков, — слишком сильны статические помехи.
Пол кивнул, внимательно следя за циферблатом эталонных часов перед сигнальщиками. Наконец, он поглядел на Гарни, поднял руку, вновь перевел взгляд на циферблат. Стрелка завершала последний круг.
— Пора! — крикнул Пол, опуская руку.
Почти через секунду почва под ними дрогнула. Грохот взрыва покрыл рев бури.
Зажав под мышкой трубу, наблюдатель спустился к ним:
— Барьер проломлен, Муад'Диб! — закричал он. — Ветер ворвался в котловину, и наши артиллеристы открыли огонь.
Пол представил себе, как несется стена песка по котловине, разряжая на своем пути щиты во всем вражеском лагере.
— Буря! — крикнул кто-то. — В укрытие, Муад'Диб!
Пол пришел в себя, когда песчинки ужалили его щеки. «Ну, начали», — подумал он, положил руку на плечо сигнальщику и крикнул:
— Бросай оборудование, там, в тоннеле, его хватит.
Он почувствовал, как его потянули в глубь тоннеля. Фидайкины сбились вокруг, защищая своего Муад'Диба телами. Они втиснулись в зев тоннеля, где стало потише, обогнули угол, попав в маленький зал со светошарами над головой, вниз уводил другой тоннель.
Там за приборами сидел другой сигнальщик.
— Статика, — произнес он. Ветер донес песок и до них.
— Закупоривайте вход! — крикнул Пол. Шум вдруг ослаб, значит, приказ его исполнен.
— Путь вниз, в котловину, все еще открыт? — спросил Пол.
Фидайкин отправился поглядеть, потом вернулся и доложил:
— Упала небольшая скала, но инженеры говорят, что выход открыт. Они расчищают его лазерами.
— Приказываю им использовать только руки! — рявкнул Пол. — Здесь включены щиты.
— Они действуют осторожно, — сказал тот, но повиновался.
Сверху прошли увешанные приборами сигнальщики.
— Муад'Диб, я сказал этим парням, чтобы они оставили все оборудование, — проворчал один из фидайкинов.
— Люди для нас теперь важнее приборов, — сказал Пол. — Скоро или у нас их будет в избытке, или они не потребуются нам вовсе.
К нему подошел Гарни Холлек, сказал:
— Снизу передали, что путь открыт. Здесь мы очень близко к поверхности, милорд, и если Харконнены попытаются в какой-то мере отыграться…
— У них нет возможностей для этого, — возразил Пол. — Они только что обнаружили, что у них больше нет ни щитов, ни возможности покинуть Арракис.
— Тем не менее, милорд, подготовлен новый командный пункт, — продолжил Гарни.
— На командном пункте пока во мне не нуждаются, — сказал Пол. — Все идет по плану. И нам остается только ждать…
— Сообщение, Муад'Диб! — крикнул сигнальщик от приемника. Он качнул головой, прижал поплотнее наушник к правому уху — Статика!
Покачивая головой, то и дело останавливаясь, он принялся писать. Пол подошел и стал рядом с ним. Фидайкины расступились, давая место. Он поглядел вниз и прочел: «Налет… на стойбище Табр… пленены… Алия (пробел)… семьи (пробел) мертвы… они (пробел) сына Муад'Диба».
И вновь сигнальщик покачал головой.
Пол поглядел прямо в глаза Гарни.
— Какая каша, — пробормотал Гарни. — Статика, не знаю, что и…
— Мой сын убит, — сказал Пол. Выговорив эти слова, понял, что они — правда… Алия в плену, заложницей. Он не ощущал никаких эмоций, лишь одну пустоту. Все, к чему он прикасался, несло смерть и горе. Кто-то внутри, казалось, потер руки и захихикал.
И Пол подумал: «Вселенная еще не знала, что такое истинная жестокость!»
***
И тогда встал Муад'Диб перед ними и сказал: «Не считайте пленницу мертвой, она жива. Ведь она от того же семени, что и я, и ее голос как мой. Взгляд ее насквозь пронизает реальность. Да, в долину незнаемого проникнет она взором, следуя за мной».
Барон Владимир Харконнен стоял, потупив глаза, в приемной палате императора, овальном селямлике, укрытом в глубине шатра. Барон искоса поглядывал на комнату с металлическими отсеками, на кишащую в ней толпу; на нуккеров, пажей, охрану, дворцовых сардаукаров, в непринужденных позах застывших у стен под разодранными и окровавленными знаменами — единственным украшением зала.
Справа, в высоком проходе, послышались голоса: «Дорогу! Дорогу императорской персоне». Из-под арки появился падишах-император Шаддам IV, сопровождаемый свитой. Он остановился, поджидая, пока вынесут трон, не обращая внимания ни на барона, ни на кого-либо присутствующего.
Барон понимал, что уж он-то никак не вправе игнорировать императорскую персону. И стал пристально вглядываться в императора, стараясь подметить хотя бы намек на причину нынешней аудиенции. Император ждал, худощавый, элегантный, в сером мундире сардаукара с золотым и серебряным шитьем. Темное лицо его и холодные глаза так напоминали барону давно усопшего герцога Лето. Словно пернатый хищник… Но, в отличие от герцога, император был рыжеволос, большую часть его шевелюры покрывал эбеновый шлем бурсега с золотой эмблемой Империи на макушке.
Пажи принесли трон. Массивное кресло было вырезано из цельного куска хагальского кварца — прозрачный сине-зеленый камень был весь пронизан пламенно-желтыми языками. Когда они поставили трон и покинули возвышение, император поднялся и сел.
От свиты отделилась старуха в черной абе с надвинутым на лоб капюшоном и встала за троном, положив старческую ладонь на спинку кресла. Она поглядывала из-под капюшона ведьмой из сказки: запавшие глаза и щеки, длиннющий нос… на покрытой пятнами коже на руках проступали вены.
Завидев ее, барон дрогнул, но заставил себя успокоиться. Присутствие Преподобной Матери Гейус Хелен Мохайем, ясновидящей императора, значило, что император считает аудиенцию важной. Барон отвернулся от нее, пытаясь угадать свою судьбу на лицах свиты. Среди них затесались два агента Гильдии: один из них был высок и толст, другой — приземист и жирен, оба с невыразительными серыми глазами. В окружении лакеев стояла и одна из дочерей императора, принцесса Ирулан. Говорили, что она посвящена в сокровеннейшие тайны Бинэ Гессерит и назначено ей быть Преподобной Матерью. Глаза высокой блондинки с точеным лицом смотрели куда-то вдаль, за его спину.
— Дорогой мой барон.
Император соизволил заметить его. Баритон его был на редкость выразителен. В словах приветствия слышалось прощание.
Барон склонился в поклоне, перешел на положенное в таких случаях место — в десяти шагах перед возвышением:
— Прибыл по вашему повелению, ваше величество.
— Повелению! — фыркнула старуха.
— Ну-ну, Преподобная Мать, — попрекнул ее император, впрочем, улыбаясь смешавшемуся барону. — Во-первых, скажите-ка мне, куда вы заслали своего миньона, Сафира Хавата?
Барон лихорадочно глянул направо, потом налево, выругал себя за то, что явился сюда без собственной охраны, пусть в сравнении с сардаукарами в ней было мало проку. И все же…
— Ну? — сказал император.
— Он отправился на пять дней, ваше величество, — барон метнул взгляд на агентов Гильдии, снова на императора, — он должен был попытаться проникнуть в лагерь этого фанатика — Муад'Диба.
— Невероятно! — сказал император.
Ведьма тронула плечо императора костлявым пальцем и что-то шепнула ему на ухо. Император кивнул и сказал:
— Пять дней миновало, барон. Объясните, почему вас не беспокоит его отсутствие?
— Оно меня беспокоит, ваше величество!
Император, ожидая, пристально глядел на него. Преподобная Мать не то кашлянула, не то усмехнулась.