По линии связи донесся торжествующий голос:
– Вниманию пришельцев: эта база принадлежит «Венпорт холдингз» и управляется этой компанией. Вам здесь не место.
Встревоженный услышанным, Манфорд ответил:
– Эта база – гнездо незаконного производства мыслящих машин. Все корабли, фабрики и материалы конфискуются. Мы намерены уничтожить их. – Он коснулся нижней губы и добавил: – Можете эвакуировать персонал, если угодно. Выбор за вами.
Несколько мгновений спустя на экране появился сам директор Венпорт.
– Как вы смеете вмешиваться в мои законные операции? Я не признаю вашей власти. Вы вторглись на территорию собственности Венпортов.
Тем временем Анари Айдахо несколько раз провела сканирование. Манфорд и Венпорт продолжали свирепо смотреть друг на друга. Анари сообщила:
– Он реактивировал четырнадцать фабрик-роботов. Похоже, машины работают на него. Если будет возможность, он, вероятно, оживит и остальные.
Вождя батлерианцев едва не вырвало.
– Джозеф Венпорт, не знаю, кем вас считать: круглым дураком или порочным типом.
Лицо Венпорта посуровело.
– Разворачивайте своих варваров и немедленно улетайте, или я подам официальную жалобу в Лигу ландсраада и прекращу транспортное обслуживание всех планет, которые вас не осудят. Я также потребую законной компенсации – каждый кредит, включая упущенную выгоду. Этого будет более чем достаточно, чтобы разорить вас и прекратить ваши глупые акции.
У Анари был такой вид, словно ей хотелось мечом изрубить экран, но Манфорд старался сохранять внешнее спокойствие.
– Мои корабли получили приказ при вылете с Лампадаса. Можете жаловаться, но сегодня мы уничтожим эту базу.
Он прервал сеанс связи и приказал кораблям передовой линии сосредоточиться на работающих фабриках.
Гилберт Альбанс побледнел.
– Может, дать им время для эвакуации персонала?
– Я не стану уничтожать административный центр и корабли «Венхолдз», но это действующие фабрики-роботы. Тот, кто пробудил мыслящие машины, уже проклят богом. Мы уничтожим и остальное, если он не сдастся.
Батлерианский флот дал залп по фабрикам. Картина уничтожения впечатляла. Взрывались баки с горючим и сжатым газом, обломки пробивали стены куполов и разбивали защитные камеры.
Опять включилась система связи, и Анари сказала:
– Джозеф Венпорт снова хочет поговорить с вами.
– Я так и думал, – сказал Манфорд и приказал включить трансляцию.
Венпорт выглядел так, словно его хватил удар.
– Вы чудовище, что вы наделали? У меня там были люди! И на остальных фабриках тоже.
– Я предложил вам эвакуировать людей. Вы уже проиграли. У нас больше двухсот кораблей – хотите ответить огнем горстки ваших кораблей? На каждый акт агрессии я буду отвечать их уничтожением.
– Вы невежда, Торондо, – воскликнул Венпорт.
– Напротив, я считаю себя разумным и щедрым – особенно сейчас. Те, кто согласился работать в вашем комплексе, заблуждались, но кое-кого еще можно спасти. Повторяю, мы позволим эвакуировать персонал. Хватит для этого трех кораблей? Соберите всех, кого хотите спасти, посадите на корабли, и мы возьмем их в плен, прежде чем завершить уничтожение этой базы. Вашими преступлениями, директор Венпорт, мы займемся позже – после того как уничтожим язву.
Может ли нож резать так же глубоко, как совесть?
В скальной пещере неровным кругом стояли фримены; судьба двух чужаков уже была решена. Наиб Шарнак смотрел на них свирепо, но, очевидно, считал Гриффина Харконнена мелкой рыбешкой и всю вину возлагал на Вориана Атрейдеса.
Вори принимал свою участь. Он не мог забыть выражения лица Ишанти, когда та пришла к неизбежному выводу, что он не сможет ее спасти… и что он не отступит. Она бросилась в пасть червя, не дав спасти ее – из страха, что это будет стоить жизни им всем.
Шарнак покачал головой.
– Не знаю, что находила Ишанти в тебе, но она ошибалась. Ты стоил жизни хорошей женщине.
Стоявший рядом с Вори молодой Харконнен был словно раздавлен случившимся. Гриффин оказался глупцом, жертвой обстоятельств, которых не понимал и к которым не был готов.
– Почему ты не дал мне умереть там, – пробормотал он. – Я не просил о спасении – особенно тебя.
Вори не мог ставить в вину молодому человеку попытку бегства, хотя она дорого обошлась.
– Это было не твое решение, – сказал он. – Мое и Ишанти.
– Если бы ты позволил ему умереть, это избавило бы нас от хлопот и спасло бы жизнь женщине, – заявил наиб.
Оставшись один в пустыне в этом орнитоптере, Вори улетел бы и высадил Гриффина в каком-нибудь поселении, откуда тот мог бы добраться до Арракис-Сити. Но их окружили машины фрименов… но даже улетев от них, он все равно вернулся бы в эту пещеру. Дело чести.
– Моя семья хотела отомстить тебе, расквитаться, – сказал Гриффин, – но сейчас я жалею, что отправился искать тебя.
Вождь племени с каменным лицом смотрел на обоих, словно на надоедливых детей.
– Ни один из вас не должен был приходить сюда. Вам здесь не место. – Он посмотрел на Вори. – Мы не знаем тебя, Вориан Атрейдес, и не хотим знать, а твои враги причинили большой вред нашим людям. А ты, Гриффин Харконнен, так сосредоточился на своей кровной вражде, что не обращал внимания, что́ преступаешь в погоне за этим человеком.
Шарнак снял с пояса длинный нож с молочно-белым лезвием, потом взял у одного из соплеменников второй кинжал. Оба клинка он бросил на посыпанный песком пол.
– Покончим с этим! Прекратите вражду между собой. Прямо сейчас. Мы не хотим в этом участвовать, хотя потом заберем вашу воду.
Вори почувствовал опустошенность в душе.
– Я не хочу с ним драться. Это и так слишком далеко зашло.
Наиб был непреклонен.
– Тогда я прикажу немедленно казнить вас.
Потрясенный Гриффин с серым лицом поднял нож. Посмотрел на него, потом на Вори.
– Мы с сестрой вложили в это целую жизнь, полную ненависти.
Вори не шелохнулся, не взял нож. Он не хотел драться.
Шарнак с отвращением посмотрел на Вори.
– Вы, чужаки, глупцы. Будешь стоять и ждать, пока он ударит тебя?
– Отпусти нас в пустыню, – сказал Вори, – мы сами будем выбираться. И оставим вас в покое.
Он стоял в напряженной позе. Наиб с отвращением пренебрежительно сказал:
– Вы истощили мое терпение. Нет, я сказал. Убейте их, если они не будут драться.
Фримены обнажили ножи и придвинулись к своим пленникам.
Вори, однако, попробовал спорить.
– А победитель – вы его все равно убьете?
– Может, да, а может, нет.
– Обещай победителю жизнь. И безопасное возвращение к цивилизации. – Вори прищурил серые глаза и не дрогнул, заметив ярость, исказившую лицо наиба. – Или я позволю ему убить меня – лучше пусть он, чем воры из пустыни.
Фримены заворчали, но их вождь только саркастически рассмеялся.
– Хорошо, ручаюсь честью: победителя мы увезем отсюда в безопасное место – и будем рады избавиться от вас обоих.
С большой неохотой Вори наклонился, подобрал кинжал и встал лицом к Гриффину. Молодой человек поднял свой молочно-белый клинок, повел рукой из стороны в сторону, словно проверяя вес оружия. Он как будто был готов к бою, но осторожничал.
– У меня есть защитный пояс, – сказал Гриффин, – вижу, он есть и у тебя. Будем сражаться, как цивилизованные люди?
– Цивилизованные? – переспросил Вори. – Думаешь, это и есть цивилизованное поведение?
Наиб Шарнак нахмурился.
– Щиты? Никаких щитов – рука к руке, нож к ножу.
– Я так и думал, – сказал Гриффин. Он сделал глубокий вдох. Потом, удивив Вори, ударил вперед сбоку. Двигался он невероятно быстро и удивительно точно, и Вори едва успел отскочить, еле увернувшись от острого, как бритва, клинка. Кто-то очень хорошо научил этого Харконнена драться.
В ответ он нерешительно ударил кинжалом, но Гриффин реагировал стремительно. Молодой Харконнен перебросил нож в другую руку и ударил снова.
Парируя удар, Вори услышал стеклянный звон клинка о клинок. У фрименских кинжалов нет гарды. Клинки скользили друг по другу, и Вори пришлось резко вывернуть запястье, чтобы избежать глубокого пореза. Противник держал равновесие, следя за оружием, но Вори вытянул левую руку и сильно толкнул Гриффина в грудь, заставив молодого человека отлететь назад. А когда Гриффин восстановил равновесие, Вори нанес быстрый удар по его левому бицепсу, пустив кровь, но стараясь не задеть артерию.
– Сдаешься?
Вори не хотел убивать.
Харконнен поморщился, отскочил и, защищаясь, стал махать ножом.
– Не могу – во имя Дома Харконненов я должен биться насмерть.
Вори хорошо знал, что такое бремя семейной чести. Давняя вражда десятилетиями настраивала Харконненов против него, и оскорбленная честь только все усложняла: если просто поддаться и позволить молодому человеку победить, вряд ли Гриффин будет доволен – зато фримены обеспечат его безопасность.
Те орали оскорбления и подбадривали бойцов криками. Вори подумал, что им все равно, кто победит: просто они хотят видеть, как прольется кровь за смерть Ишанти. Наиб Шарнак следил за схваткой в мрачном молчании.
Вори наседал. За долгую жизнь он приобрел огромный опыт рукопашных схваток, но уже несколько десятилетий жил мирно, избегая личных столкновений. Не хватало практики. Тем не менее он приблизился к молодому человеку, пытаясь снова ранить его, но не смертельно.
А вот у Гриффина причин сдерживаться не было, и он дрался с неожиданным мастерством и точностью. Такой техники, как у него, Вори не встречал, и сомнение во взгляде его противника перешло в уверенность, как будто он услышал голос в голове.
– Я говорил тебе, что был на Кеплере? На твоей планете? – спросил Гриффин, даже не запыхавшись. – Беседовал с твоей семьей.
Вори внезапно похолодел и едва успел отразить удар.
– Твоя жена, Мариелла. Старуха, – выпалил Гриффин. – Ты знаешь, что она умерла?