Кружевные плетеные стены крепости из туманных деревьев в мгновение ока превратили отдельные комнаты и залы крепости в тюремные камеры. Несмотря на то что элаккские туманные деревья реагировали изменением формы ветвей в ответ на самые слабые воздействия, сами по себе эти деревья отличались необычайной прочностью. Внутри ветвей и стволов проходили волокна, прочностью не уступающие пластиловым кабелям. Маленькие помещения, спавшись, буквально раздавили находившихся там людей: были слышны отчаянные приглушенные вопли тех, кто медленно умирал от удушья.
Прад Видал вместе со своим семейством тем не менее остался жив. Элаккский правитель обхватил руками две сомкнувшиеся ветви, с силой их раздвинул и кричал из своей спальни в образовавшееся отверстие:
– Это покушение на убийство!
К цитадели уже бежали солдаты, стараясь определить, откуда произошло нападение.
Арманд Икац снабдил Лето и Гарни специальным снаряжением, которым пользовались рабочие команды в джунглях. Надев перчатки с острыми шипами на пальцах и липучки на подошвы, они, как жуки, стремительно взобрались на деревья, сделавшись невидимыми в густом тумане. Теперь от них требовались лишь быстрота, натиск и дерзость.
Видал увидел двух человек, карабкающихся вверх, увидел элаккскую форму и протянул руки навстречу мнимым спасителям.
– Освободите меня отсюда! У вас есть пилы?
Уцепившись шипами за стволы, Лето и Гарни остановились. Не отвечая мятежному правителю, Лето извлек из вещмешка циркулярную пилу с алмазным напылением, специально предназначенную для резки ветвей туманного дерева. Увидев пилу, Видал воодушевился.
– Отлично, поторопитесь!
Гарни рванулся вперед, но Лето остановил его.
– Этим займусь я сам.
Лето включил пилу. Алмазные зубья были усилены раскаленным лазерным полем. Элаккский герцог уже протягивал руки навстречу Лето. Он явно не узнал ни его, ни Гарни в форме Элакки.
– Скорее, люди самозваного эрцгерцога уже близко.
– Я очень хорошо знаю эрцгерцога, – звучно произнес Лето.
Видя отчаянно протянутые руки Видала, Лето не мог отогнать прочь мучительное воспоминание о трагическом дне свадьбы. Он подумал о своем друге Арманде, искалеченном до конца жизни, подумал о погибшем Ривви Динари, тучном мастере меча, закрывшем эрцгерцога своим телом. Вспомнил он и милую, невинную Илесу, зарезанную в миг, который должен был стать счастливейшим в ее жизни. Были убиты еще двенадцать человек, многие были тяжело ранены.
Нельзя было считать человеком того, кто отдал такой приказ. Это не человек – это чудовище, животное.
– Эрцгерцог Икац был моим другом! – воскликнул Лето. – Его дочь должна была стать моей женой, но она мертва. – Лето еще не любил ее, но мог полюбить, в этом-то и было все дело.
Видал перестал дышать, увидев приближающееся к нему лезвие пилы. Внезапно поняв, кто перед ним, он изумленно втянул ртом воздух и отпрянул в глубь сжавшейся спальни.
Алмазное лезвие резало сплетенные ветви, как режет горячий нож масло. Лето не ощущал никакого сопротивления.
Несмотря на всю ярость, горе и ужас, у Атрейдеса были все же барьеры, через которые он просто не мог перешагнуть. Герцог Лето происходил из рода гордых аристократов. Пилой он воспользовался только для того, чтобы вырезать в ветвях отверстие, достаточно большое для того, чтобы через него они с Гарни могли проникнуть в спальню Видала. Они спрыгнули внутрь. Лето все еще держал в руке вращающуюся пилу.
Пойманный в ловушку Видал потерял способность даже кричать.
Лето вспомнил угрозу своему Дому, угрозу своему сыну и наследнику Полу. Да, за всем этим злодейством стоял правитель Груммана, но именно элаккский герцог спланировал убийство, именно он приказал вделать режущие шестиугольные диски в терракотовые горшки. Свадебное кровопролитие целиком и полностью было на совести этого человека. Он сам, по доброй воле, вовлек себя в войну убийц.
Но Лето не желал падать вслед за своим врагом в моральную пропасть. Из мести он мог бы, конечно, отрезать Видалу руку, подвергнуть его пытке. Но не таков путь чести. Следование законам цивилизации не есть признак слабости. Должно соблюдать правила. Есть необходимость покончить с войной и сберечь человеческие жизни.
– Согласно законам Великой Конвенции, установленным правилам разрешения конфликтов между членами Ландсраада, – заговорил Лето, – я казню вас во имя мира.
Видал попытался что-то ответить, защититься, но Лето договорил до конца:
– Таким образом, я кладу конец вражде на Икаце.
Он сделал то, что должен был сделать, – без радости, без удовлетворения. Лето выпустил вращающийся диск циркулярной пилы. Смертоносное полотно с чавкающим звуком врезалось в шею герцога Элаккского и в мгновение ока обезглавило его.
– Будем надеяться, что солдаты в отличие от своего хозяина будут следовать правилам войны убийц, – заметил Гарни.
Оба поспешно сняли элаккскую военную форму и остались в мундирах Дома Атрейдесов, украшенных гордым гербом – геральдическим ястребом. На рукаве Лето, кроме того, была повязка, данная ему эрцгерцогом Армандом.
Внизу между тем продолжали метаться солдаты, ожидавшие фронтальной атаки. Некоторые взбирались на туманные деревья, помогая себе ножами и пытаясь проникнуть в комнаты, откуда доносились крики запертых там людей.
Гарни поднял с пола обезглавленное тело герцога Элаккского и, подтащив его к проделанному Лето отверстию, сбросил труп вниз. Как только тело упало на землю, несколько солдат закричали в ужасе, узнав своего правителя.
– Я – герцог Лето Атрейдес! – Доносившийся из непроницаемого тумана голос прозвучал зловеще громко. Лето поднял голову убитого врага за волосы, как военный трофей.
– В полном соответствии с правилами Великой Конвенции я устранил врага Икаца, человека, которого ваш законный эрцгерцог объявил мятежником и изменником. Мы преследовали только этого человека – не отступая от правил!
Сделав паузу, Лето продолжил:
– Если вы бросите оружие и не будете сражаться, то вас освободят от всякой ответственности. Вас не будут судить. Если же вы начнете сопротивляться распоряжениям вашего законного эрцгерцога, то мы уничтожим вас соединенными силами Домов Икаца и Атрейдесов. – По мере того как Лето говорил, туман постепенно рассеивался.
Вытянув вперед руку, Лето выставил на всеобщее обозрение отрубленную голову, хорошо различимую в утреннем свете. Было видно, как от изумления раскрылись рты у бледных, недоумевающих элаккских солдат. Наградив голову подходящим эпитетом, Лето швырнул ее вниз, под ноги элаккцам. Перевернувшись в воздухе, голова с отвратительным тошнотворным звуком стукнулась о землю. Солдаты отпрянули в стороны.
– Герцог Прад Видал составил заговор против вашего эрцгерцога и против Дома Атрейдесов, помогая заклятому врагу Икаца виконту Хундро Моритани. Они вместе убили Илесу Икац у свадебного алтаря. Ответить за это преступление должен был Видал.
Солдат охватили сомнения, было слышно, как они принялись переговариваться между собой. Гарни, не выдержав, громко крикнул им:
– Вы что, совсем одурели? Вы же знаете, кто ваш враг. Эрцгерцогу нужны вы и ваши мечи, чтобы драться с Домом Моритани. Кого вы предпочтете убивать – своих братьев или грумманцев?
Решившись вступить в сражение, мы сразу сталкиваемся со следующим вопросом: отступим ли мы после сражения или продолжим наступление?
К вечеру пиршество в стойбище каладанских дикарей закончилось. Костер зачадил и медленно угас, туша была ободрана до костей.
Но Пол никак не мог успокоиться. Напряженно прислушиваясь, он ловил ставшие уже знакомыми звуки джунглей – шелест листьев и жужжание бесчисленных насекомых. Теперь ему и Дункану предстояло решить, что делать дальше, но Пол явственно слышал, что ритм и мелодия звуков неуловимым образом изменились. Мальчик сосредоточенно нахмурился.
Туземцы тоже услышали смену звуковой гаммы и немедленно на нее отреагировали. Женщина-вождь схватила отполированную дубину и отдала своим людям какую-то команду.
Дункан поднялся и схватился за рукоять меча.
– Пол, включай защитное поле!
Гудение защитного экрана заглушило посторонние звуки. Пол извлек из ножен кинжал. Он принялся вспоминать приемы ближнего боя, преподанные ему Сафиром, Гарни и Дунканом, тренировавшими его до седьмого пота. До сих пор Полу не случалось убивать людей, но мальчик знал, что рано или поздно это произойдет, ибо в противном случае кто-то убьет его самого. Пол приготовился к схватке.
Стало ясно, что грумманские ищейки напали на их след.
Просвистевший снаряд с негромким пустым звуком взорвался среди обрамлявших поляну деревьев, сразу вслед за взрывом послышалось шипение газа, а затем прозвучал еще один щелчок. Теперь Полу стало ясно, какое оружие использовали против них. Сначала разорвалась рубашка снаряда, выпустив в воздух концентрированное облако горючего газа, а затем сработало устройство зажигания гремучей смеси.
Рыжее пламя всколыхнуло воздух, огонь бушевал, как каладанский ураган, в мгновение ока превращая папоротники и могучие деревья в обгорелые скелеты. Газ сгорел очень быстро, и Пол, прикрытый защитным экраном, практически не пострадал, если не считать легкой контузии от ударной волны, но вспышки огня оказалось достаточно для того, чтобы убить большую часть туземцев – на поляне лежали теперь многочисленные трепещущие обугленные тела. Одного вдоха людям хватило для того, чтобы сжечь легкие. Некоторые из уцелевших судорожно хватались за грудь и горло, пытаясь вдохнуть. Из их ртов струился черный жирный дым.
Почти все красивейшие ковры, сотканные сестрами-затворницами, обгорели от взрыва термической бомбы и, дымясь, свернулись, одна из женщин племени, обожженная до черноты, завернулась в ковер, чтобы загасить объявшее ее пламя.
Показались три человека, одетые в темную военную форму. Люди летели над кронами деревьев на подвесной управляемой платформе, с которой было так удобно охотиться на беззащитных жертв. Никакой скрытности, к чертям всю маскировку. Стреляя с платформы, убийцы громко кричали: