Жизнь никогда не сможет возродиться на Эпире. Теперь эта планета стала рубцом на теле галактики, который невозможно будет ни игнорировать, ни забыть.
Таково было кровавое послание Муад’Диба.
Несмотря на то что Преподобные Матери создают у чужаков впечатление полного своего единодушия, их организация тем не менее отнюдь не является сильно спаянной. Особенно заметно это стало после провала нашего плана по выведению Квизац Хадерача. Чтобы сохранить лицо, Ордену сестер пришлось разработать квоты и планы на случай внутренних раздоров и возможного раскола. Но невозможно долго соблюдать такие строгие правила.
От своих частных осведомителей принцесса Ирулан узнала о предстоящем приезде делегации ордена Бинэ Гессерит с Уаллаха IX, но относительно цели этого визита Ирулан могла только строить более или менее правдоподобные догадки. Ясно было только одно – эти женщины решили обратиться к ней лично и без предупреждения. Надо было подготовиться. Для того чтобы не раскрывать своих информаторов, ей придется разыграть искреннее удивление.
Три высокопоставленные Преподобные Матери смело вошли в цитадель с таким видом, словно их влияние и власть остались такими же, какими были при Шаддаме IV. Пол запретил своей заклятой противнице Гайе Елене Мохайем ступать на землю Дюны, но другим членам Ордена сестер было позволено с небольшими ограничениями свободно перемещаться по планете, хотя, конечно, политическое влияние ордена было значительно поколеблено. В отличие от Падишах-Императора Полу были не нужны личные Вещающие Истину, не нуждался он и в советах Преподобных Матерей, если не считать Алии и леди Джессики.
Ирулан понимала, что Бинэ Гессерит весьма болезненно переживал утрату влияния. Потребуют ли они содействия принцессы в восстановлении былого положения ордена в Империи? С мимолетной улыбкой Ирулан была вынуждена мысленно констатировать, что это напрасные надежды. Муад’Диб уже хорошо понял, что такое Орден сестер.
Несомненно, они станут нашептывать ей посулы и прибегнут к тайному языку жестов, чтобы склонить к участию в каком-нибудь заговоре или интриге. Хотя сама Ирулан воспитывалась и обучалась в ордене, она пришла к выводу, что, несмотря на тысячелетия изучения человеческой природы, даже сестры Бинэ Гессерит оказались не в состоянии понять, кем был Муад’Диб и на что он был способен. И не его дело учить их уму-разуму.
Может быть, стоит дать им первый том «Жизни Муад’Диба»?
Одетая в официальный повседневный наряд Ирулан занялась своими обычными делами. Она осмотрела небольшую беседку, построенную специально для нее внутри огромной оранжереи, в центре лабиринта живых изгородей и тропинок – превосходное место для писательства и размышлений. Косые лучи освещали уютное помещение беседки, падая сквозь высокое плазовое окно. На ветке склонившегося к крыше беседки дерева Ирулан заметила неизбежную камеру наблюдения.
По настоянию Пола Корба придирчиво прочел каждую страницу последнего наброска Ирулан, сделал на полях массу замечаний и поправок, но на самом деле не нашел ничего, что вызвало бы у него возмущение. Ирулан и не ожидала никакого недовольства. Она была достаточно опытной и умела объясняться тонкими, недоступными Корбе намеками. В целом, Корба, кажется, был доволен и сгорал от нетерпения, ожидая выхода в свет следующего тома.
Плотник в это время заканчивал отделку небольшого садового сооружения, укрепляя на дверном косяке придуманные Ирулан украшения. В ее юные годы, когда Ирулан жила на Кайтэйне, у нее было в императорском дворце такое же частное крыло. Она помнила его с тех времен, когда была еще совсем маленькой девочкой. Здесь, в этом чужом мире, к которому она так и не привыкла, Ирулан надеялась в своем искусственном саду чаще вспоминать о более безоблачных временах.
Плотник был пожилой человек с морщинистым лицом, снежно-белыми волосами и кустистыми бровями. Одет он был бедно, но сравнительно чисто. Он закончил работу и аккуратно принялся укладывать в ящик свои инструменты – каждый в особое гнездо. Выпрямившись, мужчина посмотрел на принцессу, явно ожидая похвалы.
– Никогда не видела такой красивой работы. Муад’Диб будет доволен.
Она сомневалась, что Пол вообще заметит эту беседку; она устраивала убранство сада по собственному усмотрению; жалкая карикатура на реальное влияние и власть. На лице плотника появилась нерешительная благодарная улыбка. Он поклонился и ушел.
Ирулан принялась ждать. Теперь осталось недолго.
Из-за центральной живой изгороди она услышала шелест накидок. Визитерши самостоятельно искали путь в лабиринте тропинок, не объявив заранее о своем приходе. Значит, они каким-то образом сумели пройти через пост охраны, но запутанные дорожки несколько задержали их появление. По виду появившихся вскоре перед ней трех Преподобных Матерей Ирулан могла точно сказать, что они изо всех сил старались скрыть неприятное волнение.
– О, сестры! Я не ожидала вашего приезда.
– А мы не ожидали, что нас проведут сквозь строй, прежде чем дать разрешение на аудиенцию у нашей сестры, – сказала одна из Преподобных Матерей. Женщине с овальным лицом было немного за двадцать.
Ирулан уже знала их имена – старшую Преподобную Мать звали Генино, а ее более молодых спутниц Налики и Остед. Все три были, пожалуй, слишком молоды и едва ли прошли процедуру испытания, но были уже весьма влиятельными членами ордена. Мало того, все они числились личными советницами самой Верховной Матери.
Ирулан не выказала никакого сочувствия.
– Я – жена Императора Муад’Диба. Меры безопасности поэтому неизбежны, и вы прекрасно это знаете. Если бы вы заранее известили меня о своем приезде, то охрана пропустила бы вас ко мне без всяких проволочек.
– Мы хотели быть… скромными, – сказала Налики. Это была рослая крупная женщина. Лицо ее порозовело от длительного хождения по лабиринту оранжереи.
– Ну в таком случае вам просто не на что жаловаться, – сказала Ирулан. – Идемте со мной, я покажу вам место, где можно спокойно поговорить.
Она повела сестер за собой. Они поднялись по трем ступеням и вошли в маленький уютный садовый домик, где все трое расселись по скамьям.
Генино начала разговор с любезностей:
– В жизни вы оказались красивее, чем я могла бы ожидать по рассказам. Прекрасное сочетание – воспитание, полученное при дворе Коррино, грация сестры Бинэ Гессерит и уверенность в себе супруги Императора.
Маленькие темные глаза женщины многое скрывали, но далеко не все.
Ирулан разгладила складку своего безупречного платья, потом положила руки на колени.
– Мне редко приходится принимать гостей из ордена Бинэ Гессерит. Что привело вас на Арракис?
– Вы наверняка уже и сами догадываетесь об этом, – сказала Остед. Она была самой маленькой из прибывших, у нее были коротко стриженные золотисто-каштановые волосы и большой нос, портивший впечатление от красивого лица.
Ирулан заговорила, разыгрывая нетерпение:
– Я очень занята исполнением своих важных придворных обязанностей. Прошу вас, объявите о причинах вашего визита.
– Да, не стоит понапрасну терять драгоценное время, – согласилась с принцессой Генино. – Школа Матерей отрядила нас на Арракис с тем, чтобы мы участвовали в воспитании Алии Атрейдес и Мари Фенринг. Учитывая, что обе имеют незаурядную родословную, их отношения между собой не стоит пускать на самотек. Вы увидите, что мы разработали для них индивидуальный подход.
Принцесса насторожилась. Полу это предложение ордена придется не по вкусу.
– О них хорошо заботятся. Я лично проявляю большой интерес к Алие, да и к Мари тоже. Ваша помощь нам не нужна.
– Вы не понимаете, какая мощь таится за невинной внешностью дочери Марго Фенринг, – предостерегла принцессу Остед.
– Леди Марго сама сказала мне об этом, когда привезла на Арракис свою дочь. Я понимаю, что Орден сестер внимательно следила за воспитанием девочки на Тлейлаксе. Что же касается Алии, то она и сама может поучить вас троих вместе взятых.
Генино спрятала руку в складку накидки и обратилась к Ирулан на тайном языке жестов ордена, думая, что принцесса не может говорить свободно из-за слежки. Но Ирулан отвернулась, дав понять, что не желает общаться таким способом. Недовольно поморщившись, Генино снова заговорила:
– Внимание к важной персоне – это обычная наша практика.
– Дочь Атрейдеса – Мерзость, – сказала Налики. – Мы не можем допустить, чтобы это с самого рождения испорченное создание нарушило тонко сбалансированное воспитание Мари. Мы должны вмешаться.
Ирулан усмехнулась в ответ на это бестактное замечание.
– Я не вижу особой тонкости в Мари Фенринг.
Она подозревала, что у ребенка, присланного к арракинскому двору, были не вполне невинные цели. Ирулан полагала, что девочка должна шпионить в пользу Ордена сестер, желавших везде иметь своих тайных информаторов.
– Тем не менее отношениями Алии и Мари надо умело руководить.
– Естественно, вы считаете, что руководить ими должны именно вы? – спросила Ирулан. – Но как отнесется к этому леди Фенринг? До своего отъезда она не сочла нужным упомянуть об учителях из Бинэ Гессерит.
– В данном случае мнение биологической матери не имеет никакого значения, – возразила Налики.
Ирулан с трудом сохранила на лице нейтральное выражение. Это же типичное высокомерие, столь характерное для Преподобных Матерей.
– Муад’Диб не позволит никому вмешиваться в жизнь своей сестры или в воспитание дочери леди Фенринг, которую поручили нашим заботам.
Остед хитро усмехнулась.
– Но вы можете повлиять на Императора. Это же такая малость – просьба о допуске Бинэ Гессерит к воспитанию маленького ребенка. Как он сможет отказать?
– Как мало знаете вы Муад’Диба. Любая попытка манипулировать им окажется бесплодной.
– Не забывайте о своих обязанностях перед орденом, о вашем долге сотрудничать с Орденом сестер! – воскликнула Генино, привстав со скамьи. – Мы соблюдаем вежливость, учитывая ваше происхождение и положение, но не думайте, что мы всерьез собираемся обсуждать вопрос о воспитании девочки. Мы приказываем вам поступить так, как это нужно Ордену.