«Сообщения, полученные адмиралом Рамсеем в Дувре утром 31 мая, были весьма тревожными. Погрузка войск на необорудованных участках побережья становилась невозможной, не меньшую опасность представляла погрузка войск на молу. Рамсей не имел никаких сообщений о войсковых транспортах, отправившихся к плацдарму ночью; ни один из них не вернулся к берегам Англии. Он не мог рисковать, бесконечно увеличивая у плацдарма количество наиболее необходимых ему судов. Хотя активность действий немецкой авиации снизилась, было бы равносильно самоубийству увеличивать число объектов для нападения противника: в районе плацдарма уже находилось десять войсковых транспортов и три плавучих госпиталя. О судьбе их ничего не было известно. В восьмом часу утра Рамсей отдал приказ временно прекратить отправку судов к плацдарму.
В действительности же обстановка была не такой тяжелой, как казалось Рамсею в Дувре. До рассвета погрузка войск проходила успешно. К рассвету на многих участках побережья уже не оставалось английских войск. Однако все больше и больше французских войск прибывало к молу и прилегающим участкам побережья.
В этот день Рамсей получил от Адмиралтейства официальное указание о том, что «английские и французские войска должны иметь равные возможности эвакуации на кораблях и судах английского флота». Это сильно повлияло на расчеты Рамсея. Пришлось увеличить число транспортов, чтобы обеспечить эвакуацию всех оставшихся на плацдарме английских войск…
Во время совещания с офицерами штаба Горта Рамсей утром 30 мая утвердил план, согласно которому намечалось перебросить из Рамсгета специальный резерв небольших судов, чтобы, если позволит обстановка, в предрассветные часы эвакуировать максимальное количество войск из района Дюнкерка. Поступившие утром данные о количестве эвакуированных войск были вполне удовлетворительными, и, когда был произведен общий подсчет, стало очевидным, что намеченный план эвакуации успешно осуществляется. Исходя из этого, адмирал Рамсей и отдал приказ об использовании своего последнего резерва судов, которые отплыли из Рамсгета в 13.00 31 мая».
А в это время в Дюнкерке, обсудив сложившуюся ситуацию, Горт и адмирал Абриаль решили отвести войска на старые позиции, оборудованные вдоль франко-бельгийской границы. Это означало, что они лишались участка побережья длиной около 15 километров и еще большую территорию рисковали подставить под обстрел. Но выбора не было, немецкая артиллерия около Ньивпорта представляла слишком большую опасность. К тому же, с другой стороны, за эти дни эвакуировалось так много людей, что удерживать большую территорию уже не требовалось. Теперь надо было держать совсем маленький пятачок, чтобы дать возможность эвакуироваться остаткам армии.
В связи с этим решением адмирал Рамсей получил от Горта сообщение, что эвакуация арьергарда английских экспедиционных войск перенесена в ночь на 2 июня и что части 2-го корпуса в районе Ньивпорта будут отведены от оборонительных позиций к побережью, откуда их и надо будет эвакуировать.
Что касается самого Горта, то дальнейшее его пребывание на плацдарме было сочтено уже нецелесообразным, и, согласно ранее полученному приказу Черчилля, он должен был передать командование одному из своих подчиненных генералов, а сам отправиться в Англию.
Он еще раз посетил адмирала Абриаля, чтобы «согласовать план эвакуации английских и французских войск». Потом обратился в штаб с просьбой разрешить ему остаться в Дюнкерке до конца. Когда ему в этом отказали, Горт отдал необходимые распоряжения генерал-майору Александеру, которого оставил командовать арьергардом, и после 18.00 покинул Дюнкерк. По словам Горта, «к этому моменту с плацдарма было эвакуировано достаточно большое количество войск, чтобы обеспечить быстрое восстановление боеспособности английской армии в метрополии». Ответственность за все происходящее в Дюнкерке с этого момента полностью переходила к французам.
Здесь, пожалуй, подходящий момент снова ненадолго прервать рассказ о ходе эвакуации и сказать несколько слов о генерале Горте. «Горт был замечательным человеком, верным другом, искренним в словах и делах, не способным на низость или интриганство, – вспоминал о нем фельдмаршал Монтгомери, в Дюнкерке бывший еще генералом, подчиненным Горту. – Он мог служить идеальным примером прекрасного войскового офицера: знал все, что только можно, о солдате, его обмундировании и обуви, тактике подразделений на поле боя. Самым высоким его постом в войсках было командование пехотной бригадой. Он был человеком недалекого ума и не придавал значения организации работы тыла».
Да, Монтгомери был во многом прав, Горт не был великим полководцем. Но одна из бед Англии была в том, что у них в тот момент не было ни одного великого полководца. А Горт был все же человеком способным, знающим, решительным и стойким. И вряд ли кто-нибудь из его коллег на его месте справился бы лучше. Отступая к Дюнкерку, он не раз проявлял буквально чудеса находчивости и прозорливости. Особенно учитывая его крайне ограниченные средства и сложности со стоявшим над ним французским командованием, приказы которого зачастую противоречили тем, что Горт получал из Англии.
Ему пришлось взять на себя ответственность в самый трудный момент. На правом крыле английских войск была прорвана французская оборона, и танковые дивизии Рундштедта наступали в глубь Франции. На левом отступала, теснимая противником, бельгийская армия, которая уже 28 мая была вынуждена капитулировать, открыв немцам путь к побережью. Находясь между этими соседями, Горт все же сумел сохранить большую часть своих людей и привести английские экспедиционные силы к Дюнкерку, где его встретила «импровизированная армада самого фантастического вида».
848 кораблей и судов под руководством адмирала Рамсея приступили к выполнению плана эвакуации, а Горту досталась не менее сложная работа – прикрывать их, не давать немецкой армии прорваться на плацдарм. И он вновь справился. Остатки британских экспедиционных сил совместно с французами сдерживали врага до самого конца эвакуации.
Я уже писал, что назначение лорда Горта командующим БЭВ было ошибкой. Я никогда не менял свою точку зрения, придерживаюсь ее и теперь.
Прежде всего нужно понять, что кампания 1940 года во Франции и Фландрии была проиграна Уайтхоллом за многие годы до ее начала, и рассуждать об этом просто не имеет смысла. Конечно, кто-то может добавить: «И Парижем». Поэтому ситуация требовала наличия в английской армии двух почти суперменов: одного – на должности начальника Имперского генштаба, второго – командующего БЭВ. Назначения же получили Айронсайд и Горт, по моему мнению, для этих должностей они не подходили. Более того, их назначили уже после объявления войны, это было ужасно.
Перед Гортом стояла практически неразрешимая задача. Конечно, он смело взялся за ее решение и старался как мог решить ее, но, как мы видели, не сделал многого из того, что следовало сделать. Я бы сказал, что он недостаточно взвешенно подошел к комплектованию своего штаба, остановил свой выбор не на самых достойных. Ему не хватало дальновидности, но то, что он видел, он видел очень ясно. Когда немцы перешли в наступление на позиции английской и французской армий, которое развивалось с катастрофической быстротой, он сразу понял, к чему это приведет: французы будут разбиты, и он должен будет вернуть в Англию максимально большую часть БЭВ. Планы эвакуации из Дюнкерка его штаб, насколько мне известно, начал разрабатывать примерно 21 мая. После этого Горт более не колебался. Стоял как скала, не позволял сбить себя с пути, который полагал единственно правильным. Когда генерала Бийотта 21 мая не стало и прекратилась координация действий с французами, Горт принимал решения, исходя не из конкретных приказов, а из своего видения ситуации, не нарушая при этом духа союзнического соглашения. Со временем его действия все более руководствовались еще одним фактором: ответственностью перед правительством Его Величества за безопасность БЭВ, находящихся под его командованием. И в последний момент он отправил Баркера в Англию и назначил Александера командиром 1-го корпуса и ответственным за завершение эвакуации.
Именно потому, что Горт видел ясно, пусть и не так дальновидно, как хотелось бы, нам всем удалось вырваться из Дюнкерка. Более способный человек, возможно, мог бы избрать другой план действий, скажем, попытаться отойти к реке Сомма, поддерживая контакт с французами. Сделай он это, и солдаты и офицеры БЭВ в конце концов оказались бы во Французской Северной Африке без оружия и снаряжения.
Горт ясно понимал, что должен по меньшей мере вернуть весь контингент БЭВ в Англию, причем с личным оружием. За это я выставляю ему высший балл и надеюсь, что история поступит так же. Он спас солдат и офицеров БЭВ. Спасенные, они смогли вновь пойти в бой. Что они и сделали небезуспешно, в чем немцы смогли убедиться.
Б. Монтгомери, «Мемуары фельдмаршала».
После отъезда Горта командование английскими войсками на плацдарме, как уже было сказано, принял генерал Александер. Он сразу же отправился к французскому командованию и обсудил дальнейшие совместные действия с адмиралом Абриалем. Разговор получился не слишком удачным – Абриаль предложил удерживать оборону на уже существующем рубеже до тех пор, пока большинство войск не будет эвакуировано с плацдарма, на что Александер в свою очередь ответил, что «французское командование, по-видимому, не учитывает, что обстановка и на море, и на суше ежеминутно осложняется». Еще один предполагаемый план действий французского командования, предусматривающий отход к новому рубежу, Александера тоже не устроил – по его мнению, в этом случае немецкая артиллерия оказалась бы настолько близко к главным силам войск союзников, что удерживать плацдарм удалось бы не дольше, чем до ночи с 1 на 2 июня.
«Вполне возможно, что если бы генерал Александер точно знал численность французских войск, которые могли быть использованы для обороны плацдарма, то он изменил бы свое мнение. Но факт остается фактом – этих данных Александер не имел, и доказательством тому служит следующее донесение, отправленное адмиралом Рамсеем 31 мая.