«Невозможно получить от французов твердых данных относительно:
а) численности французских войск, подлежащих эвакуации;
б) наличия и типов транспортных судов французского флота;
в) планов французского командования об обороне плацдарма и окончательного вывода войск».
Тем временем, несмотря на все эти неопределенности, эвакуация продолжалась, причем в равной мере и английских, и французских войск. До полуночи из Дё-Панна было эвакуировано 5 тысяч человек. К моменту, когда лорд Горт покинул плацдарм, успех эвакуации был уже обеспечен. К берегам Англии в итоге дня было доставлено 68 014 человек, в том числе 15 тысяч французов. К рассвету 1 июня в ходе проведения операции «Динамо» в Англию было эвакуировано всего 200 тысяч человек из состава английских, французских и бельгийских войск».
Глава 8Завершение операции «Динамо»
1 июня эвакуация вступила в завершающую фазу. Командующий уже отбыл в Англию, войска отошли от прежних позиций и сгрудились на совсем крошечном куске территории. Все понимали – счет идет уже не на дни, а на часы.
Этот день стал одним из самых трагических за всю операцию «Динамо». «Начиная с самого рассвета, – вспоминал Черчилль, – неприятельские бомбардировщики напрягали все усилия, зачастую приуроченные к тому моменту, когда наши истребители улетали для пополнения горючим. Эти налеты влекли за собой большие потери среди сгрудившихся судов, и они пострадали не меньше, чем за всю предыдущую неделю. Только в этот день наши потери от воздушных налетов, мин, торпедных катеров и от других злополучных причин составили 31 потопленное судно и 11 поврежденных судов».
В боевых действиях – ничего существенно нового. Небольшая полоса местности на побережье, находящаяся в руках противника, все время сужается. Однако наше наступление развертывается медленно. Противник сражается мужественно, но на отдельных участках наблюдаются явления разложения. Очевидно, попытки эвакуации войск будут продолжаться.
Генерал Франц Гальдер, записи в дневнике, сделанные 1 июня 1940 года.
Всю ночь с 31 мая на 1 июня немцы бомбили порт и окрестности. С рассветом мощь авиационных ударов еще более увеличилась. С пяти утра весь район между Дё-Панном и Дюнкерком стал подвергаться интенсивным бомбардировкам. Более того, истребители тоже усилили свой натиск, и теперь они тоже атаковали побережье с малых высот. Спешно прибывший английский авиационный патруль тут же был втянут в тяжелый воздушный бой. В шесть утра ему на помощь пришел второй патруль, но силы были не равны.
«После этого воздушные патрули не показывались до 9.00. В этот промежуток немецкая авиация неистовствовала. В 7.20 здесь появилась многочисленная группа бомбардировщиков, преимущественно пикировщиков «Юнкерс-87», усиленных двухмоторными бомбардировщиками «Юнкерс-88». Они плотно прикрывались истребителями. В это время в воздухе не было самолетов союзников, и суда, шедшие в узкой, угрожаемой полосе, не имели прикрытия. Эсминцы, отражавшие удары противника в истекшие дни почти ежечасно, нуждались в боеприпасах. Многие из них за короткие стоянки в Дувре не имели времени, чтобы пополнить боекомплект. Времени едва хватало на то, чтобы высадить войска, пополнить горючее, дать экипажу поспать и уйти обратно в море».
Разумеется, такие бомбардировки не прошли даром – потери союзников в этот день были велики как никогда. Всего за несколько утренних часов были потеряны один французский и три британских эсминца, и еще четыре получили серьезные повреждения. Были также потеряны три войсковых транспорта, флотский тральщик и два вспомогательных тральщика, переоборудованных из гражданских судов. А в целом за сутки, как уже было сказано, союзники потеряли тридцать одно судно, и еще одиннадцать были серьезно повреждены.
Неудивительно, что именно в этот день критика в адрес английской авиации достигла своего апогея. Кораблям и судам с пяти утра и до темноты требовалось постоянное воздушное прикрытие, но полноценно обеспечить его так и не удалось. И это несмотря на то, что за день английские ВВС выслали последовательно восемь истребительных групп прикрытия, каждая в составе трех-четырех эскадрилий. Применение групп прикрытия меньшего состава еще в начале эвакуации было признано нецелесообразным – они становились легкой добычей для немецких летчиков.
В принципе, к самим британским летчикам претензий у руководства флота особо не было. Проблема была не в том, что они плохо справлялись со своей задачей, а в том, что они не могли находиться над Дюнкерком постоянно. Они ведь прилетали из Англии, с далеких аэродромов, долго находиться в полете не могли – давали бой и возвращались на базу. А как только они улетали, немецкая авиация действовала без помех и причиняла флоту огромный урон.
Тем не менее к концу дня английская авиация сбила рекордное количество немецких самолетов. Сначала даже было заявлено, что семьдесят восемь – невероятная цифра для одного дня. Потом, правда, после изучения данных, эта цифра была существенно снижена, но все равно оставалась достаточно высокой – тридцать девять самолетов. Британские потери за 1 июня, впрочем, были ненамного меньше – тридцать один самолет.
Из мемуаров Гая Пенроуза Гибсона, «Впереди вражеский берег».
В последнюю ночь мы вместе с Евой и ее подругой отправились на небольшую прогулку, когда внезапно прозвучала воздушная тревога. Где-то вдали начали рваться бомбы, пара орудий открыла огонь, в небе повисла осветительная ракета. Поэтому мы все отправились в бар, чтобы немного выпить и подождать, пока утихнет переполох. Как обычно, бар был полон народа. Все собрались, чтобы послушать 9-часовой выпуск новостей. Пока мы там стояли, из толпы вышел армейский офицер. Он так странно смотрел на меня, что его можно было принять за сумасшедшего. Сначала я подумал, что он выпил лишнего, и приготовился к пьяной разборке. Однако он не был пьян. Просто он сегодня утром прибыл из Дюнкерка, проведя 4 дня на плацдарме, поэтому легко представить, в каком состоянии он находился.
Когда его губы начали двигаться, я не сразу понял, что он говорит. И тут я в первый, но далеко не в последний раз услышал горький упрек:
– Где были Королевские ВВС в Дюнкерке?
– Не знаю. А разве их там не было? – глупо ответил я.
– Они там были – и «Хейнкели», и «Мессеры», но только не наши истребители. За четыре дня я видел всего один «Спитфайр».
– Может быть, они сражались в других местах, – предположил я.
– Нет, их не было нигде. Нас бомбили каждый час. Это был настоящий ад. Бомбы градом сыпались вокруг нас, и мы ничего не могли поделать.
Я позволил ему выговориться. Иногда его голос становился громче, иногда переходил в еле слышный шепот. Создавалось впечатление, что он говорит сам с собой.
Внезапно из радиоприемника долетел звук фанфар, и Брюс Белфрейдж начал зачитывать новости. Но этот офицер продолжал что-то бормотать, уже не понимая, что мешает остальным. В конце концов один старик, который ждал зарубежные новости, поднялся и взял его за руку.
– Неужели вы не понимаете, что мы слушаем новости? – сказал он вежливо, уверенный, что остальные его поддержат.
Армейский офицер растерянно заморгал. Он просто не понимал, что происходит. Я заметил несколько взглядов, брошенных на меня. И моя кровь вскипела. Я успел выпить пару коктейлей, и этого было достаточно.
Я выключил радио, и в комнате вдруг стало тихо. Затем я повернулся к старику:
– Слушай, ты, старый ублюдок, ты понимаешь, что пока ты сидишь здесь на своей толстой жопе и жрешь, кто-то дерется, чтобы они не свернули твою поганую шею? – Я сказал это тихо, но услышали все, кто находился в баре. – Ты понимаешь, что каждую минуту пилоты бомбардировщиков рискуют головами, чтобы задержать наступление Гитлера? Что моряки торгового флота под прикрытием кораблей Его Величества пытаются прорваться в Англию, чтобы доставить тебе еду? Всего лишь в сотне миль отсюда армия, наша британская армия пытается вырваться из капкана, который поставили старые говнюки вроде тебя? Ты просто не понимаешь, что говоришь с человеком, который только что прибыл оттуда. За несколько дней он видел больше, чем ты за всю свою жизнь. А ты только и мечтаешь сидеть здесь в полной безопасности и слушать новости.
Произнеся эту необычайно длинную речь, я полностью выдохся и уже не мог ничего добавить. Поэтому я неприязненно глянул на старика и тихо закончил:
– Я думаю, сэр, что вы полное дерьмо.
Затем я вышел вон, но уже в дверях я все-таки услышал, как армейский офицер бормочет:
– Где же были ВВС в Дюнкерке?
…Я был очень рад вернуться, так как для отпуска было не самое подходящее время. Противник вскоре будет всего в нескольких милях от наших берегов. Вероятно, в течение месяца он постарается высадиться в Англии. И в этом случае каждый должен исполнить свой долг…
Когда я прибыл, парни сидели в комнате отдыха. Некоторые выглядели ужасно усталыми, потому что они совершали вылеты три ночи подряд. Тем не менее, раздался обычный хор грубоватых приветствий, когда я вошел. Напряжение сказалось на всех. Джеку Киноху и сержанту Олласону явно не помешал бы недельный отдых. Но на кого мы могли сердиться? Наша работа была еще сравнительно легкой по сравнению с тем, что пришлось проделать морякам. С помощью добровольцев флот в течение недели сумел вывезти с побережья Франции большую часть нашей разбитой армии. А что говорить об истребительных эскадрильях ВВС метрополии, которые совершали по несколько вылетов в день, чтобы удержать воздушный зонтик над Ла-Маншем. Никто из них не спал. Лишь иногда они опрокидывали пару чашек кофе и успевали наспех перекусить, пока механики заправляли и перевооружали самолеты. А потом они снова поднимались в небо.
Внезапно я заметил, что отсутствуют два знакомых лица.