– Хрум, ты цел? – Ее взгляд лихорадочно обшаривал каждый закуток. Девочка уже была близка к отчаянию, как вдруг заметила оглушенного, но невредимого бельчонка позади монстра.
Игрекс оскалился. Соперники смерили друг друга оценивающими взглядами.
– Синичка, – шепнул монстр голосом Фиалки.
На мгновение взор ее заволокло пеленой, Игрекс вновь пустил в ход свои чары, но безуспешно. Дюжина бросилась на него, занесла руку, но противник успел перехватить ее запястье, предотвращая удар. Они боролись посреди логова, под ногами хрустели кости предыдущих жертв, острые клыки лязгали в опасной близости от лица девочки.
Преисполненный желания помочь, Хрум запрыгнул чудовищу на спину и принялся остервенело царапать плоть. Тот на секунду отвлекся, а в следующий миг отлетел в сторону и споткнулся о лунный камень. От соприкосновения с мерцающей поверхностью Игрекс издал оглушительный рев, который еще долго звенел у Дюжины в ушах. Чуть поодаль призывно поблескивал лунный камень. Девочка мрачно ухмыльнулась: еще не все потеряно. Только бы дотянуться!..
Из лаза повеяло свежим воздухом. Мелькнула шальная мысль схватить Хрума и убежать, но образы Силвер и Виктории придали девочки сил. Страх проигрыша – еще не повод уклоняться от сражения. Ни сейчас, ни впредь.
Стиснув зубы, Дюжина приготовилась к очередной атаке. Набычившись, Игрекс устремился вперед, намереваясь пронзить жертву рогами. Хрум по-прежнему раздирал ему спину, на носике бельчонка темнела кровь. Отпрянув, Дюжина что было мочи толкнула монстра, перекатилась по земле и, вскочив, торжествующе выставила руку с мерцающей сферой. Хрум запрыгнул ей на плечо, на мордочке читалась решимость.
Игрекс с воплем отпрянул. Казалось, его пугал сам вид лунного камня. Однако в следующий миг Дюжина заметила стрелу, застрявшую в боку монстра. Снаружи доносился надрывный душераздирающий вой и голоса:
– Дюжина! Потерпи! Мы уже близко!
Стрела со свистом рассекла воздух, Игрекс снова взвыл. Секунду спустя в нору протиснулся Пес, до пояса перепачканный землей. Позади маячил Шестой с топорами в руках.
Оба уставились на девочку со смесью ужаса и облегчения.
– Держи, ты обронила, – на удивление спокойно произнес Шестой и кинул Дюжине топоры.
Мгновение спустя она уже ощущала на ладонях их упоительную тяжесть. Камень и клинок полетели в сторону за ненадобностью. Хрум радостно заверещал.
Игрекс метнулся к Шестому, Дюжина бросилась ему наперерез, но Пес оказался быстрее: молниеносным движением он опрокинул чудовище навзничь и впился в него зубами. Раздался такой пронзительный вопль, что Дюжина отпрянула и закрыла уши руками. Пес дербанил добычу, будто тряпичную куклу, пока монстр не затих. Исполин разжал челюсти и с отвращением огляделся вокруг.
– Мерзкие твари, – прорычал он, оборачиваясь к рекрутам.
От ужаса пережитого ноги у девочки подкосились; пришлось опереться на топоры, чтобы не упасть.
Пес в мгновение ока очутился подле нее.
– Надо поскорее вызволить тебя отсюда. Забирайся, – мягко велел он, неуклюже присев для пущего удобства.
Придя в себя, Дюжина увидела, что сидит, привалившись к стволу, закутанная в чужие шкуры. Хрум обвился вокруг ее шеи, точно оберегая. Пес устроился напротив и не сводил с нее встревоженных глаз:
– Очнулась?
Дюжина кивнула, однако движение далось ей с невероятным трудом. Под соседним деревом встрепенулся Шестой, в его взгляде вспыхнула неописуемая радость. Сквозь оцепенение мелькнула упоительная, легкая, будто крылья бабочки, мысль: ее не бросили на произвол судьбы! Не зная, как выразить свои чувства, Дюжина молча смотрела на спасителей. Все тело обмякло, конечности не повиновались; даже при всем желании ей вряд ли удалось бы вымолвить хоть слово.
Она закрыла глаза, буквально на секундочку, – и провалилась в темноту.
– …Снова отыскать следы.
Дюжина заморгала, силясь вынырнуть из омута сна.
– Она еще слишком слаба.
– Не спорю, но нельзя забывать о Семерке. Предлагаешь оставить ее в лапах этих монстров еще на одну ночь? Поспешим, может, все же догоним.
– Не догоним. Слишком много времени потеряно. Пусть отдохнет. Да и Пятак тоже.
Дюжина с трудом разлепила веки – пережитый кошмар нахлынул заново. Отогнав чудовищный образ Игрекса, она заставила себя сосредоточиться на происходящем.
– Я очнулась. Шестой прав. Нам пора в путь. Ради Семерки.
Шестой виновато потупился.
Услыхав голос хозяйки, Хрум встрепенулся и, облокотившись лапками на ее щеку, с тревогой всматривался в лицо.
– Со мной все хорошо благодаря тебе, – шепнула девочка. – Ты мой отважный герой.
Довольный бельчонок лизнул ее в щеку и стал приглаживать взъерошенную шерстку.
Теплые шкуры сделали свое дело, Дюжина согрелась. По другую сторону стихийного лагеря спиною к ней спал Пятак, пристроив голову на тюк. Вьюга с безмятежной миной разгребала копытами снег.
– Ну как ты? – Шестой опустился подле девочки на корточки. – Я видел Игрекса буквально мгновение, но страху натерпелся на всю жизнь… Как тебя угораздило… почему… – Он стушевался, умолк.
– Он прикинулся моей сестрой, – против воли поведала Дюжина то, что клялась сохранить в тайне. – Ее звали Фиалкой, и она погибла по моей вине. Игрекс напомнил мне об этом. Как будто такое можно забыть.
Мертвенно побледнев, Шестой подался вперед и заключил девочку в объятия. Пес придвинулся ближе и, чуть помешкав, ласково ткнул ее носом.
Никто не проронил ни слова, за что Дюжина была благодарна. Да и что тут скажешь?..
Обратно ехали в гробовой тишине по извилистой дорожке, протоптанной Дюжиной в погоне за Игрексом.
Но там, где они в прошлый раз расстались, их ждал новый сокрушительный удар. Следы полозьев исчезли, а вместе с ними – и надежда отыскать Семерку.
Глава 27
На мгновение все оцепенели. Потом Шестой соскочил с Вьюги и принялся исступленно шарить в зарослях в поисках следов.
– Осторожнее! – окликнула его Дюжина, памятуя о лозе-удавке.
Выпрямившись, Шестой огляделся по сторонам и мрачно хохотнул:
– Исчезли. Были и сплыли. – На его лице задергался мускул, пальцы сжались в кулаки.
От усталости мысли в голове путались, однако, видя отчаяние Шестого, Дюжина попыталась взять себя в руки. Нельзя отступать! Не для того они проделали огромный путь и перенесли столько испытаний.
– Нужно разделиться и обыскать окрестности, – с преувеличенным энтузиазмом объявила она.
Пес ощетинился, из пасти вырвался приглушенный рык.
– Проклятое место! Не вздумайте забредать далеко. Если заметите что-то подозрительное, сразу кричите.
Шестой обрадованно закивал и с удвоенной энергией запрыгнул в седло позади Пятака.
– Насчет кричать ты, пожалуй, погорячился, – буркнула Дюжина. Мерзкие физиономии на искореженных стволах повергали ее в трепет.
– Мы и так наделали много шума, – возразил Пес. – Будем надеяться, без последствий.
Отряд разделился. Дюжина раздвигала кусты, вглядываясь в снег и с лунным камнем, и без него, и лишь чудом избежала встречи с лозой-удавкой. Однако следы как в воду канули.
– Сюда! – донесся отдаленный возглас Шестого. Эхо еще не успело стихнуть, как Дюжина, выхватив топоры, устремилась на зов. Вдруг Шестой отыскал отпечатки полозьев? Напал на след Семерки? Крепко вцепившись в хозяйку, Хрум испуганно взвизгнул, когда из густых зарослей им наперерез выскочил Пес.
– Со мной все в порядке, – успокоил Шестой. – Но тут чертовщина какая-то. – Он ткнул пальцем вверх. Дюжина с Псом задрали головы.
Вокруг теснились деревья-великаны – ровные стволы, практически без ветвей, лишь на верхушках увенчанные кронами. Прямо под ними что-то мерцало в тусклом свете. Поначалу Дюжина ничего не могла разобрать, но стоило сменить угол обзора, как тоненький луч скользнул по неуловимым волокнам, будто вода по шелковой пряже, и взору предстала исполинская паутина – поистине гигантская, зловещая в своем великолепии, серебристые нити толщиною в палец заиндевели на морозе.
– Кто, интересно, ее сплел? – ахнул Шестой, пятясь.
– Вероятно, паук-живоглот, – протянула Дюжина, чувствуя, как по спине струится холодный пот.
С паутины свисали шелковистые коконы, некоторые – в человеческий рост. Страшно даже вообразить, что скрывалось в их недрах. Хрум задергал хвостом и зарылся мордочкой в волосы хозяйки.
– Да она просто гигантская! – воскликнул Шестой. – Я слыхал, что живоглоты – крупные твари, но не до такой же степени!
– Уходим, – рыкнул Пес, словно прочтя мысли Дюжины. – Только живоглотов нам не хватало.
Отряд двинулся было прочь, как вдруг из темноты раздался тоненький писк:
– Помогите! Умоляю, помогите!
На мгновение Дюжина подумала, что ослышалась, но смятение во взгляде Шестого убедило ее в обратном. Пес настороженно застыл, Хрум завертел головой. Отряд замер, все обратились в слух. Минуту спустя до них донеслось неразборчивое:
– Умоляю! Не хочу, чтобы меня сожрали живьем. У вас есть стрелы. Чтобы оборвать мои мучения, достаточно всего одной. Разве я многого прошу?
– А вдруг это ловушка? – шепнул Шестой.
– Скорее всего, – откликнулась Дюжина, не в силах совладать с приступом страха.
Как будто мало они натерпелись от Игрекса! Впрочем, сами виноваты: сунулись в Ледяной лес, где полно всякой нечисти. Но вопреки здравым рассуждениям страх не утихал, вытесняя все порывы, кроме одного – бежать, бежать без оглядки. Шестого, по всей видимости, терзали те же мысли: он побледнел, на лбу выступила испарина.
Краем глаза Дюжина уловила движение паутины – кто-то яростно извивался в недрах кокона.
Пес подтолкнул замешкавшихся рекрутов носом, бормоча:
– Шевелитесь, ну!
– Нет! – запищал пленник. – Пожалуйста, не уходите! Меня зовут Проныра. Я не могу… не могу выбраться отсюда, все испробовал! Пощадите! Не хочу быть в сознании, когда эта тварь вернется. Умоляю, не бросайте меня! Вы первые, кто забрел сюда за столько дней! – От кокона по туго натянутым нитям прокатилась волна.