– Затем, что в шестимесячный срок после смерти мужа госпожа Мастерсон должна была подать заявление нотариусу. Поскольку она этого не сделала, теперь надо доказывать, что она фактически вступила во владение и пользование наследственным имуществом.
Чтобы это переварить, домовому потребовалось несколько минут. После чего он решительно кивнул и спросил деловито:
– И что для этого нужно?
Я быстренько набросала список необходимых документов, приложила к нему свою визитку и посоветовала не мешкать. Мало ли, что может случиться?..
Как в воду глядела.
На следующий день без пятнадцати девять меня уже поджидала под консультацией колоритная парочка: заплаканная гномка и возмущенный домовой. Если припухшие глаза клиентки, дрожащие пальцы и покрасневший нос еще можно было списать на простое волнение – все-таки не каждый день подаешь в суд! – то синяк на скуле волнением не объяснишь.
Завидев меня, домовой издал воинственный клич, подпрыгнул и потряс пачкой бумаг.
– Доброе утро, – кивнула я, мысленно прощаясь с идеей выпить еще чашечку кофе до начала рабочего дня, и попросила: – Пять минут.
Гномка лишь кивнула, пощупала наливающийся синяк и горестно вздохнула…
– Присаживайтесь и рассказывайте! – велела я, указав клиентам на стулья напротив. – Что случилось?
– Этот… – буркнул домовой, поерзал (он зачем-то подложил на стул те самые бумаги) и закончил неловко: – Вчера приходил. Визитку вашу увидал и…
Пит безнадежно махнул рукой и отвернулся.
– Визитку? – сдержанно удивилась я. – Кстати, разве он не с вами живет?
Неужели у клиентов не хватило ума не оставлять ее на видном месте?
Гномка стиснула носовой платок.
– Нет-нет, он на квартиру переселился, еще когда муж был жив. Говорил, так до работы ближе…
– Только работу он давно бросил! – вставил домовой. – Пьет да гуляет. И вчера за деньгами приходил. У-у-у, гад!
– Я сказала, что у меня почти ничего не осталось, мне же все коммунальные платить надо, и штраф за электричество еще, а он не поверил… В сумку полез. А там визитка ваша да список документов.
Она опустила голову.
Домовой подпрыгнул на стуле.
– Он все унес! Бумаги на дом, квитанции – все выгреб!
– Ничего страшного. – Я мысленно вздохнула и утешила: – Документы о праве собственности мы затребуем у БТИ…
– Ха! – торжествующе выкрикнул домовой и потряс той самой папкой. – Я копии с документов снять успел. А квитанции за последний год вообще утащил! Из-под носа у него, так-то.
И гордо приосанился. Гномка слабо улыбнулась.
– Спасибо тебе, Пит. Не знаю, что без тебя делала бы. – Она сгорбилась и объяснила зачем-то: – Я за своим Алвином как за каменной стеной была. А теперь…
Она коснулась свежего синяка и совсем опустила нос.
Крепкая, ладная, по-гномьи основательная, с тяжелой пшеничной косой, госпожа Брина Мастерсон была все еще хороша. Только горе совсем ее раздавило.
– Вы не хотите снять побои? – поинтересовалась я для проформы. Ясно же, что делать этого она не станет.
– Нет, что вы! – вскинулась гномка. – Не надо сор из дому выносить. Мне стыдно.
– Стыдно тебе?! – возмутился домовой и кулаком потряс. – Это не тебе должно быть стыдно, а оболтусу этому!
– Пит… – слабо возразила она.
– Что – Пит?! – совсем разбушевался домовой. – Совсем ты, хозяйка, тряпкой стала. Нет бы этому гаду в нос дать! Привыкла кровиночку в попу целовать? Ну тогда корми-пои его до самой смерти. Только без меня!
По мере этой отповеди гномка то краснела, то бледнела, то стискивала кулаки.
– Госпожа Мастерсон, – окликнула я, не давая ссоре разгореться. – Я возьмусь за ваше дело с одним условием.
– Каким? – буркнула она, не поднимая глаз.
Домовой гордо отвернулся.
– Вы будете делать все, что я скажу, – ответила я жестко. – Согласны?
Нет ничего хуже, чем мечущийся клиент. Сегодня он готов биться до последнего, завтра простит обидчика, а послезавтра об этом пожалеет.
Молчала она долгую минуту.
Потом распрямила плечи, сжала губы и сказала решительно:
– Согласна!
С судьей нам повезло.
Судья Мышкина, сама будучи матерью трудных подростков, не могла не сочувствовать подруге по несчастью. Как говорится, судья, у которого сыновья, и судья, у которого дочки, вынесут два разных приговора по делу об изнасиловании.
Именно поэтому, кстати, если юрист твердо гарантирует вам выигрыш дела – разворачивайтесь и уходите. Никто не может знать, какие факты всплывут в процессе, какие доказательства сумеет предоставить другая сторона и, наконец, какая вожжа судье под мантию попадет.
Мышкина встретила меня, как любимую свекровь: «Вы снова к нам?!»
Кажется, после истории со свидетелем-призраком (или призраком свидетеля?) она слегка на меня дулась. Каюсь, в тот раз я несколько перегнула палку, вольно используя гражданский процесс. Но ведь ради благого дела!
– Адвокат, зайдите! – велела она, выглянув из своего кабинета.
– Да, конечно. – Я всем своим видом изъявила горячее желание мчаться на зов и шикнула на клиентку: – Не вздумайте подходить к сыну!
– Я прослежу, – важно кивнул домовой и обхватил хозяйку за коленку. Куда дотянулся, там и обхватил. Надо думать, в случае нужды он гирей повиснет на ноге госпожи Мастерсон, так что я могла быть спокойна.
– Госпожа Орлова, – вздохнула судья, когда я прошмыгнула к ней в кабинет. – Надеюсь, в этот раз вы не планируете… фокусов?
– Что вы, – заверила я, сделав честнейшие глаза. – Дело простое, никаких подводных камней. Почти.
Кажется, судью мое «почти» только больше насторожило.
Но что она могла поделать?..
Судебное заседание отдаленно напоминает боксерский ринг. Две стороны, группы поддержки, рефери…
Только весовые категории в суде не соблюдаются.
Дурин Мастерсон оказался крепким, упитанным, с тяжеленными кулаками и взглядом исподлобья. Но красноречивые прожилки на носу и одутловатость лица выдавали его пороки. Дружки были ему под стать: такие же дебелые и пропитые. Я против них – как голубка против индюков. Домовой – точь-в-точь колибри. И наседка госпожа Мастерсон.
Мысленно я фыркнула. Весовые категории в суде следовало бы определять не по стати. Взять хотя бы судью Мышкину, которая на вид сущий воробей…
«Воробей» тем временем закончил бубнить о правах участников процесса и поднял взгляд на меня.
– Представитель истца, встаньте! Вы поддерживаете исковые требования?
– Да, ваша честь!
Еще бы мы не поддерживали.
– Ответчик, встаньте. Вы признаете исковые требования?
– Это я. – Дурин поднялся на нетвердые ноги и ткнул себя пальцем в грудь. – Я – отцовый наследник!
– Пишите «нет!», – хладнокровно скомандовала судья секретарю. – Оглашается исковое заявление…
Мышкина вдумчиво зачитала иск, полистала материалы дела и сообщила:
– Поступил ответ из нотариальной конторы, согласно которому никто из наследников не подал в надлежащий срок заявление о принятии наследства.
Отлично! Тогда переходим к плану «Б».
Судья подозрительно покосилась на меня, переплела пальцы со свежим маникюром и поинтересовалась:
– Истец, что вы можете пояснить по существу спора?
Я вскочила, не давая клиентке и слова сказать.
– Разрешите, я, ваша честь? Моя доверительница предоставила суду копии документов о праве собственности, а также копию свидетельства о браке, из которых очевидно, что дом был построен супругами Мастерсон во время брака. Следовательно, он является общей совместной собственностью супругов и должен быть разделен между ними поровну. Что же касается наследства, то из-за юридической неграмотности моя клиентка действительно вовремя не обратилась в нотариальную контору. Однако она фактически вступила во владение и пользование домом, добросовестно выполняла все обязанности собственника, а именно оплачивала коммунальные платежи, поддерживала порядок на участке и делала мелкий ремонт в доме. Это также могут подтвердить вызванные нами свидетели.
Судья кивнула и флегматично поинтересовалась у ответчика:
– У вас есть вопросы?
– Да! – Он вскочил и воинственно оттопырил бороду. – Все на отца записано! Мать ничего не делала, дома сидела да пироги пекла. Так что нечего тут!
Моя клиентка и впрямь зря не настояла, чтобы половина была сразу оформлена на нее. Как говорится, на любовь надейся, а договор заключай.
Однако это не лишало ее права собственности.
– Ответчик, – поморщилась судья. – В чем вопрос?
Гном на несколько мгновений завис, упрямо мотнул головой и повторил:
– Это все мое!
Судья задумчиво хмыкнула:
– Садитесь, представитель истца. А вы, ответчик, что можете добавить?
– Ничего я не признаю! Это все отцово наследство, оно мне должно достаться!
– Неужели? – процедила судья ядовито. – Значит, вы считаете, что вашей матери в доме не принадлежит ни кусочка?
– Ну да, – пожал широкими плечами «заботливый сын». – Пусть вообще убирается из дома! Я его продать хочу.
Рядом со мной тихо всхлипнула гномка, и я успокаивающе сжала ее руку.
Увы, нет никаких гарантий, что ребенок хороших родителей тоже вырастет хорошим.
– Ваша мать – пожилая женщина, – продолжила судья и карандашом по столу постучала. – Куда она, по-вашему, пойдет?
– А мне какая разница? – буркнул гном. – Дом мой, что хочу, то и делаю.
Судья нахмурилась, однако больше ничего не сказала.
Я мысленно потерла руки. Дурин Мастерсон из тех, кто сам себе яму выроет – только не мешай. Я же собиралась еще и лопату ему вручить.
– Ваша честь, разрешите задать ответчику несколько вопросов? – поинтересовалась я, стараясь улыбаться не слишком хищно. Не хотелось, чтобы рыбка сорвалась с крючка.
Судья прищурилась:
– Задавайте!
– Ответчик, а почему вы не обратились к нотариусу?
Будь он поумнее, сослался бы на юридическую неграмотность или горе от потери отца. Дурин же насупился и буркнул: