– А зачем? Наследство все равно мое!
Ну-ну.
– Значит, вы готовы нести все правомочия собственника дома?
– Я в ваших мудрствованиях не понимаю. Дом – мой!
– Ответчик, – вздохнула я. – А вам известно, что собственник имеет не только права, но и обязанности? Например, обязан должным образом оплачивать коммунальные счета…
– Я и плачу! – перебил он и тут же поправился: – То есть матери деньги даю, а она платит.
– Неужели? А где вы работаете?
Он насупился:
– Не ваше дело! Главное, что коммуналка оплачена. Что вам еще надо?
– Мне – ничего. – Я помахала в воздухе стопкой бумаг с печатями и грозными заголовками вроде «Предупреждение!». – А вот «Альвхеймоблэнерго» желает взыскать с собственника дома немалую сумму в качестве штрафа за поврежденный электросчетчик. Вы готовы платить?
– С какой стати?! Я там даже не живу! – выкрикнул он и с ненавистью взглянул на мать. – Эта курица там что-то напутала, пусть она и платит. Или пусть обрезают свет! Мне-то что?
Я повернулась к судье.
– Ваша честь, у меня больше нет вопросов к ответчику. А наша сторона желает изменить исковые требования. Поскольку ответчик не принял наследство ни у нотариуса, ни фактически, что он сам признал, то истице должен принадлежать дом полностью.
– Что?! – возопил гном и побагровел. – Да ты… Да я тебя!..
Судья смерила его задумчивым взглядом, тонко улыбнулась и проговорила холодно:
– Ответчик, ведите себя в заседании прилично! Стороны, есть возражения против немедленного рассмотрения дела по существу?
– Нет, ваша честь! – браво отрапортовала я. – Мы готовы.
Дурин Мастерсон только кулаки сжал…
Показания свидетелей неожиданностей не принесли.
Домовой Пит выступил с блеском, а мастер Оррин бесхитростно признался: «Брина – справная хозяйка. И всегда переживает, если что в доме не так. А как может быть все в порядке, когда хозяина нет? Как умер он, так все наперекосяк и пошло. То замок заклинит, то стекло лопнет, то труба размерзнется… Я-то всегда помочь готов. Если по-честному, то я бы к Брине посватался. А что? Я холостяк, она честная вдова…»
На этих словах моя клиентка густо покраснела и заерзала, а домовой встрепенулся и эдак оценивающе окинул мастера взглядом.
Кажется, госпожу Мастерсон скоро можно будет поздравить…
Со стороны Дурина свидетелями были его дружки, которые якобы часто помогали ему по хозяйству. Впрочем, они даже не могли назвать, сколько в доме комнат, и описать обстановку, так что веры их словам не было никакой.
Судья удалилась в совещательную комнату всего на полчаса.
И вот уже: «Встать, суд идет!.. Оглашается резолютивная часть решения по гражданскому делу… Исковые требования удовлетворить в полном объеме…»
Судья Мышкина дочитала, скороговоркой объяснила порядок обжалования решения и ушла на обед.
А клиентка схватила меня за руку.
– Спасибо! Спасибо! – повторяла она бессвязно и вытирала ладонью бегущие по щекам слезы. – Если бы не вы… Не знаю, как бы!..
Для меня дело было вполне заурядным, одно из сотен подобных. Для Брины Мастерсон – можно сказать, вопрос жизни и смерти.
– Удачи вам, госпожа Мастерсон, – пожелала я тепло. – Уверена, теперь все у вас будет хорошо.
И взглядом указала на мнущегося в стороне мастера Оррина.
Она порозовела, кивнула и – я глазам своим не поверила! – стрельнула взглядом в мастера.
Я развеселилась. Кажется, тронулся лед!..
Едва мы вышли из зала, как наперерез нам кинулся Дурин с криком:
– Что, судье на лапу дала?! Тварь! Думаешь, это так тебе с рук сойдет?
Громко у него получилось, надрывно. Все, кто был в коридоре, обернулись.
Я реагировать не стала.
– Да я тебя!.. – продолжал надрываться неугомонный гном, кажется, изрядно принявший «для храбрости».
– Эй, полегче, парень! – попросил дежурный полицейский, толстый и неповоротливый. – А то посидишь в обезьяннике, охолонешь.
У меня в сумке загудел телефон, поставленный на беззвучный режим.
– Привет, – сказала я, едва взглянув на номер абонента. – Ты что-то хотел? Я в суде.
– Привет, – отозвался Артем приглушенно. – Тогда я быстро. Хочешь завтра на концерт Гармарны сходить? У меня есть два билета.
– У меня дежурство, – вздохнула я, отходя в сторону. – До пяти я занята.
– Не проблема, – тут же отозвался он. – Я заеду за тобой на работу. Как раз успеем до концерта перекусить. Так что, пойдешь?
– С радостью! – хмыкнула я. – До завтра.
Я сидела в консультации, со скуки листая «Юридический вестник» и «Адвокатскую правду», где печатали по большей части пустопорожние статейки о путях реорганизации судебной системы и этических проблемах адвокатуры.
Перевернув очередную страницу «Юридического вестника», я уставилась на знакомую насупленную физиономию и подпись жирным шрифтом: «Адвокат-оборотень покусал судью!»
Я хмыкнула, прекрасно зная пострадавшего. По правде говоря, временами меня саму тянуло его покусать…
Дочитать, чем закончилась история бедного оборотня (да-да, мне жаль отнюдь не потерпевшего!), я не успела. Дверь распахнулась без стука, и влетел до крайности возмущенный гоблин средних лет.
Подбежал ко мне, швырнул на стол кипу фотографий и возопил:
– Полюбуйтесь, что они со мной сделали!
Я вгляделась и поперхнулась. На всех фото одно и то же: снятый в разных ракурсах половой член.
– И зачем мне… это?
Можно подумать, ничего подобного я не видела. Даже размеры, прямо скажем, не впечатляли.
– Да вы что, не видите?! – выкрикнул гоблин. – Он же меня изувечил! Вы смотрите, смотрите на фотографии. Или хотите, я вам так покажу?!
Разумеется, подобное… хм, зрелище меня вряд ли шокировало бы. Однако стоит представить, как в кабинет кто-нибудь заходит, а клиент стоит напротив меня с расстегнутой ширинкой… Чего доброго, я приобрету славу адвоката, который обслуживает клиентов во всех смыслах.
– Не нужно! – Побольше льда в голосе и смотреть прямо в глаза. – Лучше заберите это, – я кивнула на рассыпанные фотографии, – и объясните своими словами.
Выяснилось, что посетитель работал на заводе и что-то не поделил со своим начальником. «Я всегда готов отстаивать правду и справедливость!» – гордо заявил клиент, что в переводе на нормальный язык означало, что он частенько кляузничал. Понятное дело, остальным это не нравилось, и однажды дошло до драки.
Кто прав, кто виноват, приехавшая полиция определить затруднилась. Тем более что повреждения у них были равной степени тяжести: начальнику пришлось сращивать поломанные ребра, а моему клиенту… ампутировали одно яичко.
Следователь никак не мог решить, кто же из двоих обвиняемый, а кто потерпевший…
– Вы только представьте, как я натерпелся! – утирал скупую мужскую слезу гоблин. – Мне больно ходить в туалет, а с женщинами…
– Благодарю, давайте без подробностей, – остановила я прочувствованный рассказ. – Вам следует обратиться в прокуратуру с жалобой на действия следователя. Я сейчас запишу вам адрес и телефон…
И быстренько накорябала на бумажке обещанные контактные данные, а потом решительно выставила его вон. Даже визитку не дала – незачем районной прокуратуре знать, кто им подкинул такую подлянку…
День шел своим чередом. Консультации, иски, коллеги… Я считала минуты до пяти часов, чтобы сбежать на концерт.
Но концерт явился прямо ко мне.
Когда дверь распахнулась в очередной раз – за двадцать минут до конца рабочего дня! – я рылась в комментариях к Уголовному кодексу в части тонкостей квалификации умышленного причинения вреда здоровью.
– Тут она! – ликующе выкрикнул ввалившийся в кабинет смутно знакомый гном. И покачнулся.
– Пусти, – отпихнул его с дороги недоброй памяти Дурин Мастерсон. – Я щас сам этой!..
Говорил он невнятно, а уж амбре! Неосторожную муху снесло перегаром.
Первый неловко посторонился – проход у нас был узенький, – пошатнулся и схватился за стену. Его тоже явно штормило. Третий приятель воздвигся в дверях и растопырил руки. Видимо, перекрывая мне выход.
И что делать? Диспозиция – хуже не придумаешь. Я за столом в углу, окно высоко, двери далеко. На помощь звать? Без толку. Позвонить я не успею…
Увы, не только я это понимала.
– Думала, тебе все с рук сойдет? – протянул Дурин со смаком и попытался схватить меня за грудки.
Нарочито медленно, давая время нырнуть под стол.
Прятаться я не стала, вместо этого громко захлопнула перед носом Дурина Уголовный кодекс. Резкий звук вынудил гнома отшатнуться.
– Вот с… – процедил он.
Не нравится? А вот это понравится еще меньше!
Я наискось, почти без замаха, врезала ему кодексом по уху. Увесистый томик не подвел: Дурин взвыл и схватился за голову.
– Эй, ты чего это, – пробормотал его приятель, вытаращившись на меня, как на мышку, которая набила морду кошке. – Ты зачем это?..
Надо было развивать успех.
– Тревожную кнопку я нажала! – соврала я, стараясь делать это уверенно. – Через пять минут тут будет полиция и…
Договорить я не успела.
Того, что стоял в дверях, дверью же и снесло. Второй едва успел оглянуться, как браслет на руке Артема сверкнул – и гном, побледнев, осел на пол.
Дурин – не иначе, сдуру – опять промычал что-то про, кхм, самку собаки… И улетел в угол от хука справа.
– Ты в порядке? – спросил Артем и осторожно, как стеклянную, взял меня за плечи.
– В полном. – Я прерывисто вздохнула и призналась: – Только перепугалась ужасно.
Теперь, когда угроза отступила, меня запоздало начало колотить.
Артем покосился на «мстителей» так, что на их месте я бы не приходила в себя подольше. Лежащих-то он бить не станет!
Мстители смирно лежали в живописных позах. Дурин скорчился в углу, его «придверный» приятель разлегся на стульях для посетителей, а второй валялся прямо на полу и дрожал.