Он был в машине, когда я вернулась, водительский козырек от солнца был опущен вниз и в сторону, так, чтобы заслонять солнечный свет, просачивающийся внутрь.
– Я никогда не задумывалась об этом, но ты, должно быть, ненавидишь незаходящее солнце, – сказала я, забираясь в машину и избегая смотреть на него. Пытаясь не смотреть. Как я смогла бы игнорировать его, если осознавала его близость в замкнутом пространстве автомобиля, осознавала направление, в котором двигались его ноги, когда он заводил машину и возвращался на дорогу, осознавала уникальный аромат, которым он обладал и который, казалось, все еще держался в моем носу также, как почти неописуемый его вкус держался на моем языке? Легкий жар пронесся по моей руке, когда его рука чуть коснулась моей при перемещении. О, да, я осознавала его… но он казался столь же далеким и грозным, как был за день до этого.
Ничего не изменилось, в самом деле, ничего. Мы, может быть, и нашли капельку утешения друг в друге, но это было все, что произошло. Я не могла прекратить корить себя за измену воспоминаниям об Алеке, так как было ясно, что наша небольшая интерлюдия ничего не значила для Кристоффа.
Алек был тем, о ком я должна была думать. Но пока мы ехали обратно в город, я поняла с болезненной уверенностью, что независимо от того, что я могла бы иметь с Алеком, теперь все было кончено. Я не того сорта женщина, что беззаботно прыгает из постели в постель, не смотря на мои действия в последние несколько дней.
– Ты связался с Алеком? – Мой голос казался несколько хриплым. Я прочистила горло и попробовала снова. – Ему удалось удрать от полиции?
– Да, на оба твоих вопроса. Мы собираемся встретиться с ним в Рейкьявике.
– Почему в Рейкьявике? – спросила я, когда он добрался до шоссе, которое привело бы нас в столицу.
– Потому что там есть аэропорт.
– Алек уезжает? – спросила я, мое сердце упало, несмотря на факт, что я только что решила, что у нас с ним нет никакого совместного будущего.
– Мы все.
Я взглянула на него, игнорируя легкий трепет в животе.
– Уточни, «мы все» – значит ты и он, не я?
– Ты отправишься с нами. Совет захочет побеседовать с тобой.
Я уставилась на него с чистым непониманием.
– Ты понимаешь, что полиция преследует меня, не так ли? Они обязательно наблюдают за аэропортом. Нет способа, которым я могла бы убраться из Исландии, даже если бы хотела, и, если честно, я не намерена никуда больше отправляться с тобой. Фактически, я оценила бы, если ты мог высадить меня на северном конце Далькафьердхара. Я доберусь оттуда.
– Алек сказал мне взять тебя в аэропорт, – ответил он, не позаботившись даже взглянуть в мою сторону.
– А ты всегда делаешь то, что скажет Алек? – ядовито спросила я, чувствуя какую-то ужасную потребность уколоть его. Я свалила это на мое задетое самолюбие.
Я что, беспокоилась, что ночь, проведенная на (буквально) расползающемся сене, ничего не значила для него? Он пил мою кровь, и подарил мне самый невероятный оргазм за всю мою жизнь, и потом продолжил вести себя так, словно я была совершенно незнакомым человеком – нет, не незнакомым, еле знакомым, насколько можно было допустить. И что? Это не означало, что я должна чувствовать себя отвергнутой. Снова.
Черт бы побрал этого Кристоффа. Черт бы побрал Алека. Черт, черт, черт.
– Едва ли. Но в этом мы согласны – Совет захочет увидеть тебя. Он не может держать тебя с собой все время, так что я был выбран приходящей нянькой.
– Нянькой! – оскорблено задохнулась я.
К моему крайнему изумлению, быстрая улыбка мелькнула на его губах.
– Я думал, ты сможешь оценить это со временем.
Я была слишком рассержена, чтобы быть очарованной его улыбкой, даже если у меня было ощущение, что ее было почти достаточно для этого.
– Так ты намерен притащить меня на этот Совет вампиров? Обвинить меня в преступлениях перед другими вампирами? Знаешь, как не соблазнительна эта мысль, думаю, я пас. Несколько дней назад, я даже не знала о вашем существовании, ребята. Мне жаль, что твоя подруга умерла от рук Братства, но я не собираюсь становиться из-за этого мученицей.
При упоминании о его подруге, пальцы Кристоффа сжались на руле. Он, однако, ничего не сказал, просто продолжил вести машину.
У меня, тем не менее, не было никакого желания пересекать границу.
– У тебя есть с собой какие-нибудь отпадные наркотики? – спросила я таким спокойным и сладким голосом, каким только смогла.
Он стрельнул в меня испуганным взглядом.
– Нет.
– Понятно. Возможно, у тебя есть пистолет?
Он нахмурился.
– Я предпочитаю оружие с клинками, огнестрельному.
– А-а. И, в этот самый момент, на тебе есть какие-нибудь ножи, кинжалы, мечи, секиры или другое оружие, обладающее клинком?
Другой торопливый взгляд показал, что я заинтересовала его.
– В этот момент? Нет. Я оставил их, так как трудно пробраться с этим через охрану аэропорта.
– Я предполагала это.
– На случай, если у тебя есть какие-то идеи, подчеркну, что я не нуждаюсь в оружии чтобы защитить себя.
– В самом деле. – Я с минуту помолчала. – Как на счет электрошокера?
Он нахмурился сильнее.
– Что конкретно ты хочешь узнать? Что я безоружен? Я признал это, но если думаешь, что сможешь осилить меня, это печальная ошибка.
Я улыбнулась ему.
– Ты сам признался, что у тебя нет гипнотической силы, тогда, как именно, ты предполагаешь затащить меня в самолет?
Свет понимания расцвел в его глазах, его челюсть и пальцы напряглись.
– Ты не сделаешь этого.
– Напротив, совершенно определенно сделаю. Я устрою самую большую сцену, которая когда-либо случалась в аэропорту. Я привлеку внимание каждого, имеющего уши, в радиусе пяти миль. Я целиком привлеку силы охраны, чиновников аэропорта и персонала самолета. Короче говоря, я выдам до конца самый гневный припадок из всех гневных припадков. Ты должен будешь либо накормить меня наркотиками, либо вырубить, чтобы затащить в самолет, и я могу поспорить, что как бы жестко ты не разговаривал, ты не собираешься причинить мне вред.
Он свел машину на обочину дороги и прежде, чем я смогла даже вдохнуть, склонился ко мне, одной рукой пережав почти весь воздух в моем горле.
– Я убивал жнецов прежде и убью вновь. Что заставило тебя думать, что ты чем-то отличаешься?
– Ты не женился ни на ком их них, – прокаркала я, понимая с некоторой долей удивления, что что-то изменилось с тех пор, как я провела ночь с Кристофом – я больше не боялась его.
Он поджал губы.
– Это было жертвой с моей стороны, чтобы воспрепятствовать получению тобой полной силы.
– Жертвой, что разрушила мою жизнь так же, как и твою, – сказала я, сглатывая, когда его пальцы слегка ослабили свою хватку. Слабая песнь триумфа звучала в моей голове, я была права – он не собирался навредить мне. Он, может быть, и был стремящимся к мести вампиром, мужчиной, который не думал ни о чем, кроме как убить тех, кто замучил его людей, но было в нем что-то благородное, что я, должно быть, ощутила в течение ночи.
Его глаза вопросительно сузились.
– Не то, чтобы я поверила хоть на минуту, что свадебная церемония, к которой ты принудил меня, была законной, но позволь просто сказать, что будет. Ты когда-нибудь останавливался, чтобы задаться вопросом, что произойдет, если ты найдешь женщину, на которой действительно захочешь жениться? Или я? Что если я столкнусь с человеком моей мечты этим утром? Я не смогу выйти за него замуж.
– Брак – законен для смертных. – Он фыркнул, освобождая мое горло и садясь обратно на свое сидение. – Он ничего не значит для Темных.
– Ладно, но это кое-что значит для меня, – сказала я, потирая свое горло. – А ты разрушил для меня хоть какой-то шанс обрести счастье с мужчиной.
Его пальцы дернулись.
– Ты понимаешь, что если устроишь сцену в аэропорту, полиция тот час же схватит тебя?
– О, я понимаю это. И благодарю, но, думаю, что скорее рискну с исландской полицией, чем с судом кенгуру[32], заполненным мстительными вампирами.
Он сел, пристально глядя в переднее стекло в течение нескольких минут, несомненно, понимая, что он не сможет принудить меня к желаемому им без моего хулиганского преставления.
– Я должен просто свалить тебя на колени Алеку и позволить ему иметь с тобой дело.
– Я и в самом деле должна поговорить с ним, – сказала я, не отказывая себе тоже слегка нахмуриться. Было много чего, что я хотела спросить у него, но, что более важно, мне нужно было понять, что он чувствует ко мне. Если он захочет продолжить отношения, я должна сказать ему о проведенной с Кристофом ночи. И я могла только представить, какова будет его реакция на это.
Кристофф колебался пару-другую секунд, прежде чем хлопнуть руками по рулю и дернуть машину в очень незаконный и весьма опасный U-образный поворот.
– Я возьму тебя к Алеку. И освобожусь от этого.
Отчего от «этого», задавалась я вопросом? Меня? Ситуации в целом? Поисков мести за его умершую подругу? Я обдумывала это, и то, что я собиралась сказать Алеку, пока он вез нас назад в город.
Глава 12
Я пару раз моргнула, чтобы адаптировать свое зрение к довольно тусклому, по сравнению с ярким солнечным светом снаружи, освещению библиотеки, и улыбнулась библиотекарю, бросившему на меня взгляд, когда я прокладывала путь к самой дальней части помещения, где, как я помнила, находилась небольшая группка индивидуальных кабинок, выстроившихся вдоль стены. Как я и полагала, это пространство было пустым. Я плюхнулась в одну из этих кабин и подождала.
– Вы тут! – Марта появилась из ниоткуда и понеслась ко мне. – Мы волновались, когда вы не вернулись! Все в порядке?
– Все настолько хорошо, как мы и ожидали. Мне жаль, что я не позвонила, чтобы сообщить, как дела с людьми из Братства, и чтобы вы знали, что со мной все хорошо, но похоже не со всеми вами. Где остальные? Ох. Доброго всем утра. Пожалуйста, вы не могли бы собраться вокруг? Я оказалась перед необходимостью говорить как можно тише, так, чтобы никто не подслушал.