– Куда мы едем? – сообразив, что давно проехали ее остановку, спросила Маша.
Ему понравилось, как она это сказала. Не «куда ты меня везешь», а «куда мы едем». Мы. Было в этом что-то.
– Ко мне. Надеюсь, ты не против?
Он посмотрел на нее в зеркало над лобовым стеклом.
– Нет, – тихо-тихо ответила, почти прошептала она.
Если бы не движение головы из стороны в сторону, Иван бы не понял, что она сказала. А Маша вдруг решилась, как в тот день, когда им помешал брат. Все давно к этому шло, пора бы уже. Как в омут с головой. И будь что будет.
Интересно, как это… «Ну, тогда, когда».
В общем, было любопытно, как это – с ним. И как это вообще. Никогда же не спала с мужчинами и… Короче, ужас! И хочется, и колется. Но больше все-таки хочется, если так посмотреть. Она коснулась рукой своих губ, заново переживая поцелуй.
***
Все было так, как она оставила. Плед небрежно брошен на кресло, а постельное она сразу же убрала с дивана в гостиной, как только Золотов утром уехал на работу. В остальном аскетичный минимализм, посреди которого она раньше ощущала себя чужой. Но не сегодня. Одной ночевки хватило.
Место уже не казалось чужим, как неведомая территория, принадлежащая мужчине.
Золотов поймал ее за руку, вернув обратно, обнял и поцеловал.
– Ты права, сегодня прилетает Тимур, – усмехнулся он. – Надо пользоваться, что его нет.
– Ну, да, – фыркнула она от смеха. – Бдит. Обликом орале. Ты из-за него со мной не танцевал, да?
– Да.
Они снова целовались, как два подростка за школой, пока их не видят взрослые. Словно в первый раз, и внутри все замирало и переворачивалось точно так же.
Золотов вдруг резко вскинул ее на руки, и Маша засмеялась от счастья.
– С ума сошел! Надорвешься, – легко коснулась она его губ.
Девушка сама не поняла, как они добрались до спальни. Только когда рухнули на эргономичный матрас, который спружинил под их совместной тяжестью, она поняла, что все очень, очень далеко зашло.
Золотов встал. Мужчина скинул рубашку, аккуратно свернул и повесил на спинку стула. Точно так же он поступил и с брюками. Маша, облокотившись на локоть, наблюдала, как он разоблачается. Иван снял очки и положил их на прикроватную тумбочку. Маша ждала, что же будет дальше. Он осторожно коснулся одной лямки ее сорочки, спуская вниз, на плечо. Затем другой.
Ткань упала вниз, обнажая грудь в обрамлении кремового бесшовного лифчика, который она носила на тренировки. Девушка на миг пожалела, что не надела кружевной комплект, который купила, гуляя по «моллу» с подругой. Спонтанная покупка. Но по закону подлости сегодня на ней простое белье без изысков.
Золотов замер, изучая конструкцию. Хм, застегивается спереди. Очень удобно. Щелчок – и лифчик долой. А там…
Все было так, как в том самом сне. Или в ту предновогоднюю ночь, только лучше. Он никогда не думал, что так бывает в реальности. Совершенство.
Маша ахнула, когда он горячими ладонями коснулся ее кожи, погладил плечи и вдруг, как в чашу, заключил грудь в ладони.
– Иван?
Он не ответил. Наклонившись, он поцеловал ее там, в ложбинку декольте. У девушки все сжалось внутри от этого странного, нового, пронзительного чувства. Между ног то ли боль, то ли сладость. И еще непривычное томление.
– Я…
Кажется, она хотела что-то сказать, но забыла, что именно, потому что мужчина все так же бережно опрокинул ее на простыни и наклонился над ней, глядя глаза в глаза.
– Можно? – спросил он.
Она, лишившись дара речи, молча кивнула. Мужчина целовал, целовал ее, и она уплывала куда-то далеко-далеко, где остались только она и он. Золотов осторожно стащил топик у нее через голову. Маша послушно подняла руки, когда он это сделал. Большая мужская рука накрыла заветный треугольник между бедер. Только тонкая ткань трусиков отделяла его от цели.
– Я сниму?
Маша кивнула и на миг зажмурилась. Ну вот, больше нет секретов. Он видел ее всю. Она не стыдилась, просто отчаянно стеснялась. Еще подумала, вдруг ему не понравится то, что он видит перед собой. Собравшись с духом, посмотрела на него и, к своей радости, убедилась, что очень даже нравится. Мужчина жадно, в странном нетерпении смотрел на нее.
И снова целовал, только уже не в грудь, а в живот, заставляя ее напрячься в ожидании. По коже пробежали мурашки, а между ног вдруг так сильно сжалось, что она слабо застонала от нетерпения. Хотелось, чтобы он продолжил, и страшно не хотелось, чтобы останавливался. Девушка решила идти до конца, и будь что будет.
Золотов тоже не хотел останавливаться. Он, привыкший все держать под контролем, всегда владеющий ситуацией, вдруг спасовал перед этой непредсказуемой, неизвестной переменной по имени Мария Круглова. Все его привычки, все жизненные установки рассыпались и исчезали под напором страсти.
Она была… красивой. Непривычно красивой. Просто совершенство – земное, пышное, роскошное и бесконечно соблазнительное. Хотелось зарыться лицом в ее шикарную высокую грудь, погрузиться между ног, овладеть и остаться там навсегда. В паху все окаменело от желания. Он был более чем готов.
А она – нет. Вроде бы согласилась, но, тронув ее внизу, Золотов убедился, что ей далеко до того момента, когда она легко примет его далеко немаленький размер. Придется сдерживаться, а он этого не любил, предпочитая жесткую езду без правил. В сексе он всегда себя отпускал, не забывая, впрочем, о партнерше.
– Сейчас… Погоди.
Он, приготовившись, быстро распечатал пакетик из фольги и раскатал «защиту». И тут же почувствовал, как Маша еще сильнее напряглась. Да что такое? Хотелось, чтобы она расслабилась, и мужчина попытался помочь ей. Вроде, подействовало. Стонет и выгибается при каждом движении пальцев, становится влажной и шелковистой, подается навстречу, смотрит уже без прежней стеснительности. Губы слегка приоткрылись, показав жемчужные зубки, и девушка часто-часто, поверхностно задышала.
Золотов оторвался на миг, не дав ей кончить раньше времени от своих рук, и устроился между бедер девушки. Он поцеловал ее, а потом плавно, мощно двинулся вперед… и застыл. Ничего не получалось. Вроде, вошел, но дальше стоп. Маша дернулась, ахнула и сжалась так сильно, что он чуть не кончил с одного толчка. Она была такой узкой! Облегала его, как перчатка, сжимала и почему-то отталкивала, упираясь ладонями в грудь.
– Что? – удивился он. – Больно?
Маша все так же молча кивнула, прекратив вырываться. И тут до Золотова дошло.
– Ох, Маш. Первый раз, да?
Снова кивает, как китайский болванчик. Она в тот миг думала только о том, чтобы он с нее слез. Было тяжело, влажно, болезненно и ужасно неловко. Во-первых, потому что все оказалось не так, как она представляла. Во-вторых, потому что он узнал. Господи! Ну, узнал, узнал… Можно подумать, такой позор быть девственницей в ее возрасте. А вообще да. По нашим временам лучше об этом никому не говорить, а то покрутят пальцем у виска: что это с ней не так? Все перевернулось с ног на голову.
Еще было до слез обидно, что она все испортила. Надо было ему позволить, наверное, делать то, что он захочет. Но разве себя пересилишь? В общем, не первый раз, а позорище. Было так хорошо, просто волшебно, и потом боль.
– Погоди, я сейчас, – вышел он из нее.
Золотов скатился с нее, и девушка сразу облегченно вздохнула. Он встал, и Маша смущенно отвернулась, стараясь не смотреть на обнаженное мужское тело. Куда он вышел? Зачем? Что там делает?
Мужчина в это время рылся в аптечке. У него было все, в том числе ватно-марлевые повязки и пантенол. Хм… Он задумался. Первый раз имел дело с такими повреждениями, но решил, что справится. Золотов достал все необходимое и вернулся к девушке. Он опрокинул Машу на простыни и развел ей бедра. Она начала отпихиваться, но он строго цыкнул на нее, и она послушно затихла.
– Вот, держи, – сказал он, сообразив, что смущает ее. – Сама справишься или помочь?
– Ой, сама! Сама-а…
От испуга прорезался голос. Маша смущенно сдвинула ноги и села, прикрывшись простыней.
– Если будет хуже, скажешь. Я отойду.
– Куда? – испуганно спросила она.
В аптеку, что ли? Или еще куда? С него станется. «Вражина» деловой. Все с ней хорошо. Просто непривычно. Ощущается как ссадина. Не оставляет чувство неловкости.
– В душ, – ответил он. – Скоро буду.
Будет? Значит, придет, и дальше… что? О, господи, придет. Золотов – вещь в себе. Что он задумал? Маша запаниковала, потом легла на спину и попыталась успокоиться. Через дверь слышался приглушенный шум воды. Как и говорил, хозяин квартиры принимал душ.
В это время Иван, стоя под прохладными струями, пытался успокоиться. Все, баста. Секс-марафон отменяется. На время или навсегда – непонятно, но скоро станет ясно. Надо вернуться к Маше и успокоить. А то знает он этих женщин. У них половина событий и переживаний происходит в голове, а не в реальности.
Перед глазами вдруг опять мелькнуло ее лицо в момент, когда он вошел в нее. Спадающие на лоб влажные пряди волос. Закушенная нижняя губа, карие глаза с поволокой, наполовину прикрытые длинными ресницами, лихорадочный румянец на щеках. Смесь нетерпения и удивления. Тихий стон.
– Маша…
И даже холодная вода не спасает, так хочется продолжить то, что начал. Останавливает только то, что он может сделать ей больно. А когда женщине больно, то какое ему от этого удовольствие? Никакого, ясное дело.
Зато знать, что довел ее до оргазма, что она от него так забалдела и забыла обо всем – это то, что потом приятно грело душу. Половина удовольствия именно в этом. Видеть, как женщина под ним выгибается, как сжимает ногами, как впивается пальцами в порыве страсти, и слышать, как не может сдержать стонов и вздохов… Ощущать, как твердеют соски, и чувствовать пульсацию внутри в момент, когда она кончает. В этом самый кайф.
Ей хорошо. И тогда она разрешает входить во всю длину, делать с ней, что угодно.
– …ля!