– Ладно тебе, – сказал Золотов. – Лыжную наденешь, хорошо?
– Она не по размеру, – всхлипнула блондинка, подошла к своему спутнику и жалобно взглянула на него снизу вверх.
«Ага, понятно. Котик из Шрека детектед», – подумала Маша. Давит на жалость, а мужик ведется. Почему-то им всем нравятся такие белокурые, нежные и беззащитные дамочки. Или не всем? Судя по тому, как усмехнулся Золотов, он раскусил игру.
– Другого нет, увы, – ответил он.
Мужик подумал, какого черта он вообще потащил эту дамочку с собой, и какое счастье, что все не зашло слишком далеко. Сам виноват. Надо было головой думать, а не тем, что в штанах.
Катя вдруг шикнула и указала на кровать. Оказывается, кошка вылезла и начала умываться, приходя в себя после стресса.
– Ах, ты, сволочь! – схватила ее Маша и начала покрывать поцелуями сердитую мордочку. – Ты зачем чужую шубу погрызла?
Ей было все равно, что натворила Шеба. Главное, цела. Жива и здорова. Если бы Зотова ей что-то сделала, она бы ее собственноручно придушила, освежевала и коврик из нее сделала. Кошка упиралась всеми четырьмя, протестуя против ласки. Сопротивление усилилось, когда она поняла, что ее снова запихивают в переноску. Иришка Томсон подключилась к неравной борьбе. Сестры сообща справились.
Катерина отошла в коридор с Максом, вероятно, чтобы посоветоваться со своим персональным юристом.
– Сколько стоит шуба? – вдруг спросила Марина.
Она вышла вперед. Муж хотел что-то сказать, но она остановила его жестом.
– Больше… ста тысяч… – снова трагически всхлипнула Зотова и стрельнула глазами в сторону Маши.
Пусть знает. Сейчас начнет выплясывать, лишь бы дали рассрочку и не стали подавать в суд. Откуда у гардеробщицы такие деньги? Вряд ли ей приятель даст. А даже если даст, пусть поунижается ради этого.
– Сколько именно? Сто десять? Сто двадцать? – уточнила женщина, подходя вплотную. – Такое сложно забыть. Это же не батон хлеба.
У Зотовой забегали глаза. Видать, прикидывала потери и выгоды.
– Ну, сложно сказать. Сто двадцать, но там проценты и переплата, – задумчиво протянула она и снова патетически добавила: – Кто мне все это возместит?
– Маша, у тебя же на счету уйма денег, – сказала Марина Томсон. – Трать смело.
– Я хотела все вернуть, – стушевалась девушка.
– Я не приму. Отдай куда угодно, хоть на благотворительность. Твое дело.
Остальные участники бесплатного представления ничего не поняли. Только Зотова, сообразив, что все срывается, и ситуация вроде как решена, разозлилась. Не удастся потешить самолюбие. Она снова завела свою шарманку:
– Кто гарантирует, что мне вернут деньги?
«По себе судит, что ли?» – удивилась Маша. Если бы они вообще были чужими, тогда да, понятно. Но сейчас она еще раз унизила недоверием.
– Давай, я напишу тебе расписку, – предложила девушка. – Верну сразу после праздников. Здесь же нет банкомата.
– Маша, не парься, – вмешался Тимур. – Я за тебя поручусь. Ирина батьковна, у меня шестьдесят тысяч с собой, это ровно половина стоимости вашей шубы. Остальное получите в городе.
Блондинка тут же перестала всхлипывать.
– Не нужно, – чуть не расплакалась от благодарности Маша. – Я сама.
Как не вовремя все! И вовремя. Порча шубы и эта помощь. Все один к одному.
– Ну-ну, не надо плакать.
Алаферов смотрел, как у девчонки дрожат губы, и она пытается скрыть, что ей плохо. Внутри сразу зашевелился инстинкт защитника. Хотел обнять, но удержался. Не при посторонних. Почему-то хотелось ее оберегать от всего света.
Никто не обратил внимания, что Игорь Томсон куда-то ушел, а потом вернулся с барсеткой, ручкой и листом бумаги. Он при всех отсчитал пятитысячные купюры и сунул их в руки пострадавшей.
– Пересчитайте, пожалуйста, – сказал он. – Сто тридцать хватит с лихвой, я так полагаю. Пишите расписку о получении денежных средств. И дайте уже людям спокойно отдохнуть.
***
Конечно, Маша хотела отдать деньги. Хотя бы с того самого таинственного счета. В душе боролись остатки гордости и практичность, свойственная людям, которые никогда много не имели.
«Да оставь ты все себе! Пусть откупаются, зато не придется корячиться, отдавать самой», – так и нашептывал темный ангел за левым плечом.
«Не смей! Держи марку, это шальные деньги. Живи по совести», – голосом тети Тони увещевал ангел светлый.
– Да что же это такое! – чуть не взвыла Маша. – Хватит.
Она запустила пальцы в волосы и немного помассировала голову, чтобы прийти в себя. Уши горели. Понятно, почему. Вон, сидит, блондинистое и недовольное. Смотрит презрительно.
– Мр-ря? – вдруг раздался голос из переноски.
Шеба решила, что про нее забыли, и решила напомнить о себе.
– Кошку свою из комнаты убери! – сердито бросила Зотова. – Вдруг она и платья попортит. И воняет от нее кошатиной.
– Как воняет? – удивилась Маша. – Откуда?
Да ее кошка чище некоторых. Это вообще крайне чистоплотные животные. Недаром им в древности было разрешено в доме жить, в отличие от собак. Да и сейчас часто встречается такое разделение.
– Мне не воняет, – меланхолично сказала Катерина. – Да найди ты ей место, а то эта, – кивнула она на блондинку, – никак не успокоится.
***
Итак, Мария с сестрой и кошкой отправились к администратору искать политическое убежище. У того, оказывается, тоже был кот, который предпочитал вольный выгул. Держали его для того, чтобы он пугал мышей своим запахом. Впрочем, кот изредка приносил хвостатых вредителей, оправдывая свое существование, хотя его всегда досыта кормили объедками с кухни.
– Он кастрированный? – на всякий случай уточнила Маша.
– Нет, но вы не бойтесь. Она же сейчас не «гуляет» у вас?
– Да вроде нет. Но все равно…
Котовладелица опасалась, что кот учует кошечку и начнет призывные любовные серенады. И что та не устоит.
– Можем выселить кота на время пребывания вашей кошки, – понимая ее опасения, рассмеялся администратор.
Он, кстати, оказался дальним родственником Тимура, так что отнесся вполне дружелюбно к такой странной просьбе.
Кошку разместили в подсобке. Младшая сестра осталась присмотреть за Шебой, а Маша вернулась в номер. Там она полезла в шкаф. Достав разодранный полушубок, девушка прикинула, какая из него получится классная лежанка для кошки.
– Ты чего трогаешь мою шубу?! – взвилась Зотова.
До этого был полный игнор и бойкот. Лежала и пялилась в потолок. Но стоило тронуть вещи, как сразу заговорила.
– Мою. Мою шубу, – абсолютно серьезно ответила Маша. – Ты не забыла, что за нее заплатили? Полную стоимость, а не ущерб.
Блондинка сразу заткнулась. Крыть было нечем.
– Ты куда ее несешь? – стало любопытно Катерине.
– Сделаю из нее лежанку для кошки.
И она вышла, оставив позади онемевших от удивления девчонок.
***
Катерина потом пересказала в красках эту ситуацию своему Максу.
– Ой… Мама… Лежанку… – покатывалась она со смеху. – Представляешь? Кому рассказать, не поверят.
Мужики, которые это слышали, удивленно переглядывались. То ли с девушкой что-то не так, то ли это был тонкий троллинг пострадавшей стороны. После того, как Катерина ушла, мнения разделились.
Потом, когда страсти по шубе улеглись, был поздний завтрак. Комплексный. Как говорится, первое, второе и компот. Салатики, мясная нарезка, фрукты тоже пришлись ко двору.
Обеденный зал девушкам понравился. Колонны-опоры были обмотаны канатом, на стенах висели рули и якоря, отделка была выполнена из лакированного дерева. Действительно, как на паруснике. Столы накрыты хрустящими белыми скатертями.
Маша, глядя на подругу, старалась выбирать более-менее полезные или хотя бы не вредные для фигуры продукты.
– Жаль, не «шведский стол», – прошептала ей на ухо Катерина.
– Ну, ты губу раскатала, – фыркнула Маша. – Это же советское наследие. Видела бы ты их кухню. Все по ГОСТу.
Она в поисках администратора заплутала и набрела на пищеблок, который ей весьма понравился.
– Это тоже хорошо. Хоть не отравимся, – решила подруга.
Оголодавшие гости налегали на вкусности. Все друг с другом потихоньку перезнакомились. На новогодний заезд прикатила приятная компания, в которую затесался иностранец. Маша его узнала. Это был постоянный посетитель их фитнес-клуба. Он сидел за соседним столом.
– Привет, Свен! – окликнула она.
– А, Мария, привет, – обрадовался он. – Рад снова видеть.
– Эй, – дернула ее Катерина, сидевшая рядом. – Какой-такой «фашист»?
Она изучала «в нагрузку» немецкий, так что не врубилась. Машка, помирая со смеху, пояснила, что пишется «такк форь сист», но произносится почти как «так фашист». По крайней мере, для постороннего и непривычного уха звучит именно так.
– За что спасибо? – в свою очередь переспросил Свен, услышав «так» несколько раз.
– Не за что. Просто похожее слово, – снова рассмеялась Маша, легко перескакивая с одного языка на другой.
Золотов и Тимур с удивлением взирали на это веселье. Иван припомнил, что у нее вторым языком стоял норвежский, именно поэтому ее в конце концов допустили до собеседования. Тимур просто зауважал. Ему иностранные языки совсем не давались. Умная, оказывается, девушка. Не пустышка.
Макс о чем-то зашептался с Катей. Оказывается, ему в фирму требовался переводчик, когда люди обращались за подтверждением документов и апостилем. К сожалению, в дипломе звучало «учитель», но никак не «переводчик». Снова Машка пролетела как фанера над Парижем, но ничуть не расстроилась. Дзен?
Ирка Зотова сидела темнее тучи, злилась, молчала, и вокруг нее витала физически ощутимая аура недовольства. Зря она так, конечно. Кому понравится постоянно видеть перед собой мрачную физиономию? Людей это отталкивает. Особенно мужчин.
Маша отличалась наблюдательностью и уловила связь.
Надо было это обдумать.
***
Новый год надвигался стремительно и неотвратимо. Маша, вернувшись в номер, украдкой перебирала подарки, но так, чтобы Катерина не увидела.