Маша присмотрелась. Объективно мужик был не так уж плох. Невысокий, крепко сбитый, загорелый, светловолосый и бородатый. Голубые глаза в окружении морщинок. Лет пятьдесят на вид. Из минусов: курит и пьет. А кто сейчас не пьет?
«Вражина», – вдруг пришла мысль. Весь вечер сидел трезвый как стеклышко. Фанат здорового образа жизни. Вон, стоит у входа. Обернулся, интересуется, о чем она с норвежцем разговаривает. Тимур, кстати, тоже стоит, сверлит взглядом. Что-то он сегодня не в настроении.
– Ну, зачем тебе русская? – спросила она, подталкивая мужика к дому. – Ты о чем с ней будешь разговаривать?
Она на миг зависла, пытаясь сообразить, как перевести выражение «рубить сук по себе», и порадовалась, что не знает. Обидела бы невзначай.
– О любви! – воскликнул Свен.
– А потом?
Мужик задумался не на шутку.
– Ты в университете учился?
– Нет. В колледже.
Мама мия. По нашему – в ПТУ. Но у них это норма. Девушке, которая закончила университет, как правило, языковой факультет, не о чем с таким разговаривать. Кроме хозбытовых тем и секса, никаких точек соприкосновения нет. Маша вспомнила, как в поездке пыталась затеять разговор с одним таким товарищем о музыке. Тот удивился и не смог вспомнить, кто такой Эдвард Григ. А это, между прочим, их национальная гордость! О чем тут говорить.
– А чем занимаешься?
– Рыба. Бизнес. Делаю деньги.
Все ясно. Пенгер, пенгер… Денежки. Делай деньги, остальное все дре-бе-де-день. Может, какая-нибудь алчная баба в него вцепится, как клещ, и будет выжимать все соки. Но ему такую не надо.
– Свен, ты видел, чем русские занимаются на кухне?
– Разговаривают.
– Ну, вот. Не о чем говорить. Она с тобой поживет пять лет, получит гражданство и разведется. Отсудит алименты, если будет ребенок. Поступит в университет, найдет работу. Потом выйдет замуж снова. Ты этого хочешь?
Мужик задумался и даже малость протрезвел.
– А ты бы вышла за меня?
Девушка аж замерла на месте. Такую возможность для себя и тогда, ни сейчас она не рассматривала. «Где родился, там и пригодился». Чужой, вернее, абсолютно чуждый менталитет, другие обычаи и порядки.
– Нет.
Несчастный Свен по такому случаю напился, и весь вечер после ужина администратор его утешал, заменив бармена. Эльхан не понимал ни слова, однако проникся вселенской скорбью иностранца на фоне всеобщего веселья и налил горячительного из личных запасов. Держал специально для дорогих гостей.
– Как это называется?
Было похоже на кустарного производства водку, которую втихаря гонят бонды в сельской местности.
– А? Что? – по жестам понял парень. – Это? Самогон.
Свен постучал по медному звонку на стойке, жестом попросив налить еще.
***
Итак, куранты били двенадцать. Плазма на стене транслировала новогодние гуляния. Маша вручила подарки. Все супер! Всем понравилось. Ужин, правда, не оценила по достоинству. Не лезло. Мандарины взяла, чтобы ночью их скушать.
В номере дрыхла пьяная Зотова. Катерина при виде этого зрелища фыркнула, сказала, что не будет дышать перегаром, и ушла гулять с Максом.
Маша решила навестить кошку. К ее удивлению, дверь в подсобку была приоткрыта. Изнутри виднелась полоска света, который она просила оставить для Шебы. Господи! Убежала, как пить дать, убежала!!!
– Шеба! Шебочка!!! Ты где?!
Девушка распахнула дверь и увидела то, что привело ее в ужас. На меховой лежанке развалилась ее питомица, которая при виде хозяйки подняла мордочку и приветственно мяукнула. Возле нее примостился местный котище, благо, размер шубы позволял. Рядом лежал кусок шашлыка. Картинка маслом.
– Шеба!!! Как ты могла?!
Кошка удивленно посмотрела на хозяйку: чего, мол, пришла? Почему кричишь? Нарушила интим. Кот понял, что сейчас его будут выгонять, игриво боднул кошку головой, спрыгнул с полки и сам пошел к выходу.
– Иди-иди! Вали. Иди отсюда.
Маша взяла на руки кошку, гадая, что тут происходило, пока ее не было. Шеба мурлыкнула, став на редкость разговорчивой. Хвост откинулся набок.
– Фу! Бесстыжая.
– Мр-р…
О, боже. Только котят ей не хватало! Кошке еще не было года, и Маша собиралась по весне свозить ее к ветеринару, чтобы стерилизовать. Кот успел раньше.
***
Золотов не очень любил всякие там петарды и предпочел отоспаться в номере. Тимур, который был заводилось всего веселья, до сих пор был не в духе. Адвокат ушел во двор запускать фейерверки с чужой компанией.
– Ты расскажешь, что случилось? – спросил друга Иван. – С кем ты говорил, раз сам не свой.
– Отцу стало плохо, – ограничился полуправдой Тимур.
– Ого! Так езжай домой.
– Все уже нормально. Просто давление скакнуло. Мачеха за ним присмотрит.
– Ладно, как знаешь.
Сам Золотов, случись такое, немедля поехал бы на выручку. Батяня его, конечно, крепки старый сибиряк, однако и у него были рубцы на сердце. Инфаркт случился в тот год, когда не стало матери. Потом берегся, обследовался, и бог миловал. Вышел на пенсию досрочно, жил себе спокойно на природе, и все было хорошо. Говорил, природа лечит тело и душу.
Ладно. Шум, гам, ходьба по коридорам. Все равно не уснет. Надо сходить за очками и заняться отчетом. Он вышел из здания, разыскал в машине футляр и уже шел обратно, когда встретил Круглову. Она буквально бежала, словно спасаясь от чего-то.
– А, Маша. Это вы?
Она уставилась на него диким взглядом.
– Что случилось?
Глава 19
Маша устала. Спать охота, а в номере Зотова. Патовая ситуация. Куда податься? На улицу к остальным. Пускали петарды, потом просто смотрели на звезды, пили шампанское и болтали.
В голове зашумело с непривычки. Она решила немного погулять. Вроде, только что была рядом, и вдруг поняла, что отбилась от своих. Вдруг из лесочка вынырнул какой-то местный мужик – страшный, вдрызг пьяный, с выщербленными зубами. Он что-то невнятно сказал и начал медленно наступать на нее.
Девушка так же медленно, шаг за шагом отступала. Хотела закричать, позвать на помощь, но голос куда-то пропал. Она пятилась назад, пока не споткнулась о какую-то ветку, торчащую из-под снега, и не упала наземь. Потом вскочила и дала стрекоча…
Бежала быстро, как никогда. Дыхание заходилось в груди, в горле горело, в боку кололо. Казалось, сердце сейчас остановится. Стоянка возле турбазы была близко. Вдруг она в кого-то с размаху врезалась. Ее подхватили чьи-то надежные руки и аккуратно поставили на место, иначе бы снова упала.
– Что случилось?
Это был Золотов. Без очков он уже не выглядел таким умником. Что-то в лице появилось четкое, хищное.
– Там… Там! – указала она рукой на темный силуэт между елей.
– Так, зови на помощь, – велел он. – Я пошел.
Маша постояла еще несколько секунд, пытаясь отдышаться, и снова рванула в сторону людей. Там она сбивчиво объяснила, что случилось. Макс, Игорь Томсон и парни из другой компании кинулись на подмогу.
***
Иван рванул в лесок короткими перебежками, на ходу надевая запасные очки. Дорогие, ноуфрост. Не запотевают. Время от времени он останавливался, вглядываясь и вслушиваясь в окружающее. Благо, в лесу было тихо. Птицы схоронились. Померещился скрип снега и сдавленная ругань.
Он двинул в том направлении и наткнулся на мужика. Одет как с чужого плеча. Бомж? Просто местный алкаш? Мужик понял, что раскрыт, и обернулся.
– Чё надо?!
– Ты кто, мужик? – попытался наладить контакт Золотов. – Что здесь забыл? В милицию захотел?
Мужик стянул рукавицы и зачем-то сунул руку под куртку. Вдруг в руке у незнакомца блеснул нож.
– … ты… и твою … я тебя…
И попер, попер на Золотова. Тот снял очки и спрятал в футляр за пазуху. Тот, кто хорошо знал мужчину, должен был понимать, что дело плохо.
– Мужик, – предпринял он последнюю попытку урезонить дебошира. – Давай по-хорошему…
По хорошему не получилось. Тот подошел и замахнулся. Хват прямой, бил снизу вверх, словно хотел вспороть живот и выпустить кишки. Иван легко уклонился и, пропустив противника мимо, тычком выбил оружие из рук. Нож улетел в сугроб.
Мужик страшно, по-звериному заревел с досады. Он начал наступать, размахивая кулаками, но Золотов снова увернулся и четко, с одного удара отправил его в нокаут. Хук снизу – то, что доктор прописал! Вместо успокоительного.
Потом подошел, потыкал носком ботинка лежащую тушу и облегченно вздохнул, убедившись, что не зашиб. Тут и парни подоспели. Они видели самую концовку боя.
– Ну ты даешь! – восхитился Макс. – Круто. Боксер?
– Да я так… Кандидат в мастера спорта. До армии в «Лапландии» занимался.
– Ни …я себе кандидат! – охнул один из мужиков, как оказалось, медбрат. – У него сотрясение мозга. Скорее всего. Надо сообразить носилки или волоком его. Вставать ему нельзя.
Куртку расстегнули. Вонища – жуть! И перегар, и пот мужицкий, и моча – все тут смешалось. Рассмотрели подробнее «военнопленного». Медик изучил и доложил:
– Ого! Синий, весь в блатных татухах. И спецовка.
– Он не из колонии случайно сбежал? – предположил адвокат. – Можно как-то проверить?
– Позвоним в полицию, вдруг у них ориентировка, – здраво рассудил Томсон. – В любом случае, сдать надо. Факт нападения налицо. Если что, мы свидетели. Это была самооборона.
– Да выживет он, – успокоил медик. – Такие как плесень, не вывести. Еще нас всех переживут.
– Нож еще там, – махнул рукой Иван, снова доставая и водружая на нос очки. – Макс, подбери.
***
Ну и ночка. Наряд полиции забрал беглеца из Мурмашинской колонии. Тот уже вторую неделю мыкался в лесу, скрываясь от погони. На него были ориентировки на всех постах ГИБДД. Мужик за это время изрядно одичал. Он ограбил рыбацкую сторожку, сожрав весь запас консервов и выжрав спирт, и обокрал местных баб, утащив с веревки одежду. Они пожаловались, и участковый первым делом подумал на беглеца.
Но, если бы не отдыхающие, его бы еще какое-то время не могли поймать. Рецидивист. Такие долго не бегают. Отметил новый год на воле и обратно, в ставшие родными стены исправительной колонии.