– Ага, так я и поверил, девочка, – подошел он еще ближе, так что она почувствовала тепло его тела даже через одежду.
Его дыхание опалило женщине щеку. Она дернулась, как нервная, норовистая лошадь, и замерла, часто-часто дыша. Грудь ее вздымалась от волнения, щеки покраснели.
– Политика идет рука об руку с бизнесом. Я не верю, что твой депутат не помогает решить некоторые… проблемы, – понизив голос, сказал он. – Наверняка он очень полезен твоему отцу.
– Много ты знаешь! – взяла она себя в руки. – Иван, где ты был все эти годы? Зачем ты приехал?
– Ты не рада? – улыбнулся он.
– Нет.
Не поверил. Но это было правдой.
Он нарушил ровный, привычный ход ее налаженной жизни. Она испытывала смертельный страх. Страх, люди узнают правду. Отец, муж, сын. Особенно сын. Зарина до судорог боялась этого.
Но главное, чего она боялась – это то, что узнает ее любовник.
***
Марат вернулся домой до двух часов ночи, как и обещал. На машине не гнал, вел аккуратно, чтобы не прицепились гайцы. Сердце грело, как он «сделал» в ресторане толстуху Круглову. Хотя она тоже ничего так… Старается. Хотя куда ей… Видно, что не дотягивает. Ей бы скинуть килограммов десять и пообтесаться, но ее круг общения не предполагает. Странно, что он вообще об этом думает.
Парень ее сестрой не считал. Не потому, что знал правду, и Руслан Алаферов ему не отец. Просто… Просто так. А вот она, похоже, наоборот. И даже пыталась задавить авторитетом. Смешная.
Он нажал на брелок, и ворота возле дедовского таунхауса открылись. Охрана в будке проводила его взглядом. Внук хозяина приехал. Загнав машину во двор, Марат вошел в холл. Свет еще горел, но не везде. В гостевой пристройке, где они обычно останавливались, окна мягко светились.
– Мам, я дома!
Зарина, которая читала перед сном, сидя в кресле, подняла на него глаза.
– Марат! Я так переживала, – сказала она.
– Книга вверх ногами, – заметил он, вытаскивая у матери из рук увесистый томик. – У деда в библиотеке взяла?
Он положил книгу на тумбочку. Толстого парень мучил в школе и потом благополучно забыл, не понимая, что дед находит в этих историях позапрошлого века.
– Боялась заснуть, пока тебя жду, – вздохнула мать, и Марат опять подивился ее тонкой красоте.
– Наоборот, это снотворное, – хмыкнул он. – Я в порядке. Зачем ты каждый раз звонишь дяде? Достало. Я уже взрослый, неужели нельзя один вечер побыть одному? Мам, я устал от этого.
– Но, Марат…
– Мам! – опустился он на пол рядом с креслом и взял ее за руку. – Ну, хватит уже. Иначе сбегу от вас, как Тимур. Я ему завидую.
– Не говори так! – взвилась Зарина, сразу забыв про сон. – Ты единственный законный наследник, рано или поздно ты примешь дела. Ты один из Карагановых.
– Я уже не знаю, кто я, – вырвалось у него. – Прости.
Он чуть не сказал это вслух. Он не Алаферов. И не Караганов. Неизвестно кто, неизвестно где, неведомо как попал в эту семью. Кукушонок.
Марат очнулся, когда мать провела рукой по его голове, как в детстве, и дернулся, чтобы избежать этой непрошеной ласки.
– Мам, да хватит же.
– Марат, мы не вечные, – вздохнула она. – Подумай об этом. Я тоже. И дедушка. Особенно дедушка.
– Прости.
***
Зарина в конце концов поверила, что он поужинал, и отказалась от идеи его накормить. Марат просил ради него не будить прислугу и тетушек.
Мать легла, и он пошел в свою комнату, которая, кстати, располагалась рядом с апартаментами москвичей. По пути в полнейшей темноте зарулил на кухню, пошарил в огромном двухдверном холодильнике и с добычей пошел на второй этаж.
Сидевший на банкетке в коридоре мордоворот при его появлении сразу напрягся, а потом расслабился, узнав внука хозяина дома. Парень молча кивнул ему и скрылся у себя.
Ф-фух…
Напрягает.
Постоянный контроль. Гиперопека матери, суровая, немного снисходительная ласка отца, слежка дяди и упреки деда.
– ...ля!
Пролив сок на одежду, Марат скинул ее прямо на пол и потопал в душ. О вещах не думал. Утром прислуга уберет.
Семейные обязанности тяжким грузом тянули его на дно. Марат не хотел этого. Это не его. Он самозванец. Дядя Дамир больше подходит для бизнеса. Но работать с ним племянник не хотел. Слишком большой спрос, особенно с родственника. Ни одной ошибки и промашки не простит, три шкуры будет драть.
Проще дальше легко идти по жизни. Он как лист, уносимый ветром. Без разницы, куда идти и что делать, если… если есть деньги.
Вот в чем все дело.
Марат давно это понял. Деньги решают. У кого они есть, тот и прав. Можно закончить элитную гимназию, поступить в престижный вуз, жить на съемной квартире вместо общаги и мотаться на каникулы за границу с друзьями. Нет проблем.
То, каким трудом они даются, его особо не интересовало. И отмазка идеальная: он самозванец. Марат даже не считал нужным заниматься делами семьи. Но вот сохранить уровень жизни хотелось.
А для этого надо заняться Кругловой. Даже жаль.
***
Марина Томсон смотрела на распечатку.
– Факс. Утром прислали в гостиницу, – пояснил муж. – Ты просила узнать номер брата.
– Так быстро! – удивилась она.
– Друг пробил по своим каналам.
Да уж. Знакомств у Игоря Томсона было много, как по дипломатической, так и по линии безопасности. Вчера она мельком обмолвилась о том, что утратила связь с братом, а сегодня уже телефоны и адрес у нее на столе.
– Спасибо, дорогой, – поцеловала она мужа.
– Целуетесь? – выглянула из своей комнаты Иришка. – Тили-тили тесто, жених и невеста!
– Иди умываться! – сказал отец. – Я уже заказал завтрак.
Точнее, не завтрак, а уже почти обед. Что-то они сегодня разоспались. Виной тому была полярная ночь, хоть она и почти закончилась.
– Я хочу на фитнес с Машей, можно?
– Хорошо. Я тебя подвезу, – ответил он.
С сестрой можно ее отпустить, хорошая девушка. Тут опасаться нечего.
Марина собиралась сегодня в банк. Вот и повод. Дочку заберут после занятий, заодно прихватив с собой и Машу Круглову. Надо закончить дело со счетом.
Глава 41
Марина Томсон поговорила с братом, если это можно было назвать разговором. Старший брат сразу насторожился, когда она вышла на него, и стал допытываться, как она узнала его новые номера.
– Секрет фирмы, – усмехнулась она, глядя, как муж с дочерью завтракают в соседней комнате. – Дима, не ожидала от тебя.
Женщина правда не понимала, как можно оставить на улице племянницу. Разговор не складывался, брат был настроен весьма решительно. Тогда она сказала, что не участвовала в приватизации, но была в это время прописана, поэтому сохраняется обременение и раздел имущества можно оспорить. А также имеются бумаги, что он после смерти матери брал отступные за свою долю.
– Прежде чем отбирать у племянницы единственное жилье, Димочка, заказал бы справку в паспортном столе, – припечатала она. – Небось за взятку все обтяпал? А девочка была в шоке, не стала оспаривать в суде.
– Шалава! – услышала она в ответ. – Ничего ты не получишь! Обе вы хороши, что Тонька, что ты. Одна старая дева, другая шлюха! Идите на… И дочке своей передай, ничего не получит. У меня все схвачено!
И он бросил трубку. Марина слушала гудки и размышляла, какие же они в семье все разные. Правда, и Дмитрий Зиновьев был от первого, крайне неудачного брака их матери. Сначала бросил мать, когда она заболела, и сестры вдвоем ухаживали за ней, а после ее кончины сразу примчался делить наследство. Марина со стыдом и гадливостью вспоминала этот эпизод своей прошлой жизни.
Они с сестрой не хотели разменивать квартиру и дали брату отступного. Он отстал. Но ему было мало, и после смерти сестры он вернулся, чтобы еще раз поживиться.
«У меня все схвачено».
Нет, ничего не схвачено, иначе бы он не стал так паниковать и дергаться. Уже ради этого стоило позвонить, помотать ему нервы, хотя это не возместит неприятностей и боли, которые он причинил Маше.
Больше можно не звонить. Брат мнительный. Пусть теперь страдает и мучается неизвестностью. Хотя бы так. Если иначе никак.
Марина Томсон только жалела, что звонила со своего номера. Надо было с «левой» сим-карты.
– Ну, как? – спросил ее муж, когда Марина присоединилась к семье за завтраком.
– Никак.
– Совсем плохо?
– Нет, – односложно ответила она.
Только паршиво как-то на душе. Игорь, почувствовав настроение жены, взял ее за руку.
– Вернемся в Москву – улажу этот вопрос. У меня хорошие юристы.
– Да не надо. Зря я тебя попросила, – ответила она.
Ей было неприятно, что он узнал. Стыдно за семью, за то, что случилось по ее вине. Она не интересовалась, что происходит, не переписывалась с сестрой и пропустила момент, когда ее не стало. Она, именно она виновата, что ее и так обделенную дочь еще раз обидели.
– Ладно, – сказал Томсон. – Потом расскажешь. Если захочешь. Доедай, скоро едем в спорткомплекс.
***
Прохоров переговорил с Дамиром насчет «Меркатора» за обедом.
– Я пытался договориться о покупке активов, но новый владелец непреклонен, – сказал Караганов. – Возможно, новая сумма его убедит. Мы узнали, что завтра будут переговоры Золотова с Бьярнссоном.
– Что ты предлагаешь? – спросил гость.
– Смотря что вам нужно. Если сорвем сделку, активы здорово подешевеют. В противном случае «Меркатор» не удастся приобрести по текущей стоимости.
– Дамир, ну, ты же не мальчик уже, – усмехнулся собеседник. – Если сорвем сделку, ему тем более нет резона продавать дешевле, чем взял. Это рынок.
Действительно. Никакого резона избавляться даже от убыточного актива, если есть шанс его подрастить и выгодно продать. Для того все и затевалось. Регион активно развивается, нефтеперевалка растет, а еще поговаривают про добычу газа на шельфе.
Однако и переплачивать не с руки.
– Я все понимаю, но…
– Поступай, как знаешь. Можешь уламывать норвежских партнеров и «Гиперион», но мне нужна эта сделка любой цен