А она? Что она…
Она поняла, что натворила, подсунув ему чужого ребенка и тем лишив незнакомую девочку отца. Сама того не ведая, она взяла на душу грех. Марат рос в любви, а дочь Руслана – сиротой.
Отец все узнал и от гнева чуть не сошел с ума. От волнения у него случился приступ, и он потерял сознание. В больнице успокоили. Это не инфаркт и не инсульт, а просто гипертонический криз. Пару дней понаблюдают и выпишут домой долечиваться.
– Ну как он? – спросил Прохоров, подавая ей стаканчик с кофе.
Они ждали в коридоре около поста старшей медсестры.
– Спит. Дали успокоительное, – ответила она, зябко грея руки. – Сволочь ты, Прохоров.
– Я ж помог тебе, – развел он руками в удивлении. – Женская логика.
Когда Караганов потерял сознание, он сам отвез друг в больницу, не дожидаясь скорой, и правильно сделал, как сказали врачи. Прохоров долго жил здесь. Отлично зная город, он успешно избежал пробок, пробираясь дворами через арки и окольными, одному ему известными путями.
– Помог – спасибо, – посмотрела на него Зарина. – Но лучше бы ты не приезжал.
В голосе ее была страшная тоска.
Все кончено. Семьи, ради которой она лгала столько лет, больше нет. Марат наверняка тоже читал статью. Сомнений нет.
Он не простит отца. Зарина запоздало увидела его пропущенные звонки на телефоне, но теперь сын не отвечал. Наверное, пустился во все тяжкие, как обычно, когда ему плохо… Даже старший брат не отыщет его, рыская по ночным клубам.
Лишь бы чего не случилось.
В груди тоскливо заныло предвестником сердечного приступа. Зарина прижала ладонь к шее. В горле стоял ком. Она снова набрала номер сына и – о, чудо! – он наконец ответил.
– Марат! Марат, сынок, ты где?! – вскочила она с места.
– Ваш сын госпитализирован в городскую больницу, – услышала она чужой голос в трубке. – Вы можете узнать подробности в приемном покое.
Зарина, не дослушав, потеряла сознание. Прохоров едва успел подхватить ее.
***
Зотова тоже ознакомилась со статьей и поняла, что в части шантажа ей ничего не обломится. Сначала она расстроилась. Но, оценив преимущества сложившейся ситуации, решила, что это к лучшему.
Никто не любит тех, кто знает чужие тайны. Особенно тех, кто пытается их использовать. Неизвестно, как среагировали бы депутат и старик Караганов.
– Значит, план Б, – пропела она, покрутившись перед зеркалом и оттянув на животе розовый домашний пеньюар-бэбидолл с перьями марабу снизу.
Надо будет рассказать депутату про беременность и стрясти денег на аборт и за молчание. За моральный ущерб, так сказать. Подходил срок платы за аренду, а в одном из бутиков она присмотрела еще одну норковую шубку.
А если выгорит – даже окольцует его сынка, если депутат окажется достаточно консервативным и решит их поженить «ради ребенка». Тимур был хорош. Отличный, хорошо сложенный экземпляр! Упакован по полной, она уже все выяснила. Знакомые девки обзавидуются.
Потом соврет что-нибудь про выкидыш или правда забеременеет. Как получится.
Дамир Караганов, к сожалению, сорвался с крючка, придется поработать с тем, что есть. Но сучке Камышиной она все равно испортит жизнь, она не будет с Карагановым.
Блондинка, как собака на сене, не любила делиться.
***
Руслан Алаферов решил, что они успешно оторвались от преследовавшей их машины с символикой провинциальной газетенки. Он велел помощнику остановить возле дома дочери. Купив в соседнем супермаркете коробку конфет и букет цветов, он сказал:
– Никита, обожди здесь, в машине. Я скоро.
Депутат поднялся наверх и позвонил в дверь. Открыли, даже не спросив, кто.
– Тимур?
На пороге стоял его старший сын.
***
На самом деле они не оторвались.
Все это время машину депутата незаметно вел внештатник скандальной газеты, следуя за джипом на удалении, но не теряя из виду. Первая машина просто отвлекала внимание.
Когда джип депутата остановился, топтун тоже припарковался и зашел «за покупками». Сделав несколько снимков в магазине, неприметный мужчина вслед за депутатом вошел в подъезд и стал подниматься, отставая на один пролет и для отвода глаз делая вид, что с кем-то разговаривает по телефону.
Депутат остановился у двери и позвонил. Мужчина пошел мимо, поднялся на пролет выше и остановился, наблюдая сверху за Алаферовым.
Дверь открылась. Депутат отшатнулся и воскликнул:
– Тимур? Что ты здесь делаешь?
***
Тимур молча взял отца за плечо и втянул внутрь, потому что на площадке открылась соседская дверь. Старушка, как и в прошлый раз, любопытничала, кто пришел в гости к девушке напротив.
– Не будем разговаривать в подъезде, – сказал он.
Руслан, еще не осознавая масштаб проблемы, сделал шаг навстречу. Сын закрыл дверь и вдруг впечатал его в стену.
– Сынок?
– Ты что творишь, старый дурак?! – наконец выпустил гнев Тимур, хотя ему чертовски хотелось врезать отцу.
Да просто настучать ему по дурной голове, в которой возникла мысль об интервью.
– Тимур, так было надо, – так и не понял отец. – Ты молодой еще, многого не понимаешь.
– Что? Что я не понимаю?
– Тимур, кто там пришел?
Это Маша вышла в прихожую и уставилась на мужчин, которые вполголоса выясняли между собой отношения. Наверное, чтобы ее не побеспокоить. Когда она увидела отца, ее словно поддых ударили. Какая-то странная пустота внутри, ни одной мысли. Ни злости, ни обиды, просто тишина.
Они так же молча посмотрели на нее, прервав разборки.
– Маша, – сказал депутат. – Я вот… Пришел. Ты прости меня. Надо поговорить.
Она не нашлась, что ответить. В голове просто не укладывались такие вещи. Машка сто раз в жизни встречала людей, похожих на Зотову. Плюнь в глаза – утрутся и скажут: «Божья роса». Могут насрать в душу и на другой день улыбаться, общаясь, как ни в чем не бывало. Вот он какой, оказывается, ее отец. Точно такой же. Из той же категории хомосапиенсов.
– Я вас не ждала, – сказала она каким-то бесцветным, очень спокойным голосом.
– Машенька…
– Для вас – Мария, – так же ровно сказала она. – Говорите.
– Что говорить? – не понял Алаферов-старший.
– С чем пожаловали, – смерила она его взглядом, отметив и дурацкий букет в шелестящей гофре, и конфеты, которые депутат все еще держал в руках.
А еще Маша вдруг поняла: с кем поведешься, от того и наберешься. Она стала… как Катерина? В экстренных ситуациях язвит, а не рыдает. Так с ним и надо. Смотреть на растерянного мужика было… приятно? Да. Крохотная, микроскопическая компенсация за то, что она пережила после чтения статьи.
– Маша, да я просто хотел объяснить… Это тебе, – протянул он свои гостинцы.
Она вдруг ясно все поняла. Задабривает. Жалкая подачка. Стандартный набор провинившегося. Наломал дров и теперь решил успокоить свою совесть. На дочь ему плевать.
Маша ничего не взяла. Хотелось закричать, но она не стала орать: видеть его не желаю, чтоб он провалился, сволочь, гад. Это все слова. Они не передают и сотой доли того, что она чувствует. От них легче не станет. Руслан Алаферов распахнул ящик Пандоры, тайна вырвалась на свободу. Теперь пусть расхлебывает.
Тимура только жалко. Да и дурачка-Марата тоже. Жалко парня. Жену депутата девушка не знала, ее совсем не жаль. Это из-за нее Алаферов бросил ее мать с животом. Может, и к лучшему... Такой мужчина ей не нужен, Томсон ей подходит гораздо больше.
– Тимур, – перевела она тяжелый взгляд на брата. – Забирай своего отца. Я устала, хочу спать.
***
Она урыдалась, заходясь в крике, до икоты и колик в животе. Лицо распухло, как подушка, в горле скребет. Кажется, что все ужасно и лучше уже никогда не будет. Страшная обида за несправедливость.
Потом… Потом легче. Не сразу, но ее отпускает. Кошка вьется рядом, кружит на разложенном диване, тычется мордочкой ей то в волосы, то в руки. Мяучит. Переживает, дурочка.
– Иди сюда.
Идет, недовольно фырчит, что ее тискают, но терпит, не царапается. Только уворачивается и ждет, когда хозяйка перестанет.
Слезы кончаются. Все.
– Ну и ладно, ну и пусть. Да, пушунчик?
– Мр…
Кошка пихается лапами, упираясь в щеку, и удивленно смотрит на хозяйку. Серая мордашка напротив сопит, и сразу легче на душе. Котята еще будут, совсем скоро.
– Все хорошо? Правда же?
Наверное. Пока жив и здоров, остальное неважно. Это она поняла, когда потеряла тетю. Все поправимо, кроме того, что уже нельзя изменить.
Дзен.
***
Тимур накинул куртку и буквально поволок отца за собой. Он прикладывал колоссальные усилия, чтобы не сорваться. Руслан запнулся на ступеньке и чуть не покатился вниз.
– Тимур, да стой ты!
– Пап. У меня просто нет слов, – ответил тот. – Ты с Зариной говорил? А с Маратом? Что они сейчас чувствуют?
– Как раз собирался устроить семейный совет.
– Да мне … на это! Я в этом балагане участвовать не буду.
Он снова пошел вниз. Отец едва поспевал за ним.
– Карагановы этого так не оставят, – добавил сын.
Руслан промолчал. Ему казалось, что он все взвесил и просчитал, но он вдруг засомневался в этом. Тимур давно «отрезанный ломоть», он не хочет идти в политику и бизнес семьи, и он всегда был предельно откровенным с отцом. И… кажется, он прав.
Депутату стало страшно. Карагановых не задобрить конфетами. Тесть его сожрет с потрохами. Прошло слишком много лет. Руслан забыл, как это… когда у виска заряженное оружие.
Они вышли на улицу.
– Пап, какого … ты отключил телефон?! – спросил Тимур. – Ты понимаешь, что будет?
Руслан демонстративно достал из внутреннего кармана пальто и включил мобильник. Сын еще что-то хотел сказать, как вдруг зазвонил телефон: жена.
– Да! – крикнул он в трубку. – Зарина, ты где? Я сейчас подъеду.
– Это не Зарина, – услышал он вкрадчивый мужской голос. – Она и ваш тесть сейчас в городской больнице.
***
Иван Золотов тоже прочитал статью.