Глава 47
«Вражина» уехал, а она осталась.
Думать, прокручивать в голове случившееся и рефлексировать наедине с собой.
– Шебочка, иди-ка сюда. Кс-кс-кс!
Кошка демонстративно улеглась поудобнее на спинке дивана, подвернув под себя лапки, и даже не думала идти на зов. Когда захочет, тогда и подойдет, мало ли что хозяйка хочет.
– Ну, ладно.
Маша ушла на кухню, где, оказывается, чуть не выкипел до дна чайник. Она забыла выключить газ. Вот был бы номер, если бы это случилось в самый разгар… ну… Короче, когда они с Золотовым. Ох, мамочки… Каждый раз она попадает в такие дурацкие ситуации. Все не как у людей.
Понравился ей мужчина, а в итоге снова облом, как будто высшие силы решили поставить как можно больше препятствий на пути.
Может, и к лучшему. Она же не подготовилась к свиданию, как и он. Как только Маша подумала про это, сразу запаниковала. Это ее окончательно отрезвило. От секса дети могут быть. Мало ей, что ли, беременной кошки?
Одно дело – запланированный ребенок от любимого мужа, и совсем другое – случайная беременность. Не хотелось бы повторить судьбу своей матери. Кто она и кто Золотов? Она гардеробщица, он бизнесмен. Запад и восток, и вместе им не сойтись.
Можно, конечно, закрутить роман. Никто не осудит. Только неизвестно, сколько все продлится. Тимур не зря предостерегал ее.
Да и вкусы у него странные. Гламурные фифы. Когда он отправился на турбазу с Зотовой, Маша только подивилась, как неглупые в общем-то мужики клюют на таких вот блондинистых хищниц. Но есть вариант, что это она его «сняла», а он повелся.
Ладно. Неважно.
Со дна души сразу поднимается какая-то серая муть, давно похороненная в недрах памяти. После института не вспоминала. Ирка Зотова тогда бегала по тусовкам и конкурсам красоты, строила глазки молодым аспирантам и студентам-мажорам, крутила романы, а они с Катериной зубрили и строили вполне земные планы, как станут учителями, переводчиками или поступят в аспирантуру.
Физкультурник, который крутился вокруг Маши, закончив вуз благополучно свалил, забыв про нее. Прошла любовь, завяли помидоры. Может, дело в том, что она все время держала его на расстоянии? Мужикам ведь что надо? То-то же. Или он тоже «снял» глупую лохушку-ботанку, чтобы стрелять у нее конспекты. Стала не нужна – пока, до свиданья.
В одном Маша была твердо уверена. Иван не такой. Этот мужчина с ней не потому, что ему это выгодно. Не из-за родственных связей с депутатом и не потому, что она сестра компаньона по бизнесу. И не потому, что она ценный специалист. Тут чисто деловые отношения. Остальное – личное.
Иван не похож на ее отца-депутата. Он хоть и тихушник себе на уме, но с друзьями честен. Маша долго наблюдала за ним и поняла, что, если уж он впустил кого-то в свой круг, то это не показуха.
– Ладно, все. Стоп! – сказала она сама себе. – Дзен. Нервные клетки не восстанавливаются.
Уехал так уехал. Без объяснений. Скатертью дорожка.
Зато после «вражины» остались трюфели. Целых три штуки. И она их сейчас уговорит. Но сначала…
Берем упаковку корма и осторожно, практически бесшумно переставляем на стол.
– Мр?
Наблюдаем кошачью мордочку в дверях.
***
Марата после консилиума решили прооперировать на следующий день. Планово, не экстренно. Тимур отправил отца с мачехой домой. Пусть хотя бы несколько часов поспят. Зарина не хотела уезжать, насилу уломали. Московский гость с бодигардами уехал восвояси к Карагановым.
Сам Тимур подремал в машине, не заглушив мотор, чтобы согреться. По будильнику подскочил и сразу пошел, не завтракая, сдавать анализы.
Он старался не думать про то, что знал. Решение стать донором было неизменно. Ему плевать на то, что он услышал. Это его брат. Не обсуждается. Марат вырос на его глазах.
И он будет молчать о том, что узнал. Это тоже не обсуждается. Отец мог разбить сердце близким, дав интервью. Тимур не такой. Он не станет этого делать.
Это значит растоптать и унизить мачеху, которая ему ничего плохого не сделала. Не за что мстить и отыгрываться. Отец ее любил, она принесла в дом уют. Кажется, она тоже любила его. В свете услышанного – странно. Но в жизни всякое бывает.
Еще это значит унизить отца точно так же, как он только что сделал с мачехой. Оба друг другу изменяли, если Тимур правильно все понял. Если это раскроется, отец будет в шоке.
Но самое главное не это. Марат ни в чем не виноват. Братишка не знал, что натворили взрослые, и рос сыном Алаферова. Пусть так и будет.
***
Остаток вечера Маша провела, ковыряясь с переводом бумаг для контракта с норвежцами. Усталая, но довольная, девушка легла после трех, но заснула не сразу.
Мысли ее то и дело возвращались к Алаферовым. Тимур и его отец уехали. Марат в больнице. Что же теперь будет с их семьей?
Катерина бы съязвила насчет «мелкого жемчуга» у депутатов, но то она, а Машка вечно всех жалеет, даже тех, кого не следует.
Интересно, как там Золотов?
Он же не решил, что она доступная женщина? Или как там это называется.
– Ох! – резко села на месте девушка.
Шеба закогтила ее через одеяло, чтобы лежала смирно. Маша осторожно извлекла коготки из ткани и отодвинула кошку в сторону. Ей в голову пришла еще одна мысль.
Золотов уехал так внезапно. Вдруг что-то случилось? Не про это ли говорила Инна Волкова? Бизнесменов на каждом шагу подстерегают опасности: конкуренты, налоговики, проверки. Маша, пока работала секретарем, насмотрелась на это. Но там масштабы бизнеса невелики, поэтому и риск тоже сводится к минимуму.
У «Гипериона» риски выше. Может, кто-то наехал?
– Алло, – сказала она в трубку.
– Привет, – услышала она в ответ.
«Вражина» еще не спал. Звуки, как в автомобиле. Едет куда-то, что ли?
– Ты чего не спишь? – спросил он.
– А ты?
– Как раз еду домой, – ответил Золотов. – Переживала?
– Немножко, – не стала она врать. – Ты так резко сорвался с места.
Сердце опять часто забилось, стоило вспомнить, на каком опасном моменте их прервали. Это все равно что снова ощутить его горячие руки на своей коже и поцелуи на губах. Наверное, не стоило звонить.
– Извини. В следующий раз…
– Иван, а будет он, этот следующий раз? – перебила она его, поражаясь мужской самоуверенности.
– А ты этого хочешь?
Она помолчала.
– Не знаю, – честно ответила она. – Но…
– Что?
– Мы можем попробовать.
Он тоже помолчал.
– Долго думала? – хмыкнул он наконец, и по голосу она решила, что «вражина» улыбается. – Не боишься?
– Правда не знаю. Но не попробуешь – не узнаешь.
Молчание в трубке громче, чем крик. В ушах стучит пульс, как тревожный набат. Почему он молчит? О чем думает? Не молчи! «Вражина», ау?
– Я заеду завтра в обед, – сказал он. – Заберу перевод. Поговорим.
Уф-ф… Отпустило. Машка упала на спину, прямо на мягкие подушки, и посмотрела на кошку. Шеба скептически прищурилась, словно все понимала. Кончик хвоста в задумчивости задергался суда-сюда. Хозяйка высунула ногу из-под одеяла и пошевелила пальцами. Кошка сразу напряглась.
– А у меня перевод давно готов, – похвасталась Маша, наблюдая, как британка, сжавшись пружиной, собирается «мышковать». – Хочешь с утра забрать?
– До утра три часа, – ответил он. – И так не высплюсь. До дома пилить почти полчаса.
Сказать – не сказать? Упасть, как в омут с головой, и будь что будет.
– Ты сейчас где? – спросила она.
– На развилке Шмидта.
– Совсем рядом. Пять минут ходу.
До работы будет добираться быстрее, раз уж он встает в такую рань. Все решилось за нее.
– Можешь переночевать у меня, – сказала она и добавила: – Есть кресло-кровать.
«Вражина» засмеялся.
***
– Зарина, а почему Дамир не приехал в больницу? – задал вполне закономерный вопрос муж, пока они ехали домой.
– Не знаю. Он обещал перезвонить и все, – очнулась она. – Мне было не до того. Может, он не знал про Марата.
– Ерунда, – перебил он ее. – Он не мог не приехать.
– Да, действительно.
Женщина поняла, какую глупость только что сморозила. Одного того, что отца госпитализировали, достаточно. Даже если бы с Маратом все обошлось, даже если бы не было ДТП, все равно Дамир должен был приехать.
Но он пропал. Зарина похолодела: вдруг… вдруг он тоже? Если он гнал по шоссе, мог угодить в аварию. Но его не привезли на скорой в больницу, и он сейчас, холодный и безжизненный, лежит на прозекторском столе… Да нет, не может быть!!!
Зарина набрала номер брата: не отвечает.
– Руслан! Не отвечает! – в панике посмотрела она на него.
– Не понял, – удивился тот. – Не берет трубку или вне зоны доступа?
– Да, отключен.
– Странно.
Депутат тоже набрал номер свояка. Недоступен. Если у жены мысли были об аварии, то у Алаферова – о лихих девяностых, когда люди исчезали без следа. Почему возникла такая ассоциация, он затруднялся сказать, одно зная точно – Дамир преклонялся перед отцом и обязательно приехал бы. Если только что-то – или кто-то, – ему не помешал.
До дома супруги молчали. Помощник депутата довез их до дома, остановился у подъезда и, обернувшись, спросил:
– Руслан Фаритович, забрать вас завтра с утра?
– Нет, Никита. Отдыхай. Никаких комментариев для прессы, понял меня?
– Понял.
Он отогнал машину на стоянку и вызвал себе такси.
***
Дамир Караганов в это время мерз в одном из складских ангаров торгового порта. Он был привязан к стулу, рот заклеен скотчем.
«Никто не услышит. Завтра тебя покормят и сводят в туалет. После обеда я тебя отпущу. Мне надо завершить сделку, ничего личного. Ты ничего не докажешь, даже не пытайся. Если заявишь в полицию, я расскажу Тимуру про твои махинации. Марату и Зарине тоже могу, поглядим, кого она любит больше – брата или мужа» – до сих пор звучало в ушах у Караганова.
Золотов смотрел на него. Он усмехнулся и добавил: