Глаза ее были исполнены мировой скорби, как у котенка из «Шрека». Казалось, она вот-вот заплачет, и оттого глаза почему-то казались не красными и опухшими, а глубокими и сияющими, как два омута, в которые хотелось погрузиться.
– Да-да, прошу, Ирина Павловна, – машинально отодвинул он ей стул. – Что у вас?
Зотова с трудом скрыло торжество, опустив ресницы. Получилось! Старый пердун клюнул. Хотя старый – это она погорячилась, он еще ничего.
– О, у меня личный вопрос, – добавив в голос душевного трепета, ответила она. – Очень конфиденциальный. Я по поводу вашего старшего сына, Тимура.
***
Зарина навестила отца перед выпиской. Она была в шоке.
– Папа! Какой развод, ты что?
– И ты еще спрашиваешь? Мне больно видеть, как ты страдаешь. Марат из-за него попал в аварию, – строго поглядел на нее Артур. – Я совершил ошибку, когда позволил вам пожениться. Зять оказался полным …
– Не называй его так. Это я! Я сама виновата. Я пришла к нему в постель, – заявила Зарина. – Он ничего не соображал после банкета, на который вы съездили. Я все продумала заранее, папа.
– Мерзавка!
Он занес руку, и дочь инстинктивно закрылась от него. Но удара не последовало. Артур Караганов тяжело сел на постель. Зарина, сбросив бесполезный белый халат, который ее заставили надеть при входе в палату, подскочила к отцу. Она упала перед ним на колени:
– Прости! Если хочешь винить – вини меня, а не его. Не разрушай наш брак. Марату нужен отец, Руслан его любит. Папочка…
Она ощутила его тяжелую руку у себя на макушке и зарыдала от облегчения, как в детстве, когда он всегда ее прощал после каждой шалости. Артур никогда не наказывал ее, давал все самое лучшее, и она обожала отца. Достаточно, чтобы он просто нахмурился, и это служило отрезвляющим ледяным душем. Просто отец не ожидал от нее такого.
Он-то был уверен, что ее соблазнил Алаферов.
– А как же внебрачная дочь? – спросил он.
– Я не знаю, папа. Я теперь совсем ничего не знаю. Это не измена, но он все рассказал людям. Они теперь будут трепать наше нижнее белье, обсуждать и смаковать. Я не могу. Теперь даже с подругами нельзя увидеться. Они все знают.
– Вот именно! Надо развестись. Он нас не уважает, – резюмировал он. – Меня, тебя. Ему плевать на сына, который из-за этого попал в аварию. Ты с ним сможешь после этого жить? Будешь спать с ним в одной постели?
– Я не знаю, что мне делать.
Она заплакала. Артур гладил ее темные густые волосы, рассыпавшиеся по плечам, и думал. Ничего. Ничего! Выплачется и успокоится. Взглянет на все с другой стороны, послушает отца.
– Зарина, у меня есть отличный адвокат по бракоразводным процессам. Он ни разу не проигрывал. Вот его визитка, сегодня привез наш юрист, – сказал он, доставая из кармана пижамы картонный квадратик с вензелями коллегии адвокатов. – Его зовут Максим Агейко, он ас. Если передумаешь, если зять хоть что-то тебе сделает, звони ему.
***
Зотова рассказала, что встречалась с Тимуром, и они были близки. На турбазе, куда они вместе ездили, он с ней переспал, причем в угаре страсти не подумал о предохранении. А теперь она сделала тест и…
Она деликатно плакала, да так, что ни глаза, ни нос не покраснели, утирала крокодиловы слезы платочком и искоса наблюдала за реакцией депутата. Тот просто онемел. Он побледнел, потом побагровел и ослабил галстук.
– Я не знаю, что мне теперь делать, – закончила она. – Вообще-то еще не поздно принять меры, но я так молода, у меня могут быть еще дети. А после аборта есть риск стать бесплодной. Но и рожать не могу, понимаете? Без мужа и в декрет. Я работала переводчиком, секретарем со знанием английского, теперь кто меня возьмет к себе с животом? Вы же знаете, как это. Работодатели требуют анализы и медосмотр.
– Э… Милочка. Как вы сказали, вас зовут? – немного пришел в себя от такой новости Руслан Алаферов.
– Ирина Зотова, – напомнила она.
– Так вот, Ирина. Я вас, к сожалению, практически не знаю. Мне надо поговорить с сыном. С вашей стороны попрошу не пороть горячку и ничего не предпринимать. Договорились?
– Хорошо, – неуверенно ответила она, а мысленно уже потирала руки.
Клюнул! Точно. Раз сразу со скандалом не вытолкал ее из кабинета, значит, не считает аферисткой и мошенницей. Ирина умела производить впечатление. Пусть поговорит с сыном, тот в любом случае не станет отрицать, что секс был. Дальше просто.
– Вы меня простите. Я вас потревожила, – начала извиняться она. – Я правда не хотела идти к отцу Тимура. Но дело в том, что он не отвечает на звонки. Последний раз мы виделись на Рождество в клубе «Черчилль», вместе праздновали. Потом он пропал.
– То есть он пропал после того, как все узнал? – истолковал по-своему депутат.
– Нет! Я тогда сама не знала, мало времени прошло с, – сделала она паузу. – С того момента, как мы… В общем, я заметила задержку пару дней назад, целая неделя, это меня насторожило. Дальше вы знаете. Я звонила Тимуру, но он не берет трубку.
– Нам было несколько дней не до того, – ответил Руслан. – Семейный проблемы. Ладно, Ирина. Я поговорю с Тимуром, и мы все решим.
***
На другой день Машке стало полегче. В первый всегда тяжело, тянет и крутит, хочется полежать. Отекаешь, страдаешь и ждешь, когда же отпустит. Дальше уже более-менее.
– В стране Более-лимения, – чуть ли не пропела она, укладывая кошку на свое место. – Глокая куздра кудрячила бокрёнка. Шебочка, карауль, не скучай. Я пошла.
Жить можно. Особенно если выпить но-шпу и одеться потеплее. Она еще с вечера собрала сумку со спортивным костюмом. Зазвонил телефон. Это подъехал «вражина».
И опять она нарушает правила. Надо делать вид, что идет как бы нехотя, раз уж он позвал, но изнутри просто фонтанирует радость, расцветая улыбкой на устах. Иван! Он там ждет ее. Это не сон.
И вот он – легок на помине, стоит возле машины в своем утепленном пальто, но без шапки. Не боится простыть. Не запотевающие антиморозные очки скрывают мысли, как обычно, но «вражина» тоже улыбается ей.
– Привет! – выпалила она, резко остановившись рядом.
Он поймал ее под руку, обнял, прижав к себе, и тоже сказал:
– Привет.
– Давно тут стоишь? – посмотрела она снизу вверх.
– Не успел замерзнуть. Идем. Прошу! – открыл он ей дверь.
О, боже! Настоящее свидание. Маша, стараясь не растерять остатки собственного достоинства, осторожно влезла на пассажирское сиденье слева от водителя. И даже колеи свела вместе, вместо того чтобы плюхнуться с размаху, как она любила. Ну, красота же.
– Едем? – посмотрела она на него.
Мужчина кивнул, захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль.
***
Ивана Прохорова на исходе второго дня отпустили под подписку о невыезде, а совсем скоро, как заверил адвокат, отстанут. Аудиозапись не содержала прямых угроз жизни и здоровью. Других свидетелей не было, кроме самого потерпевшего, его слова некому подтвердить.
– Ну и самое приятное, Иван Петрович, – заверил его адвокат. – Санкции прокурора не было, вернее, она выдана задним числом. У них франкировальная машина, вся корреспонденция учитывается, не только в журнале, но и аппаратным способом. Так глупо прокололись.
– Отлично, – обрадовался Прохоров. – Работайте, не обижу.
Он провел больше суток в камере. Отвык за столько лет. Привлекался много раз в молодости, условный срок только один. Свидетелей он не любил оставлять. Они с Артуром в девяностых составили отличный тандем. Караганов делал бизнес, а Прохоров расчищал площадку. Потом все стало цивилизованно. Да, он почти забыл... как это.
Прохоров решил пока затаиться и через подставных лиц провернуть то, что запланировал. Не уплывет «Меркатор» за это время.
***
Маша сравнивала. В этом навороченном спортклубе она никогда не была, хотя сто раз видела по телику рекламу. Годовая клубная карта стоила как ее квартальная зарплата.
Внутренне робея, она с уверенным видом, словно каждый день ходила по таким местам, вошла в холл зеркального здания. Девушка теперь понимала, что спорткомплекс, где она работала – заведение эконом-класса.
И красотки тут переодевались – закачаешься! Инста-гёрлс. Записные красавицы, все такие гламурные и ухоженные. Фитоняшки с тонкой талией, высокой грудью, упругой попой, и все это затянуто в фирменный спортивный прикид.
Женщины оборачивались на них с Золотовым. На мужчину смотрели хищно-заинтересованно, а на Машку… Во взглядах читалось недоумение: что он в ней нашел?
Иван помог ей раздеться. Они вместе пошли на ресепшен оплачивать разовый гостевой визит. Оказывается, можно по приглашению, а Золотов имел тут карту.
– Ого! – удивилась Маша, когда они отошли достаточно далеко от администратора. – Почему тогда ты ходишь в наш спорткомплекс? Тут же круче.
– Давно тут не был, почти полгода. Купил карту, когда окучивал одного из деловых партнеров, – усмехнулся Иван, подхватив ее спортивную сумку. – Он тут тренируется. Раньше я всегда занимался в клубе на первом этаже моего дома, а потом за компанию с Тимуром пошел к вам.
– Понятно.
Но девушка все равно не понимала. Этот клуб ближе к порту, то есть быстрее можно доехать с работы. Это раз. Он лучше оснащен, чем местечковый спортклуб жилого комплекса. Это два. Клубная карта есть. Это три. «За все уплОчено».
А Золотов все равно сюда не ходит. Какой-то раб привычки, складывалось такое впечатление. И еще странность. Он говорил, что в незнакомом месте не может уснуть, только дома. Может, у него расстройство психики?
– Вань, – тронула она его за локоть, чтобы остановился. – Это из-за мигрени, да?
– Что? – не понял он.
– Привыкание к обстановке.
– Чудная, – посмотрел он на нее, и девушка стушевалась.
А потом подумала: какого черта! Она ткнула пальцем в небо и попала в точку. Хотя… У каждого свои тараканы. Дзен.
– Какой дзен? – спросил Золотов.
– Ой!
Она, оказывается, сказала это вслух.