После Гражданской войны многие склады находились во временно приспособленных помещениях: в полуразрушенных строениях, бывших казармах, пакгаузах железнодорожных станций и пристаней, зданиях пустовавших заводов и фабрик. Боеприпасы в большинстве случаев хранились с нарушением правил пожарной безопасности и зачастую в железнодорожных вагонах. Из 95 700 вагонов с боеприпасами и артиллерийским имуществом из-за отсутствия помещений для хранения под открытым небом находились 85 500 вагонов[1001].
В вагонах сосредоточена большая часть мобилизационного запаса войсковых частей Красной армии. К тому же караульные подразделения состояли из нештатных и вольнонаемных команд и пополнялись личным составом, не имевшим необходимой подготовки. Службу, как правило, несли в две смены, что приводило к переутомлению красноармейцев; пожарная охрана была малочисленной и недостаточно обученной.
11 мая 1920 г. в стране введено военное положение. Это не было перестраховкой, уже через три дня СТО принял постановление о пожаре на Хорошевских артиллерийских складах в Москве, поручив ОО ВЧК под личную ответственность Менжинского не допускать подобные происшествия. Им был составлен приказ-наставление об обеспечении сохранности складов, мостов, водокачек, электрических станций и всех других сооружений, «имеющих важное значение в деле военной обороны». И все же основным направлением оставалось выявление и нейтрализация шпионов.
Как одну из мер улучшения охраны складов боеприпасов Дзержинский предложил образовать при РВС Республики ударную тройку, которая принимала бы оперативные меры и давала бы информацию всем заинтересованным ведомствам, тем более что местные партийные и советские органы настаивали на улучшении охраны складов. Он реагировал на каждый сигнал о неблагополучном сбережении государственного имущества и продовольствия. 6 апреля 1921 г., получив информацию от заведующего политбюро ЧК Ижевска, обратился в РВС Республики: «В Ижевске имеется изготовленных винтовок около 5000. Есть опасность расхищения их».
В 1921 г. возникли пожары на Первом военном заводе, Казанской и Пермской железных дорогах, в Рыбинске было уничтожено военного имущества на 700 тыс. руб., большие убытки понесли от взрывов и пожаров в Коломне, Костроме и Ташкенте, а также в Георгиевске. В Полтаве банда совершила налет на артиллерийский склад[1002].
После пожара на Первом военном заводе Дзержинский потребовал принятия самых энергичных мер по пресечению происков спецслужб противника и контрреволюционных элементов. 4 июля 1921 г. он писал Благонравову: «Пожары по Казанской и Пермской дорогах принимают размеры государственной катастрофы. Необходимы меры. Надо срочно созвать совещание противопожарное (при НКВДеле) с привлечением всех, кто может оказать помощь: ТО ВЧК, ВЧК, НКПС, ЦК РКП (людьми), Военведомство, НКЗем (леса горят), Главтоп и выработать целую программу, внести на утверждение в СТО.
Противопожарная комиссия должна собираться ежедневно, члены ее должны заниматься только этим. За непринятие мер же персонально должен быть ответствен[ен]. Надо еще сегодня (4/VIII) собраться и в среду внести в СТО предложения»[1003].
9 декабря 1921 г. ВЦИК и СТО приняли совместное постановление об охране складов, пакгаузов, кладовых и сооружений на железнодорожных и водных путях сообщения. На НКПС и его местные органы была возложена их охрана, а ВЧК обязана была усилить свои органы на транспорте[1004].
На заседании Президиума ВЧК 6 августа 1921 г. после обсуждения вопроса о положении в Петроградском порту было решено создать особое отделение, в функции которого входила охрана порта и военный контроль за приходящими и уходящими судами. 26 ноября 1921 г. им было отдано распоряжение о создании в особом отделе морской части, «иначе флот всегда будет вне нашего ока».
14 июня 1922 г. Дзержинский отдал приказ начальнику Особого отдела Г.Г. Ягоде связаться со Склянским для «принятия мер и отдачи под суд виновных, кем бы они ни были». Речь шла о решении сотрудников НКИД предоставить порты Одессы, Феодосии и Новороссийска для обслуживания пароходов АРА, в том числе и о разрешении американским линкорам входить во все порты Черного моря, не исключая Севастополя и Николаева.
21 июня 1922 г. СТО назначил Дзержинского Чрезвычайным уполномоченным СТО по Петроградскому порту, дав ему право контроля и принятия необходимых мер для улучшения его работы[1005]. И он, продолжая заниматься делами Одесского порта, 26 июня 1922 г. телеграфировал в Одесский отдел ГПУ: «Соберите и пришлите мне срочно сведения о деятельности Одесского порта, его недостатках, нуждах, условиях и постановки работы, о произведенной работе, о предполагаемых к приемке грузов и об обеспечении своевременной разгрузки и выполнении этих работ»[1006].
В конце ноября 1922 г. Ф.Э. Дзержинский указал руководству ТО ГПУ на то, что надо больше, чем до сих пор обратить внимание «на всякие происшествия (крушения, схождения и т.д.) на железных дорогах. Ни одно не должно остаться без анализа и принятия мер. Стоят они нам слишком дорого и должны при анализе вскрыть все болячки…».
Несмотря на принимаемые меры, задачу защиты объектов к середине 1920-х гг. в полной мере решить не удалось. После взрыва и пожара на Рыбинских артиллерийских складах 14 апреля 1925 г. Дзержинский писал Ягоде: «За последнее время это второй пожар. Первый военного завода. По первому случаю я просил через Герсона подробного доклада о следствии, но не получил. Необходимо Вам заняться этим делом. Для меня не подлежит сомнению, что это шпионская работа. Надо принять самые энергичные меры по предупреждению по отношению ко всем важнейшим объектам шпионажа для уничтожения». Через пять дней председатель ОГПУ просил Р.А. Пиляра сообщить ему о результате его предложения об образовании при РВСР ударной тройки и «систематически сообщать о принимаемых мерах по упорядочению и охране огнескладов. Полагаю, что необходимо, чтобы РВСР заслушал по этому вопросу доклад в связи с этими двумя пожарами и наметил реальные меры». Это также было вызвано активизацией шпионской и диверсионной деятельности спецслужб противника. Только в середине 1925 г. было задержано пять английских диверсантов, получивших задание уничтожить Гатчинскую авиационную базу и другие объекты[1007].
25 апреля 1925 г. в связи с обращением к Дзержинскому властей Татарской республики по поводу трудного положения с охраной артиллерийских складов, он пишет Уншлихту, Ягоде и Пиляру: «Я опасаюсь, если не будут приняты реальные и срочные меры, нашим врагам будет стоить пара пустяков взорвать их там и в корне подорвать нашу оборону. Мне кажется, что положение настолько серьезно, что необходимы самые серьезные меры со стороны РВС Республики».
В тот же день он поручил Г.Г. Ягоде дать задание Особому отделу подготовить исчерпывающий доклад в РВСР и настоять на том, чтобы РВСР «серьезно занялся этим вопросом. В случае безнадежности в этом направлении необходимо обратиться лично к т. Рыкову, как председателю Комиссии П/б по обороне. Прошу Вас Рыкову во всяком случае сообщить об опасности лишиться складов и артимущества». 13 июня 1925 г. Дзержинский писал Балицкому: «Налеты на Полтавский и тяжартдива 8 склады свидетельствуют о наличии диверсионных групп врага на Украине. Необходимы энергичные меры для их обнаружения и изловления. Разве при помощи ищеек нельзя найти участников налетов?»[1008]
14 февраля 1926 г. была, пожалуй, последняя совместная телеграмма Дзержинского и Благонравова. На этот раз она адресована всем ПП и нач. ГО ОГПУ об усилении охраны промышленных предприятий: «Начиная января месяца, в различных местах Союза происходят пожары на фабриках, заводах, складах. Есть основания предположить вредительскую деятельность стороны враждебных лиц, организаций. Пожары все дальше учащаются, разрушают наиболее важное производство. Приказываю дополнение циркуляра ОГПУ прошлого года № 312015/255/с усилить наблюдение за производственными складскими и другими единицами. Совместно хозорганизациями выработать меры охраны. Не оставлять ни одного случая нераскрытым. Каждом случае доносить телеграфно ЭКУ»[1009].
25 июня 1926 г. председателю ОГПУ стало известно из доклада А.С. Бубнова, сделанного на заседании комиссии Политбюро ЦК ВКП(б), по обороне об отсутствии надежной охраны Растяпинского военного завода. Поэтому 6 июля Дзержинский распорядился принять срочные меры по линии ВПУ и ОГПУ для устранения этих недостатков. На следующий день он писал Ягоде и Аванесову: «Вчера т. Бубнов сделал сообщение в ком[иссии] т. Рыкова о полном отсутствии охраны и противопожарных мер на Растяпинском заводе (завод, склады и взрывное поле) Военпрома. Кругом завода сухой лес. Поджечь сущие пустяки. Прошу срочно и совместно принять необходимые меры, сообщив мне после их проведения уже на месте»[1010].
Вместе с тем, председатель ОГПУ в середине 1926 г. потребовал от чекистов усиления борьбы с террористами в связи с их активизацией в различных регионах страны и за рубежом. Так, чекистам удалось пресечь попытку эстонских шпионов, стремившихся организовать порчу авиационного оборудования[1011].
Следовательно, возглавляя НКПС, ВСНХ и органы госбезопасности, Ф.Э. Дзержинский в годы новой экономической политики внес значительный вклад в обеспечение обороноспособности страны, в развитие ведущих отраслей народного хозяйства. Наряду с этим успешно руководил работой особых и транспортных отделов, территориальных органов ВЧК – ОГПУ по контрразведывательному обеспечению предприятий военной промышленности, портов и сооружений, имевших стратегическое значение, от происков спецслужб противника и антисоветских элементов.