К. Шеридан верно подметила состояние здоровья Дзержинского в сентябрьские дни 1920 г. Разочарование из-за итогов польской кампании, напряженная работа во время нее, последствия автокатастрофы, все это вместе привело к резкому ухудшению здоровья Дзержинского. 20 сентября 1920 г. вопрос о его здоровье обсуждался, среди прочих, на заседании пленума ЦК РКП (б). Предложение Троцкого о введении Дзержинского в состав РВС Юго-Западного фронта не прошло. Вместо этого ЦК постановил демобилизовать Дзержинского и возвратить его к работе в ВЧК, обязав отбыть отпуск для лечения[1024].
В конце сентября — начале октября 1920 г. Феликс Эдмундович Дзержинский вместе с семьей был «командирован на отдых» Лениным в Подмосковье, в усадьбу совхоза Любаново. Елена Дмитриевна Стасова, работавшая в то время в Аппарате ЦК РКП (б), вспоминала: «Когда В. И. Ленин узнал, что Дзержинский доработался до кровохарканья, он позвонил мне и предложил записать решение ЦК о том, что Дзержинскому предписывается поехать на две недели в отпуск в Наро-Фоминск. Тогда в Наро-Фоминске был лучший под Москвой совхоз, и Дзержинский мог получить там хорошее питание. Владимир Ильич, продумывавший все до мелочей, учитывал и то, что в совхозе отсутствует телефон, следовательно, Дзержинский не будет звонить в Москву и поэтому лучше сможет отдохнуть»[1025].
Сама усадьба в Любаново имела интересную судьбу. Построенная на высоком берегу реки Нара в конце XVIII века К. И. Чарторыжским, она принадлежала этому роду до 1881 г. Сам Чарторыжский отличался деспотизмом и садизмом по отношению к своим крепостным крестьянам. Косвенным подтверждением этому стало обнаружение скелета человека, замурованного в стену в подвальном помещении дома. Последним владельцем усадьбы был Владимир Карлович Шлиппе (1934–1923), в прошлом Екатеринославский (1890–1893), Тульский (1893–1905) губернатор. После Октябрьской революции он эмигрировал в Германию и умер в Дрездене. Впоследствии представители рода фон Шлиппе будут сотрудничать в период Великой Отечественной войны с фашистами и с генералом А. Власовым[1026].
Софья Сигизмундовна Дзержинская — жена Феликса Эдмундовича, с явным удовольствием вспоминала этот кратковременный семейный отдых: «У Феликса не было желания брать отпуск, но он был очень дисциплинирован и выполнил директиву ЦК. Мы поехали втроем (Фелик, я и Ясик) не в город Наро-Фоминск, в Наро-Фоминский уезд, в совхоз «Любаново», куда нас отвез на машине А. Я. Беленький. Нам отвели комнатку в доме, где находилось правление совхоза. Телефона в совхозе действительно не было, и Феликс был полностью оторван от Москвы и работы.
Мы пробыли там около двух недель, за это время только один раз, в середине нашего пребывания там, А. Я. Беленький привез газеты за прошедшую неделю. Целые дни мы проводили на воздухе, гуляли и раз даже катались на лодке по небольшой речушке[1027]. Феликс очень любил грести. Он наслаждался природой и возможностью быть вместе с сыном, которого видел очень редко, а тем летом вовсе не видел»[1028]. Ян Дзержинский рассказывал, что во время этой прогулки по реке отец вспоминал, как «он бежал на утлой лодчонке из сибирской ссылки и чуть было не утонул»[1029].
«Упражняясь в стрельбе из револьвера и охотничьей двустволки (а стрелял он очень метко), Феликс убил однажды ястреба, к большому удовольствию Ясика. Ястреб упал на верхушку высокой ели и застрял там. Феликс влез на дерево и радовался, как ребенок, когда ему удалось достать с самой верхушки ястреба. Он собственноручно набил чучело ястреба, и получилось это у него очень удачно. Во время отпуска Феликс отоспался за все проведенные за работой бессонные ночи и с новыми силами вернулся в Москву к своей напряженной деятельности»[1030].
Возможно, что у партийных лидеров в этот период были сомнения в возможности Дзержинского выполнять на постоянной основе обязанности председателя ВЧК. Дзержинский в 1919–1920 гг. часто, по самым разным причинам, отсутствовал в Москве, находясь в различных командировках. Вызывало сомнение и состояние здоровья председателя ВЧК. Во всяком случае, в начале октября 1920 г., во время отпуска Дзержинского, этот вопрос рассматривался на Оргбюро ЦК. Более того, было принято даже решение об освобождении Дзержинского от работы в ВЧК и направление его на хозяйственную работу. Очевидно, что рассматривалась на вакантное место кандидатура И. К. Ксенофонтова, заместителя Дзержинского в ВЧК. Последний руководил разгромом Национального центра в 1919 г., успешно заменял Дзержинского на протяжении весны-осени 1920 г. во время советско-польской войны. Вместе с тем вопрос об уходе Дзержинского из ВЧК вскоре завис, т. к. несомненен был как его авторитет среди чекистов, так и его опыт борьбы с контрреволюцией. Первым чекистом Дзержинский был не только для большевиков, но и для врагов. Тем не менее только декабрьский пленум ЦК 1920 г., при участии Ленина, отменил «зависшее» решение. На нем была признана «необходимость отпуска для т. Дзержинского, а равно возможности для него во время отпуска начать хозяйственную работу»[1031].
Уже через несколько дней после возращения из отпуска Дзержинский участвует в заседании Политбюро[1032]. На следующий день, 15 октября 1920 г., Дзержинский решением ЦК РКП (б) назначен председателем комиссии для выработки мер по усилению охраны государственной границы. Еще спустя несколько дней «отдохнувшего» Дзержинского Совет Труда и Обороны, который возглавлял В. И. Ленин, 20 октября 1920 г. назначил председателем Московского комитета Обороны. Быстро войдя в курс дела, уже 26 октября Феликс Дзержинский выступил с докладом о работе Московского комитета обороны на пленуме Московского Совета рабочих депутатов[1033]. При этом в этот же день он принимает участие в заседании Политбюро. На нем было принято решение о вводе Дзержинского и Преображенского в Контрольную комиссию, при этом по решению Политбюро они должны были тратить на работу в Контрольной комиссии не менее 3-х часов в день[1034]. Интенсивная нагрузка была и в Главкомтруда, который он возглавлял. Нагрузка на Дзержинского вне его деятельности в ВЧК возрастала с каждым часом. Новые назначения не отменяли прежних решений. Так, Политбюро, после всех новых назначений, на заседании 30 октября приняло решение о продолжении работы Дзержинского в Комитете обороны вплоть до окончания октябрьских торжеств[1035]. Практически октябрьскими решениями его пребывание в ВЧК делалось формальным.
К этому моменту фактически завершилась Гражданская война в Европейской России. Белое движение, активизировавшееся во время польского наступления, было разгромлено. Врангель покинул Крым.
Важным моментом этого периода стала деятельность Дзержинского по организации контроля над недавно освобожденными территориями на юге страны. Ситуация в Крыму была наиболее сложная. После отплытия белых войск барона Врангеля здесь оставалось большое количество бывших: офицеров, чиновников, а также представителей прежде привилегированных сословий. Неоднозначной была и криминальная ситуация. В Крыму помимо зеленого братства, остатков активных белогвардейцев, были и отряды махновцев. Также необходимо было учесть различные эпидемии, в т. ч. тиф. Всю эту ситуацию необходимо было решать.
Дзержинский в этих условиях видел выход в изоляции Крыма и проведении ряда фильтрационных мер. Изоляция Крыма могла предотвратить как выход из Крыма остатков махновцев, против которых в эти дни как раз предполагалось усиление репрессий[1036], так и распространение эпидемий. Также это давало возможность провести фильтрацию населения от чуждых элементов.
16 ноября Дзержинский телеграфировал начальнику Особого отдела Юго-Западного и Южного фронта В. Н. Манцеву: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец. Поступайте с ними согласно данным Вам мною в Москве инструкциям. Будет величайшим несчастием Республики, если им удастся просочиться. Из Крыма не должен быть пропускаем никто из населения и красноармейцев. Все командированные должны быть сугубо контролированы. Примите самые энергичные меры и ежедневно докладывайте мне, что Вами предпринято и с каким результатом во исполнение данного приказа»[1037].
Изоляция Крыма имела ряд последствий. Крым стал закрытой и плохо контролируемой из центра территорией. В закрытых территориях, естественно, также было более высокое социальное и политическое напряжение. Второй важный момент. Тот же Дзержинский говорил потом при встрече с одним из руководителей, заинтересовавшихся этой проблемой: «мы послали туда не тех людей». Он признал, что им и другими руководителями его ведомства была «совершена большая ошибка. Крым был основным гнездом белогвардейщины, и чтобы разорить это гнездо, мы послали туда товарищей с абсолютно чрезвычайными полномочиями. Но мы никак не могли подумать, что они ТАК используют эти полномочия».
Речь шла в данном случае не о Манцеве, которого не посылали в регион, и так там он находился на своем посту, а о делегировании Бела Куна и Р. С. Землячки[1038]. Именно указанные деятели несли в значительной степени ответственность за последующий уровень репрессий в Крыму. Свою роль сыграл заместитель Манцева Е. Г. Евдокимов. Вместе с тем следует сразу обозначить, что террор шел не только сверху от делегированных в Крым советских деятелей, но и снизу, со стороны прежде всего местного армейского и матросского состава, а также чекистского руководства. На последний факт указывал Дзержинский в более поздней записке к И. С. Уншлихту. В ней он через несколько месяцев, ссылаясь на данные, полученные от нового председателя Крымской ЧК Розенгольца, писал, что в Крымской ЧК процветают уголовщина, пьянство и грабежи, и пока среди ее сотрудников преобладают деклассированные матросы, хулиганство не прекратится»