[1117]. Характерно в этом отношении более позднее письмо Дзержинского В. Н. Манцеву от 11 ноября 1921 г.: «Тов. Уншлихт является повседневным руководителем борьбы, а не я. Он получает директивы от ЦК и других высших органов»[1118]. Именно он будет руководить разработкой различных партий по линии ВЧК в 1921–1922 гг. Дзержинский будет в этом вопросе вторичен. Характерна в этом отношении монография Д. Б. Павлова, в которой Уншлихт упоминается чаще, чем Дзержинский и другие деятели, уступая в упоминании только Ленину[1119].
Дзержинский же реорганизовывал транспорт, боролся с голодом и курировал чекистские вопросы на Украине. Этот регион, начиная с 1920 г., с исполнения им обязанностей руководителя тыла в этом регионе, был предметом его особой опеки. Ключевыми проблемами здесь были бандитизм и национализм. С теми и другими проявлениями Дзержинский боролся беспощадно. Характерны жесткие меры к петлюровцам, предложенные Дзержинским руководителю украинских чекистов В. Н. Манцеву 2 августа 1921 г.: «Ввиду интервенционистских подготовлений Антанты необходимо арестованных петлюровцев-заговорщиков возможно скорее и больше уничтожить. Надо их расстрелять. Процессами не стоит увлекаться. Время уйдет, и они будут для контрреволюции спасены. Поднимутся разговоры об амнистии и т. д. Прошу Вас срочно этот вопрос решить. В случае, если ЦК КПУ воспротивилось такому решению, сообщите нам немедленно для внесения в ЦК РКП»[1120]. Также Дзержинский боролся с Махно и его отрядами.
Осенью 1921 г. он все же был отправлен на отдых в Крым. Принципиальное решение об этом было принято на заседании Политбюро 6 сентября 1921 г.[1121] Согласно протоколу Политбюро от 25–27 сентября, этот отпуск должен был продолжаться не менее месяца[1122]. Еще несколько дней Дзержинский будет в Москве, принимая в т. ч. участие в заседании Политбюро 29 сентября[1123].
Ф. Э. Дзержинский отдыхал на известной даче «Чаир» рядом с Ялтой[1124]. До революции 1917 г. она принадлежала жене Великого князя Николая Николаевича (младшего) княгине Анастасии Николаевне. Постройкой дачи и всего комплекса в 1902–1903 гг. руководил архитектор Н. П. Краснов. Впоследствии, после освобождения Крыма, имение было национализировано и передано в распоряжение специально созданного управления Южсовхоза. В «Чаире» был организован совхоз, специализировавшийся на выращивании роз и другой продукции.
Во время этого отдыха состоялась встреча Дзержинского с местными беспризорниками, которые брились осколком бутылки наголо. Состоялся разговор, и Дзержинский направил ребят к настоящему парикмахеру, а позднее в баню[1125]. На этом Дзержинский не остановился. Он по-прежнему выполнял обязанности председателя Детской комиссии. Вскоре дача была передана детям. В здании дворца была организована школа-колония для бывших беспризорных, в которой они получали специальность электриков.
Несмотря на то, что отпуск явно укреплял здоровье, Дзержинский вскоре захотел вновь вернуться на работу. Долго отдыхать он не мог. При этом более раннее возвращение Дзержинского из отпуска вновь шло помимо «московских решений». И. С. Уншлихт так описывал ситуацию: «Дзержинский лечился на юге. Очень устал. Чувствовал себя неважно, но спешил на работу в Москву. Ленин проводит в Политбюро постановление[1126], запрещающее ему вернуться до полного выздоровления. Не рассчитывая на других, сам взялся за осуществление этого решения, и пишет мне: «пошлите, пожалуйста, шифровку Беленькому: «сообщите ход лечения и отдыха Дзержинского шифром депешей и заключение врача поточнее о том, сколько еще времени требуется для полной поправки». Телеграмма была немедленно послана, но Беленький медлит с ответом. Ленин требует ускорить ответ, а на Беленького за затяжку наложить взыскание». 25 октября 1921 г. Уншлихт сообщил В. И. Ленину о том, что постановление Политбюро было сообщено Дзержинскому, а Беленькому объявлен строгий выговор и срочно затребован отзыв врача[1127].
Необходимо отметить, что отпуск Дзержинского не был простым отдыхом. Находясь на юге, он не только проводил региональные совещания транспортников, но и курировал важнейшие операции ВЧК. В данном случае необходимо упомянуть важнейшую из них: возвращение белого генерала Я. А. Слащева в Советскую Россию. Генерал Слащев был известен не только как один из самых талантливых белых военачальников, но и как сторонник жестких мер поддержания порядка на контролируемых белым движением территориях. Он проводил массовые расстрелы на Северном Кавказе, на Украине (Николаев) и в Крыму. При этом он не только вешал большевиков и рабочих, но и применял пытки. О последнем мало кому известно. Слащев-вешатель, Слащев-кокаинист — известно. Но было и другое. Недавно были изданы белые мемуары С. А. Туника, который рассказывал об одном слащевском эпизоде 1919 г.: «Здесь мне приходилось принимать и угощать генерала Шиллинга и генерала Слащева (тогда он был еще полковником). Спирт я доставал в околотке, у старого знакомого д-ра Бершадского. Знакомство пригодилось. Слащеву тогда было лет тридцать пять. Стройный, высокого роста, с довольно красивым лицом, покрытым (если хорошенько присмотреться) сетью очень мелких морщинок. Благодаря своему красноречию всегда был душой общества. Пил много и не пьянел, как и все кокаинисты. Носил казачью форму, на спине всегда большой белый башлык с вышитым шелком черным двуглавым орлом. В первые же дни нашего первого знакомства мне пришлось видеть, как шел «допрос» матроса, взятого в плен: он приказал подвесить его за руки и за ноги к двум столбикам — как в гамаке — и развести под ним костер. Сам Слащев сидел перед ним на скамейке со стаканом в руке. Допрос закончился тем, что «краса и гордость революции» был изжарен»[1128]. Об этом эпизоде в ВЧК не знали, но знали приказы «Слащева-вешателя» в Крыму. Тем не менее было принято решение об операции по возвращению генерала в Россию, с его дальнейшей официальной и публичной амнистией. Одним из организаторов этой операции был Дзержинский, «отдыхавший» на юге России. Во-первых, он руководствовался ноябрьской амнистией ВЦИК 1921 г., согласно которой была объявлена амнистия участникам Белого движения. Вторым, более важным моментам, было стремление показать сомневающимся в возвращении на родину, что даже такие деятели белого движения, как Слащев, могут не опасаться за свою жизнь. Чекисты уже знали о сложных отношениях Слащева и Врангеля. Последний провел суд над генералом, который уволил со службы Слащева и лишил его права ношения мундира. Поэтому гарантии генералу нашли отклик и в ноябре 1921 г. он приехал в Севастополь, откуда выехал вместе с Дзержинским в Москву.
По возвращении из отпуска Дзержинский снова окунается в московскую работу. Его зам по НКВД РСФСР был серьезно болен и потребовалась реорганизация коллегии НКВД. Новым заместителем Дзержинского в НКВД, согласно решению Политбюро от 24 ноября, стал Белобородов, которому было поручено усилить коллегию наркомата[1129].
Среди важнейших вопросов была и реорганизация ВЧК. Введение НЭПа, надежды на иностранные кредиты ставили вопросы о судьбе ВЧК в новых условиях. Для Ленина было очевидным, что вопрос о кредитах на предстоящей Генуэзской конференции в апреле 1922 г. будет связан в т. ч. с существованием в Советской России такого органа, как ВЧК. Поэтому Ленин осенью 1921 г. стоял за радикальное реформирование ВЧК.
Его мнение укрепилось в результате целого ряда инцидентов с иностранными гражданами, к которым были причастны чекисты на местах. В основном эти случаи происходили в пограничье, где чекисты арестовывали как иностранцев-контрабандистов, так и приехавших в приграничную зону иностранцев как подозрительных лиц. Собственно говоря, именно во время отпуска Дзержинского произошел целый ряд конфликтов, резко ускоривших реформу ВЧК. Одним из самых известных нарушений ЧК своих полномочий стал арест в октябре немецкого кинематографиста Воргу Бартельса. Вопрос об его аресте и поведении ЧК рассматривался даже специально на заседании Политбюро 20 октября. На нем было принято решение: «строжайше наказать тех чекистов, которые произвели обыск и арест Бартельса; дать строжайшую инструкцию Уншлихту и создать еженедельные совещания его с представителями НКИД и РВСР; извиниться перед Вогру в Германии и создать для ее представителей простейший способ для принесения жалоб; в случае сосредоточения дальнейшего ведения дела в руках определенной организации или особого учреждения все наблюдение за немцами (обыски, аресты и прочее) должны идти согласованно с этим учреждением или с лицом, стоящим во главе его, по соглашению Уншлихта с Троцким»[1130].
Данное дело дало повод другим наркомам обобщить всю имевшуюся у них негативную информацию о действиях чекистов в отношении иностранных граждан и представить ее Ленину. 23 октября 1921 г. нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин обратился к Ленину: «Многоуважаемый Владимир Ильич! Поддержка хороших отношений с Турцией невозможна, пока продолжаются нынешние действия чекистов на Черноморском побережье. С Америкой, Германией и Персией уже возник из-за этого ряд конфликтов…. Черноморские чекисты ссорят нас по очереди со всеми державами, представители которых попадают в район их действий. Политически невоспитанные агенты ЧК, облеченные безграничной властью, не считаются ни с какими правилами. Уполномоченный НКИД в Туапсе и Новороссийске тов. Томсон тщетно пытался улучшить положение. Чекисты с ним совершенно не считаются и стараются запугать его угрозами. Его попытки бороться против этого ни к чему не привели. Он боится, что будет там арестован или станет жертвой доноса».