Возможным моментом более поздней даты может быть искаженная информация, которую Ленин получал весь 1921–1922 г. от своего протеже в наркомате путей сообщений Ломоносова. У Дзержинского и Ломоносова были сложные отношения.
Хотя сибирская экспедиция Дзержинского оказалась достаточно эффективной, но вопрос об эффективности НКПС все же весной 1922 г. поднимался руководством страны. Так секретарем ЦК Сталиным 6 мая 1922 г. была отправлена телефонограмма зам СТО Цюрупе (копия Ленину), в которой говорилось о просьбе собрать комиссию в составе Цюрупы, Рыкова, Кржижановского, Каменева, Дзержинского о состоянии НКПС для намечения практических мер улучшения с предварительным сообщением о результатах совещания в секретариат РКП[1162].
В любом случае съезд мало что изменил в политическом положении Дзержинского. Он среди других 27 человек был вновь избран в ЦК РКП (б). По-прежнему нагрузка Дзержинского не ограничивалась тремя ведомствами, он вновь будет получать различные должности и поручения. Так, 20 июня 1922 г. Постановлением Совнаркома Дзержинский был введен в состав Особого временного комитета науки при СНК. 6 июля Дзержинского ввели в состав комиссии Троцкого по промышленности[1163].
Большая нагрузка была у Дзержинского по линии ГПУ. Открытый Политический процесс над партией эсеров 1922 г. курировал Уншлихт, и именно он решал ключевые вопросы. Дзержинский же давал общие рекомендации, и его роль в практической работе по подготовке процесса и его ведению была не столь значимая. В этот период Дзержинский был более плотно задействован в других разработках ГПУ. Так, более важна была его роль в разрешении вопроса о высылках лиц. Позднее, 18 января 1923 г., Политбюро приняло решение предоставить наркомвнудел Дзержинскому право, с последующим докладом в Политбюро, принимать меры в тех случаях, когда это окажется необходимым в отношении высылаемых в смысле приостановки тех высылок, по поводу которых состоялось решение Политбюро ЦК[1164].
Летом 1922 г. произошел интересный случай с автомобилем Дзержинского. «В гараже ГПУ раздался телефонный звонок: «Говорит Дзержинский, немедленно подайте мне машину». Машина была подана по указанному адресу. Уже стемнело, а она не возвращалась. В гараже забеспокоились. Позвонили секретарю Дзержинского, но ответил сам Феликс Эдмундович.
— Как? Вы у себя, а где же машина?
— Какая машина?
— Да ваша. Вы же вызвали, и вот ее нет до сего времени.
— Немедленно отыскать машину, пассажиров — ко мне в кабинет!
Автомобиль был задержан, а обнаруженный в нем человек был доставлен в кабинет Дзержинского. Перед Феликсом Эдмундовичем предстал невысокого роста человек в солдатской шинели и фуражке. Бородка клинышком, усы. Доставленный был сильно взволнован, побледнел, усы, борода, губы тряслись.
— А! Дзержинский! — иронически заговорил председатель ГПУ. — Приятно с вами познакомиться. А я думал, что я Дзержинский. Оказывается, вы! Посмотрите, точно Дзержинский. Усы, бородка, одежда! Только вот ростом не вышел…
Пассажир пытался броситься на колени. Путался, прося прощения. Феликс Эдмундович предложил ему твердо держаться, спокойно рассказывать всю правду: зачем вызвал машину, куда ездил. Пока это происходило, стало известно, что задержанный — сотрудник Наркомпути. Никогда ни в чем предосудительном не был замечен, но почему вызвал машину, выяснено не было. Пассажир рассказал об этом сам.
— Сегодня воскресный день… Товарищи решили вместе отдохнуть. Пообедали, выпили… Захотелось с шиком покататься по Москве. Моим товарищам вызвать машину из гаража Наркомпути не удалось. Я назвал их шляпами и поспорил с ними, что вызову машину из гаража ГПУ. Меня подняли на смех. Я предложил товарищам пари, которое было принято. Машина пришла, и мы отправились кататься. Стемнело. На одной из улиц поперек встала чья-то машина, из которой вышли военные. Мои спутники сразу исчезли, а я растерялся.
Пассажир совершенно отрезвел. Феликс Эдмундович назвал все это преступным трюком, который заслуживает самого строгого наказания. Казалось, все кончено: судьба сотрудника Наркомпути незавидная. Но, оказывается, мы ошиблись. Дзержинский поднялся из-за стола и, подойдя к пассажиру, по-отцовски сказал:
— Вы совершили серьезное преступление, угнав государственную машину, и заслуживаете наказания. Но вы правильно поступили, что чистосердечно признали свою вину. Кроме того, вы, как нам сообщили, безупречный работник. Поэтому мы прощаем вас в надежде, что больше вы ничего подобного не повторите. Вместе с тем должен заметить, что вы преподали нам большой урок. Оказывается, у нас в гараже сидят ротозеи, зеваки. У них из-под носа была уведена машина председателя ГПУ. Подумать только! Вы свободны.
Пассажир исчез, как будто его ветром вынесло. Феликс Эдмундович предложил составить приказ с инструкцией пользования машинами гаража. Дело было налажено, виновные понесли заслуженное наказание»[1165].
24 августа 1922 г. решением Политбюро было решено принять карательные меры партийного характера в отношении членов партии, дающих взятки, или попустительствующих им, для чего создать комиссию в составе Куйбышева, Дзержинского и Рыкова[1166]. Вскоре Дзержинский был назначен председателем комиссии Совета Труда и Обороны по борьбе со взяточничеством. Это не было случайно, так как Председатель ВЧК-ГПУ всегда заявлял о том, что только подчиняющиеся ему органы могут осуществлять эффективную борьбу с преступлениями по должности. Более того, его слова не расходились с делом, он боролся с взяточничеством, как в ВЧК, так и НКПС[1167]. Поэтому выбор Дзержинского в качестве председателя указанной комиссии был очевиден. Вскоре, 25 сентября 1922 г., незадолго до очередного отпуска, Дзержинский подписал приказ ГПУ № 230:
«… 1. В Центре и на местах развить деятельность секретно-агентурного аппарата, для чего:
а) задания секретным осведомителям и агентам направить в сторону выяснения лиц, преимущественно крупных, берущих, дающих, посредничествующих в деле взятки и знающих об этом, а также выяснения организационных недочетов в учреждениях, способствующих волоките и взяточничеству;
б) ввести в очаги взяточничества секретных агентов и дать им задание в том же направлении;
в) в целях возможно скорейшего продвижения дел о взяточничестве направлять их в судебные места по подсудности с точным соблюдением установленных законом процессуальных сроков (не более месяца…) и по возможности сократив вдвое допускаемый законом срок, т. е. до двух недель при дознании и месяц при следствии;
г) произвести срочную разработку агентурных материалов, в которых подозревается взяточничество;
д) выделить ударную группу разведчиков для проведения операций, связанных с разработкой агентурных дел о взяточничестве;
е) усилить финансирование секретных операций по борьбе со взяточничеством.
2. Развить деятельность следственного аппарата:
а) выделить особо опытную и исполнительную группу активников для проведения операций по делам о взяточничестве (техническое выполнение обысков, выемок, ареста и проч.);
б) выделить часть транспортных средств — для производства по делам о взяточничестве операций во всякое время дня и ночи;
в) выделить экспедиционные средства для срочного доставления повесток, вызовов и вообще для связи в течение круглых суток.
3. Подготовить для опубликования в прессе суть наиболее крупных дел, бывших в производстве органов ГПУ (ЧК), и вынесенных по ним приговоров, а также подготовить к опубликованию наиболее характерные дела, раскрытые органами ГПУ и переданные в судебные учреждения.
Кроме того, подготовить списки лиц, которые когда-либо привлекались за взяточничество, в настоящее же время работающих в госучреждениях.
4. Организовать широкий прием заявлений о взяточничестве.
5. При обэкосо, губэкосо будут созданы специальные комиссии по борьбе со взяточничеством, установите контактную работу с этими комиссиями через представителей органов ГПУ в этих комиссиях.
6. Наметить группы сотрудников, на которых комиссиями по борьбе с взяточничеством в период проведения кампании будут возлагаться ревизионные функции.
7. Деятельность органов ГПУ должна охватить в первую очередь НКПС, ВСНХ, НКВТ, НКПрод, Центросоюз и НКВД (по коммунхозу и милиции), а также торговые, фабрично-заводские и посреднические органы этих ведомств на местах. Подсудными по статьям о взяточничестве считаются не только лица, дающие или берущие взятку, но и лица, которые знают об акте взятки и по служебному положению могут и обязаны были бы принять меры для немедленного пресечения; этих лиц рассматривать как виновных в укрывательстве. Настоящий приказ принять к исполнению в качестве ударности»[1168]. Аппарат ГПУ стал основой для проведения спецопераций против взяточников.
Только обозначив начало работы с взяточничеством как явлением, Дзержинский мог уехать в отпуск на Черноморское побережье Кавказа. Отвечавший за работу Северо-Кавказского крайкома Г. К. Орджоникидзе 25 сентября 1922 г. сообщал Председателю СНК Абхазии Н. А. Лакобе: «Дорогой тов. Лакоба! Могилевский и Атарбеков тебе наверное уже сообщили о том, что тт. Дзержинский, Ягода и другие едут в гости к тебе на два месяца. Надо их поместить в лучшем (чистом, без насекомых, с отоплением, освещением и т. д.) особняке у самого берега моря. Быть во всех отношениях достойными абхазцу гостеприимными хозяевами, в чем у меня нет никакого сомнения. Подробнее расскажет податель сего. Будь здоров. Крепко жму твою руку»[1169].
Дзержинский был размещен на одной из лучших дач Сухуми: даче Смицково. В начале 1924 г. именно сюда отправят отдыхать Л. Д. Троцкого. В ней же отдыхал ранее и Г. Е. Зиновьев.