[1273]. Действительно, в этот период состояние здоровья Дзержинского резко ухудшилось. 29 марта 1925 г. он напишет характерную записку врачу М. Г. Кушнеру, переправив ее через Герсона: «Я все кашляю, особенно по ночам, мокрота густая, желтая. Просьба дать мне лекарство для дезинфекции легких и для отхода мокроты. Осматривать меня не нужно. Не могу смотреть на врачей и на осмотр не соглашусь. Прошу и не возбуждать этого вопроса»[1274]. Впрочем, отметим, что здоровье и нервы оппонентов Дзержинского также не выдерживали порою очень бурных дискуссий. Так, заместитель Дзержинского по ВСНХ Пятаков после одного такого обсуждения (Дзержинский отсутствовал на данном заседании СТО) вернулся и написал 25 марта Дзержинскому прошение об отставке со своего поста.
Отпуск не состоялся, Дзержинский продолжал работать. Так, он выступил с докладом о металлопромышленности на XIV партконференции, которая проходила в Москве 27–29 апреля 1925 г. Здесь он еще раз подчеркнул необходимость бережного отношения к специалисту: «Без знаний, без учебы нашей собственной, без уважения к образованным людям, без поддержки технического персонала, без поддержки науки… мы… не сможем выполнить задачи по поднятию производительности труда, которая перед нами поставлена. Специалист должен работать не за страх, а за совесть. Это является нашей основной задачей, без которой мы экономически победить буржуазную Европу не сможем. Если бы вы ознакомились с положением нашей русской науки в области техники, то вы поразились бы ее успехам в этой области. Но, к сожалению, работы наших ученых кто читает? Не мы. Кто их издает? Не мы. А ими пользуются и их читают англичане, немцы, французы, которые поддерживают и используют ту науку, которую мы не умеем использовать»[1275]. Только после завершения работы партийной конференции он запросил предоставить ему отпуск, но не для отдыха, а для подготовки доклада. Решением Политбюро от 29 апреля Дзержинскому был предоставлен недельный отпуск для подготовки к докладу на съезде Советов[1276].
Накануне или в период отпуска Дзержинского состоялись тайные переговоры Сталина и Троцкого. «В конце апреля 1925 г. в Москве пронесся слух о встрече Сталина и Троцкого. И хотя они оба тщательно скрывали ее от общественности, о встрече как о бесспорном факте рассказал Д. Рязанов бывшему меньшевику Валентинову (Вольскому), работавшему в ВСНХ. В начале мая появилось сообщение о том, что Троцкий назначен членом Президиума ВСНХ, начальником Электротехнического управления, председателем Научно-технического отдела ВСНХ[1277] и председателем Главного концессионного комитета»[1278]. Л. Д. Троцкий в глазах многих стал заместителем Дзержинского, а возможно, и его скорым сменщиком на посту. Впрочем, его посещение собраний Президиума ВСНХ носило единичный характер, и вступать в явную конфронтацию с Дзержинским он не стал.
7–16 мая состоялся XII Всероссийский съезд Советов, на котором Дзержинский был выбран в Президиум съезда[1279]. На съезде были заслушаны доклады ряда наркомов РСФСР: здравоохранения Семашко, финансов Милютина, замнаркома земледелия Свидерского. Также был обсужден и принят проект новой конституции РСФСР 1925 г.
В этот же период проходил III Всесоюзный съезд Советов (13–20 мая). На его утреннем заседании 15 мая с большим докладом «Положение промышленности в СССР» выступил Дзержинский. Почти пятидесятистраничный доклад, с многочисленными диаграммами и таблицами, давал развернутую характеристику развития советской промышленности. Он констатировал постепенное восстановление промышленности, рост зарплаты и улучшении ситуации в целом. «Наша промышленность росла следующим образом: в 1921 — 22 г. она составляла 23 проц. довоенной, в 1922 — 23 г. — 31,7 проц., а в 1923–1924 г. — уже 40 процентов»[1280].
По завершении съезда Дзержинский совершает запланированную поездку на юг страны. Вопрос о командировке ставился ранее, еще до отпуска Дзержинского, а 13 мая вопрос о ней еще раз был рассмотрен на Политбюро. На нем было принято решение: «а) Разрешить Дзержинскому использовать срок, предоставленный ему для поездки, так, как он считает это необходимым; б) Поставить на рассмотрение следующего заседания Политбюро доклад о ЮМТ и Югостали[1281]. Данное решение, как и избрание 2 июня 1925 г. его кандидатом в члены Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б), свидетельствовало об авторитете Дзержинского среди руководства страны.
Поездка на юг страны определялась заявленным на съезде приоритете развития металлургической промышленности. Трест «Югосталь»[1282] имел в этом плане особое значение. С целью улучшения его работы Дзержинским было утверждено новое руководство. Новым председателем был назначен Павел Ильич Судаков (1878–1950), хорошо знакомый Дзержинскому по работе. Ранее в 1921–1924 гг. он был председателем Петроградского ВСНХ, затем возглавлял Главметалл ВСНХ (до 13 ноября 1924 г., когда эту должность занял Дзержинский[1283]), был членом Президиума ВСНХ[1284]. Дзержинский всячески поддерживал новое руководство, в т. ч. и после окончания командировки на юг. В частности, он писал 20 июня 1925 г. в ЦК КП (б) У: «От работы «Югостали» будет зависеть вся судьба в ближайшие годы нашей металлургии. Мы должны будем все силы напрячь, чтобы не сорваться при том расширении и пуске новых заводов, которые по потребностям страны неизбежны»[1285]. Эти же мысли о роли металлургии он высказывал ранее 18 июня 1925 г. в своем докладе на заседании президиума ВСНХ СССР.
По завершении поездки на юг, еще до заседания президиума ВСНХ, Дзержинский совершил вместе с женой поездку в Ленинград. «В июне 1925 года совпали наши рабочие планы. Вместе с Феликсом Эдмундовичем я поехала в Ленинград. Дзержинский побывал в Ленинградском институте прикладной химии и его горно-металлургической лаборатории, встретился с академиком Н. С. Курнаковым и другими учеными.
Затем мы были на Волховстрое — строительстве первой в СССР гидроэлектростанции. Долго беседовал Феликс Эдмундович с руководителем этой стройки инженером Графтио и рабочими. Дзержинский уделял большое внимание развитию науки и техники, поощрял рабочее изобретательство»[1286]. Все новшества, изобретения всегда интересовали его. Характерно, что именно в эти дни, 13 июня 1926 г., Дзержинский посетил выставку советской радиотехники и в книге записей напишет: «Эти успехи и темп достижения их вселяют нам полную уверенность, что через немного лет мы догоним и обгоним капиталистические страны в этой области»[1287].
Поездка в Ленинград прошла во второй декаде июня. Дзержинский рассматривал эту поездку как продолжение поездки на юг страны. Ленинград был центром отечественного машиностроения, здесь также требовались энергичные меры для раскрытия его потенциала. 16 июня Дзержинский принимал участие в заседании бюро Ленинградского губкома партии, в совещании ответственных работников ленинградской промышленности. Дзержинский отмечал роль Ленинграда в развитии отечественного тракторостроения, паровозостроения, в целом машиностроения. В беседе с представителями ленинградских газет Дзержинский говорил: «Ленинград, как центр машиностроения, установивший ряд новых производств по восстановлению основного капитала промышленности, должен сыграть большую роль»[1288].
Обобщение опыта поездок требовало времени. Дзержинский в этот период практически полностью сосредоточился на работе в ВСНХ, пытаясь отстоять свое представление о путях восстановления отечественной промышленности. Речь шла и о приоритетном финансировании ключевых отраслей промышленности и об отдельном промышленном плане развития. Использовал он в этот период и Троцкого. Так, в ответ на предложение последнего от 7 июня о мерах по повышению качества на государственных предприятиях он, после своего возвращения из Ленинграда, 23 июня назначил Троцкого председателем особого совещания по качеству[1289]. Случались у него в этот период и новые столкновения с Пятаковым, который часто резко высказывал свое мнение, о чем позднее жалел. Характерна в этом отношении их переписка 14 июля: письмо Пятакова и ответ Дзержинского.
Напряженная работа, противостояние различным ведомствам, да и отдельным людям в своем ведомстве, изнуряли. Дзержинский во второй половине июля написал заявление об отставке с поста председателя ВСНХ.
Это становится известно Сталину. Буквально недавно он также критиковал Дзержинского, правда, по другому поводу. Услышав о планах Дзержинского по началу рассмотрения вопроса о строительстве Днепрогэса и привлечению к этому делу Троцкого, Сталин написал 20 июля критическое письмо Молотову, с которым он просил ознакомить председателя ВСНХ. В нем он охарактеризовал идею Дзержинского несвоевременной, как в свете отсутствия дефицита энергии на Донбассе, так и с учетом более эффективного использования предполагаемых задействованных средств на строительство. Он писал: «Как можно это забыть нам, страдающим недостатком капиталов? Я думаю, что кроме всякого рода опасностей у нас есть еще одна серьезная опасность, — это опасность растранжирить кое-какие накапливающиеся копейки, растратить их впустую, необдуманно, и тем самым затруднить нашу строительную работу. Месяц назад все это понимал тов. Дзержинский. А теперь он, видимо, увлекся… Очень тебя прошу, т. Молотов, прочти эт