енне жалели, что его уже нет. Хорошо об этом высказался от специалистов Н. Валентинов: «Жаль, умер Дзержинский! С ним было хорошо работать. Нас, специалистов, он ценил и защищал».
Были венки от коммунистических организаций Европы, от польских его друзей и товарищей. Каждый венок имел свою историю.
Запомнилось тульское железо, но цветы других венков не меньше отражали скорбь по умершему.
Ушел Феликс Дзержинский, один из последних людей, кто жил, как верил. Д. Бедный кратко, но емко, в одном четверостишии, описал смерть Дзержинского:
Сердце щемит от известья бессмысленно-злого,
Рыцарь рядов героических пал в неустанной борьбе.
Сердца последний удар и свое последнее слово,
Партия наша стальная, он отдал — тебе.
Умер, но остался. Как символ красного и белого, как символ революции, в которой так много этих цветов.