Больше ничего не помню.
Потом — не знаю, насколько «потом» — надо мной склонился седобородый старик с серыми заботливыми глазами, который что-то говорил — не знаю уж, кому, но очень тихо и неразборчиво. Словно на другом языке, какого я прежде не слышал.
Я попробовал оценить свое самочувствие. Онемение, и все; не то чтобы я возражал. Еще я чувствовал, что пока слишком слаб и не могу двигаться, но и на это не стоило жаловаться. Потом я понял, что левая рука не двигается вовсе, и перепугался.
— Шшш, — старик успокаивающе коснулся меня ладонью, — все в порядке.
— У него был странный акцент, окончание предложения он как бы не проговаривал, а выпевал. — Это я. Я зафиксировал вашу руку, чтобы она не пострадала еще больше.
Я попытался спросить, что там не в порядке с рукой, но говорить сил тоже не было.
Хоровод лиц, слепящий глаза свет, озабоченные взгляды, мягкие голоса, беспокойные голоса, одно переходило в другое, запах растений и настоек напоминал о Нойш-па, а я просто лежал, однако, происходящее со мной происходило как бы рядом со мной, а в голове постоянно плыл голос моего дружка, я не мог разобрать, что он говорит, но что-то теплое и успокаивающее. Я спал и видел сны, а потом проснулся и, как бы это поточнее выразить… в общем, мир перестал расплываться и смешиваться со сновидением, и я точно мог сказать, что тут настоящее. Наверное, это произошло, когда я утром наконец смог по-настоящему уснуть и проспать больше часа.
Помню, Лойош спросил, способен ли я вести содержательную беседу. Я ответил — да, способен, но предпочитаю этого не делать. Ему это не очень понравилось, но он смирился и оставил меня наедине с очередным периодом безвременья.
Голову на отсечение не дам, но по-моему, все это произошло в ту самую ночь, в первую ночь, до рассвета. Весьма насыщенный ничегонеделанием период. Не хотел бы я пережить такой снова.
Позднее, наверное, на следующий день, Лойош сказал:
«Не пора ли сообщить мне, как ты вычислил, что Дани тебя спасет?»
«Не пора.»
«Это потому что если я узнаю, то перепугаюсь?»
«Да.»
Слуга, которого я не узнал, приоткрыл дверь и просунул внутрь голову как раз когда я проснулся. Лойош и Ротса насторожились, но я решил, что это просто слуга. Он спросил, не нужно ли мне чего, а я не мог произнести ни слова. Он скрылся, но вскоре вернулся вместе с еще одним. Мне принесли постный суп и бренди — хороший бренди. Я сдержался и не стал спрашивать, не подмешано ли туда какого-то зелья.
Так прошло еще несколько часов. Кажется, они думали, что я хочу есть каждые пять минут, но много сразу мне нельзя. Часто еду подавал дворецкий, который не проронил ни единого людского слова. Будь у меня хоть немного сил, я поработал бы над этим. Бренди после первого раза не приносили. Жаль. Что до супа, если он и подействовал, то я ничего не почувствовал.
«Сколько у нас времени, босс, как полагаешь?»
«Времени?»
«Пока не случится то, о чем ты мне не рассказал.»
«А. День, два. Трудно сказать.»
Потом старик дал мне вдохнуть чего-то едкого и колючего, чтобы я полностью отрубился, и срезал с моей груди амулет. То есть он мне это рассказал, когда я снова проснулся, о самой операции я ничего не помню. Еще он присыпал каким-то порошком рану, предотвращая омертвление тканей.
Когда я проснулся, амулет был у меня на подушке, а грудь заново перебинтована, как будто раньше повязок не хватало. Старик не рассказывал, что собирается делать; если бы рассказал, может, я захотел бы оставить амулет на прежнем месте. Сколько бы нервов сберегло… а с другой стороны, может, и нет.
На следующий день я ничего не делал, только лежал и ел то, что давал мне старик. Ничего дурного не случилось, ни днем, ни ночью, разве что спалось плохо. А на следующий день появились двое мужчин и женщина, представились как колдуны, и попробовали на мне свое искусство.
Попробовали, пошептались, попробовали еще и еще, и, наконец, прибегли к отчаянным мерам: заговорили со мной.
— Кажется, наши заклинания бессильны вам помочь.
— Да, — согласился я. — Искусство не может напрямую воздействовать на меня. Не знаю, почему. Врожденный иммунитет. Мой дед по матери был таким же.
Это явно выбило их из колеи.
— Вы сказали, воздействовать напрямую?
— Растения, настойки и все такое прочее, приготовленные с помощью Искусства, вроде бы действуют как им и положено — но я не могу готовить их сам, и это нельзя делать рядом со мной. А еще на меня нельзя наложить чары и моя аура невидима. Понятия не имею, почему так.
Я откинулся на подушку, под которой лежал амулет из черного Камня Феникса, и взирал на них с предельной искренностью.
В итоге они сделали настойки, припарки и все такое. Я не видел, что они там делают, а то непременно встрял бы с предложениями, но кажется, они знали свое дело, разве что их настойки на вид и запах ничем не отличались от припарок.
Я пил супчик и настойки, пытаясь решить, что пахнет хуже, припарки или бумажная мельница, и отдался заботам колдунов. Груди Вирры, уж это-то граф мне задолжал! Я отключался, просыпался, уклонялся от расспросов Лойоша, смотрел в потолок — и пытался измыслить способ, как бы не пустить всю работу по ветру.
Я ничего не измыслил.
Лойош все более нервничал, и наконец проговорил:
«Босс, если бы я знал, чего я боюсь, было бы легче.»
«Нет, не было бы.»
«А еще я иногда подбрасываю тебе полезные идеи.»
«С этим соглашусь.»
«Ну и?»
Я вздохнул.
«Ладно. Дани сказал, что говорил со мной в темноте, думая, что это даст ему кое-какие преимущества.»
«И?»
«А почему это даст ему преимущество?»
«Потому что у тебя… ой.»
«Точно. И откуда он это знает?»
«Э, ну и откуда он это знает?»
«Мне на ум приходит только один вариант. Он связался с джарегами. Ты знаешь, как мы работаем. Как я работал. Когда я собирался кого-то убрать, я узнавал про него все. Все. Какого цвета носки он носит, насколько горячей любит ванну…»
«Джареги узнали, что у тебя слабое ночное зрение.»
«Да.»
«И рассказали Дани, потому что это могло облегчить ему работу…»
«Да, схватить меня и доставить куда следует, так что им не придется создавать суматохи и появляться в городе непосредственно, как драгаэряне, то бишь «эльфы». Тем более эльфы с клинками Морганти.»
«Ты сказал, «им»?»
«Думаю, там всего один.»
«И ты хочешь сказать, что где-то здесь убийца-джарег?»
«Не прямо здесь. Но где-то рядом, в пределах часа-двух от города.»
«Босс! Мы… Погоди, я ничего не понимаю. Дани работает на Дом Джарега?»
«Не работает в полном смысле этого слова. Думаю, они просто нашли местного, готового кое-что для них сделать. «Притащи мне этого типа, и я тебя озолочу», в таком вот роде.»
«Но тогда ты… А. Он спас тебя, потому что если бы не спас, ничего не получил бы.»
«Точно.»
«И он собирался доставить тебя…»
«Прямо к убийце, да. Мне пришлось положиться на тебя, приятель.»
«Когда ты это вычислил, босс?»
«Когда Дани заметил, что разговор в темноте дал бы ему преимущество.»
«Умно.»
«Вот поэтому ты работаешь на меня, а не наоборот.»
«Я-то думал, дело в противостоящих больших пальцах.»
«И в этом тоже.»
«Ты мог бы мне сказать.»
«Не было времени для долгих споров и пререканий. А ты наверняка завел бы шарманку про то, мол, если бы мы убрались из города как ты сказал…»
«И что не стоило снимать амулет из-за простой усталости.»
«И это тоже.»
«Думаешь, так тебя и выследили?»
«Вероятно. Если бы они следили за мной, они добрались бы до меня еще до города. А так, день — телепортироваться в горы, которые кто-то где-то запомнил, и еще день-два на хорошей лошади — добраться сюда. Где-то так, да.»
«И ты лежишь тут, едва в состоянии встать, а левая рука…» — тут он прервался.
«А что у меня с левой рукой?»
«Узнаем, когда лекарь закончит. Может, и ничего.»
Меня передернуло.
«Только два слова, босс: Черный замок.»
«Ты же знаешь, я никогда не поступлю так с Морроланом. Кроме того, мы просто не доберемся туда.»
Он подумал и согласился со второй частью.
«И что теперь, босс? Они проберутся сюда и прикончат тебя?»
«Они знают о тебе и Ротсе. Им нужно придумать способ нейтрализовать вас.»
«И поэтому они пытались… нет, не сходится.»
«Нет, это был граф.»
«Но я все равно не понимаю, почему граф защищает тебя, если он был первым, кто тебя скрутил.»
Я вздохнул.
«Дай отдохнуть, Лойош. Объяснений потребуется больше, чем я сейчас осилю.»
«Ладно, босс, спи. А я попробую вытащить нас всех из этого кипятка, потому как ты явно сейчас не в состоянии.»
«Ты всегда знаешь, как меня подбодрить.»
Отдохнуть мне удалось. Немного. Временами меня будили кошмары, временами — приступы зуда и лекарь. Ну вот почему, когда нужно подлечиться и отдохнуть, те, кто отвечают за лечение, мешают отдыхать?
Позднее, вечером, заглянул граф.
— Господин Мерс, я весьма сожалею. Если я что-либо могу для вас сделать…
— Вы уже делаете, — произнес я, стараясь говорить достаточно громко.
— Но дело еще не закончено.
Белые брови сдвинулись.
— Что…
— Полагаю, кое-кто проберется сюда, чтобы меня прикончить. Сегодня ночью или, возможно, завтра. Нет, я неверно выразился: он попытается меня убить, но я не знаю, включает ли это проникновение в особняк, или будет использован иной подход.
Он покачал головой.
— Нет. Я, э, имел беседу с ответственными лицами. Они не…
— Это будут не они.
— А кто?
— Не могу вам сказать.
— Не можете сказать?
— Вернее, предпочел бы не говорить.
Он открыл рот и закрыл.
— Хорошо. Можете сообщить, как вас лучше охранять?
Хороший вопрос.
Что ж, если бы за такую работу взялся я, как бы это было сделано? Подкуп охранника — слишком рискованно, может отказаться. Незаме