«А? Конечно, босс. Вряд ли ты хочешь кого-то обжечь, а значит, у тебя, видимо, приступ радикулита. Но не проще ли попросить лекаря…»
«Лойош, я сейчас никакого приступа не заметил бы. Просто достань пузырек, если сможешь.»
Он смог, и вот пузырек был у меня в руках, и я понял, что откупорить хорошо пригнанную пробку много сложнее, чем самостоятельно есть. Но все же я справился.
«Еще нужна какая-нибудь тряпка.»
Не задавая вопросов, Лойош нырнул в ящик, откуда достал пару старых… в общем, тряпку. Не время привередничать. Я намочил ее в том, что было в пузырьке, приложил туда, куда нужно, и аккуратно стер лишнее с усов.
«Черт, Лойош, жаль, что у меня тут нет зеркала. Как я выгляжу?»
«В сравнении с чем?»
«Неважно. Должно сработать. Избавься от этой тряпки — положи обратно в ящик и закопай в остальных шмотках.»
«С удовольствием.»
«И забудь о подколках.»
Я снова улегся, умерил дыхание и напомнил себе, что нельзя облизывать губы.
«Можешь убрать пузырек обратно?»
«Босс, ты спятил?»
«Не издевайся над больным человеком, Лойош. Ты же видишь, я не только искалечен, я — жертва колдовских чар.»
«Как?..»
«Видишь? Алые губы. Колдовская метка.»
«Э, и кого ты хочешь в этом убедить?»
«Погоди, увидишь.»
Когда вошел Михей с обедом, я лежал на кровати, едва дыша или вовсе не дыша. Если интересуетесь, надо дышать носом и грудью, коротко и быстро; так можно держаться достаточно долго, если предварительно потренироваться дышать лишь верхней частью легких. Ну и разумеется, губы мои имели явственную алую окраску.
Михей уронил миску с гуляшом (с точки зрения Лойоша и Ротсы это было либо неожиданным плюсом, либо единственно стоящей частью первой фазы операции) и с визгом бросился вон.
Я расслабился и сошел со сцены до следующего действия, где буду нужен, как вездесущий торговец из мрачной маньеристской комедии. Самое лучшее во всем этом было полное отсутствие риска — если вдруг не сработает, ну что ж, а что я такого сделал? Принял средство от радикулита и лег подремать, а все остальное — просто чрезмерная впечатлительность крестьянского паренька.
Ну разве что слух по неудачной случайности очень быстро дойдет до Орбана, а он смекнет, что это обман; тогда мне конец. Риск есть, но невеликий, куда вероятнее, что Орбан услышит обо всем куда позднее и либо вычислит только часть картины, либо просто плюнет на все. Оба этих варианта меня устраивали.
Первым появился Эбрамис, обеспокоенный и разгневанный одновременно. Странно, должен признать. Лекарь, конечно, должен был прийти, он ведь профессионал, но я не ждал, что он воспримет все так близко к сердцу.
Первое, что он сделал — поднес к моим губам зеркальце. Кажется, картина получилась действительно убедительной.
— Лекарь? — произнес я. Слабым, жалким тоном, словно человек, едва-едва задержавшийся по эту сторону Великой ночи.
Так, вот меня и вызывают на сцену. Дал бы мне Миерсен роль Первого Ученика?
— Господин Мерс! — воскликнул он. — Я думал, вы… с вами все в порядке?
— Что… случилось? — Я едва шевелил губами.
— Что случилось? — переадресовал он мне тот же вопрос.
— Я не…
— Господин Мерс!
Я снова открыл глаза.
— Я лежал… А потом, я… я просто не мог дышать. Дальше не помню.
Фенарианский, как не раз говорил мне дед, весьма богат ругательствами, которые трудно толком перевести. О да.
— Что… — выдавил я.
— Колдовство, — хмуро проговорил он. — Кто-то пытался вас убить.
Я покачал головой.
— Быть не может. Не действует. Врожденный…
— Это колдовство, — повторил он.
Хочешь убедить кого-то в чем-то таком, что связано с его профессией, но напрямую к ней не относится? Зарони в нем подозрение — и всеми силами отрицай подобную возможность, опираясь на недоказуемую причину.
«Босс, ты же понимаешь, что колдуна тебе в этом не убедить.»
«Знаю. В этом-то и прелесть.»
Тут появился колдун, с которым работал лекарь (имя его я так и не расслышал); начал было осматривать меня, но Эбрамис тут же взял его под локоток и увел в угол, яростно сверкая очами и что-то шепча. Колдун в ответ не менее яростно качал головой и махал руками. Еще дважды он порывался осмотреть меня, однако Эбрамис его не подпускал. Логично: ведь ковен вроде как только что пытался меня прикончить. Словесное расхождение во мнениях вот-вот грозило перейти в физическое воздействие. Я бы поставил на колдуна, но меня больше заботило, как бы они во время драки не свалились на бедного больного меня.
Сознаюсь, колдуна мне было немного жаль, он в конце концов старался вылечить меня. Но лишь немного: на вкус его настойки были преотвратны.
Опять же, для жалости к кому бы то ни было, а также иных чувств, у меня оставалось не так уж много места; основную часть занимали мысли о том, как закончить работу и убраться отсюда.
Колдун удалился, громко заявив, что он будет говорить с начальством, которое и разберется с лекарем.
Минус одна ножка.
Эбрамис вернулся ко мне и принялся вслушиваться в мое дыхание с помощью какой-то штуки, которую прикрепил к ушам, отчего стал похож на слона.
— Как самочувствие? — спросил он.
— Лучше, — слабо выдавил я. — Дышать… легче.
Он кивнул.
— Ваш иммунитет не абсолютен, а просто повышает сопротивляемость, как оно обычно и бывает, — объяснил он. Столь скрупулезен в вещах, о которых понятия не имеет. Прелесть. — Сейчас он спас вам жизнь. Вас пытались задушить на расстоянии. Я прослежу, чтобы подобных попыток более не было.
Я застонал, попытался заговорить и в конце концов преуспел.
— Если не удастся…
— М-м-м? Да?
— Увидеть… отца Нойжа.
Он понимающе кивнул.
— О, конечно. Я пошлю за ним.
Лекарь ушел, и Лойош сказал:
«Что ж, босс, если это был тонкий ход, чтобы повидать жреца — он сработал, но не проще ли…»
«Погоди, увидишь.»
«Думаешь, граф нападет на ковен?»
«Не совсем. Тут все несколько, э, сложнее.»
Эбрамис сдержал слово: отец Нойж явился через полчаса, с лицом замкнутым и отстраненным, как и положено тому, кто приносит утешение умирающему (ну хорошо, «возможно умирающему»). Он подошел к кровати, но что бы он там ни собирался сказать, я успел первым.
— Во имя Вирры, Богини Демонов, владычицей моей души согласно древнему договору, я прошу убежища.
Придя в себя, отец Нойж начал:
— Я думал…
— Да, так уж вышло, что я не умираю. Небольшое недоразумение. Итак?
— Вы просите убежища?
— Да.
Ему было не по себе.
— Мой дом невелик, но…
— Но я там и трех дней не продержусь. И вас, вероятно, прикончат вместе со мной, хотя, по правде говоря, это для меня не самое важное.
— Тогда…
— Мне нужно покинуть город и пределы графства, оказаться в безопасном месте. И чтобы вы все это устроили. Тайно. Потому что, клянусь священным именем Вирры, если кое до кого дойдет слух, что вы знаете, где я — вас убьют, желая добраться до меня. И вы не сможете помешать, потому что понятия не имеете, кого опасаться. Если попробуете меня обмануть — я сам убью вас, и не воображайте, будто не смогу. А если я умру, ваш труп сожрут джареги. Я понятно выражаюсь?
Он пожевал губами и кивнул.
— В угрозах нет нужды, господин Мерс. Вы молите об убежище именем богини, — он сделал какой-то жест, видимо, так положено жрецу, — этого вполне достаточно. Разумеется, я помогу вам всем, чем только сумею. Во-первых, куда вы желаете отправиться?
— В Фенарио.
— В столицу?
— Да, если даже меня выследят, там меня трудно будет отыскать.
Отец Нойж кивнул.
— Отлично. Теперь, доставить вас туда…
— Баркой, по реке?
— О да, именно. Я это устрою. Когда?
— Сегодня вечером.
«Да!»
«Заткнись!»
— В таком случае остается лишь вопрос, как вынести вас отсюда.
— Михей поможет, попросите его.
— Хорошо, — кивнул он. — Когда именно?
— Скажем, через два часа после захода солнца.
— Пусть будет так. Я приду вместе с Михеем, барка будет наготове.
— Взгляните на меня, отец Нойж.
Он подчинился.
— И?
— Посмотрите мне в глаза, и поклянитесь Богиней Демонов, что не предадите меня.
Отец Нойж почти рассердился, но все это происходило слишком быстро для него. Так что он с гримасой проглотил свою гордыню (для любителя неплохо) и провозгласил:
— Клянусь именем Вирры, Богини Демонов, что выполню наше соглашение и не предам вас, или пусть Богиня покарает мою бессмертную душу. — Затем обратился ко мне: — Полагаю, достаточно?
— Вполне, — согласился я.
Он фыркнул и ушел, едва не столкнувшись в дверях с Михеем.
— Господин Мерс! Вы…
— Влад, — поправил я, и добавил: — Все в порядке.
Последнее я произнес с легким намеком на слабость, не желая прямо сейчас отвечать на интимные вопросы.
Михей потыкался туда-сюда, выискивая, чем бы мне помочь, потом вспомнил про гуляш и спросил, достаточно ли я окреп, чтобы поесть. Я уверил его в этом, он принес еду, а потом принялся убирать с пола остатки предыдущей. Впрочем, Лойош и Ротса не так уж много ему оставили. Затем я сообщил, что желал бы отдохнуть, и он нехотя подчинился и вышел.
Затем Лойош сказал:
«Не то чтобы я возражал, босс, но ты ему доверяешь?»
«Михею?»
«Жрецу.»
«А. Да, доверяю.»
«Почему?»
«У него слишком мало времени, чтобы решиться нарушить клятву.»
«Ты уверен, что сработает?»
«Да.»
«Ты ему врал?»
«Я предпочел бы сказать «преувеличивал».»
«Ну, если что-то пойдет не так, я и Ротса…»
«Будете в другом месте.»
«То есть?»
«Эту часть я тебе еще не объяснил.»
«Жду не дождусь.»
«Тебе понравится.»
«Ну-ну.»
«Очень забавно, правда.»
«Ладно, валяй.»
«Во-вторых, когда Орбан сорвется с места, ты последуешь за ним.»
«Э, а что во-первых?»
«Ты будешь внимательно наблюдать за происходящим, чтобы я тоже мог насладиться.»