В аэропорту на взлетной полосе их встречала черная «Волга», и пока чекисты продирались к выходу, остальных пассажиров не выпускали из самолета.
Куча российских рублей, сваленная на пол в кабинете Кислицына, начальника краевого управления Министерства Безопасности, доходила Рыднику до пояса. Савелий не мог поверить, что они дотащили все это на себе через минные поля и пятьдесят километров тайги. Почему-то генерал не проявил ожидаемой радости от завершения долгой, кропотливой и удачной операции. Он сидел за столом задумчивый, то и дело протирая замшевой тряпочкой очки.
– Михаил Егорыч, – не выдержал Савелий, – мы чего не так сделали?
– Все в порядке.
И в этот момент в кабинете скрипнула дверь.
– Меня переводят в Москву, – добавил генерал, – кстати, это ваш новый начальник.
Савелий с Егором обернулись и увидели того самого полного сорокалетнего генерала, с которым летели вместе на самолете.
– Мы уже знакомы, – сказал Савелий.
Три дня новый начальник проводил совещания личного состава. За это время он не дал Савелию ни одного поручения и ни разу не позвал его в кабинет.
На четвертый день Рыдника разбудил звонок. Звонил все тот же Егорка Осокин.
– Есть работа.
– Какая?
– Да так. Одного коммерсанта защитить.
Когда они приехали на стрелку, коммерсант был уже на месте. Он топтался возле серебристого новенького «Лендкрузера», и два его охранника пузырились бронежилетами.
– Они у тебя что, на разминирование собрались? – спросил Рыдник коммерсанта.
Коммерсант сглотнул. Он был белобрысый, голубоглазый и очень молодой, моложе Рыдника лет на пять. На нем был дорогой костюм, на бледном лице – искусанные губы, но если не считать искусанных губ, держался коммерсант хорошо. Майор Рыдник был в кожаной куртке. На шее у Рыдника была золотая цепь, на пальце – болт с затейливо вырезанной анаграммой. За пояс были заткнуты две обоймы патронов.
– Какие проблемы? – спросил Савелий.
Коммерсант замялся.
– Халид, – негромко объяснил лейтенант Осокин. – Познакомились в ресторане, Халид его машину похвалил. «Вай, какой машина красивый, подари!» Ну, Данила отшутился. Кругом полно народу, чехи и русские, все смеются. Второй раз встречаются, второй раз Халид машину хвалит. Данила снова отшучивается, а кругом снова полно народу. А на третий раз скандал устроил: «Ты мне тачку обещал подарить, слова не держишь, за дурака меня числишь?» Это он так под крышу берет, не впервые я такой рассказ слышу.
– Пошли, – сказал Савелий.
Стрелка была назначена в одном из самых известных городских ресторанов, «Мельбурн». Савелий знал, что это любимое место Халида; кажется, уже и хозяин отошел чеченцу под крышу, даром что иностранец.
Было два часа дня; официанты застилали белыми скатертями столики, и из кухни сладко пахло печеным мясом. Чеченцы сделали ошибку – они сидели за ближним столиком, вполоборота к двери. Когда дверь хлопнула, один из них обернулся, и лицо его плотоядно расплылось в предвкушении разговора – но разговора не получилось.
Выхваченные чекистами стволы уперлись в затылок чеченцам раньше, чем те успели среагировать. Рыдник вытащил из кармана ксиву и сунул ее под нос первому чеченцу:
– Госбезопасность, – сказал Савелий, – сиди тихо.
– Документы, – подхватил Егор, – не шевелись! Убью! Где документы?
– Слушай, ну зачем ты так? – начал Халид, – мы пагаварить чэловека звали…
– Человек под охраной государства, – ответил Савелий, – понял?
Егор уже переписывал в бумажку данные с паспорта, выуженного им из брюк младшего чеченца. Паспорт был в левом кармане, в правом был снятый с предохранителя ПМ. Потом он проделал то же самое с Халидом. У обоих была одинаковая фамилия – Хасаев.
– Запомни, Халид, – сказал Савелий, – если с этим коммерсантом чего случится, вырежем весь тейп. Понял?
– Слушай, ну зачэм так… – снова начал чеченец.
Рыдник стукнул чеченца по ушам, и тот упал головой на стол.
– Слабые люди падают лицом в салат, сильные люди падают лицом в десерт, – сказал Савелий, и они вместе с Егором покинули заведение.
На улице коммерсант наконец представился. Его звали Милетич, и Рыдник вспомнил, что он слышал это имя. Это был один из многочисленных дельцов, вертевшихся вокруг дальневосточных заводов и менявших японскую электронику на никель и нефть. Милетич звал обоих чекистов в ресторан, но Рыдник коротко отказался. Он презирал в ту пору коммерсантов почти так же сильно, как бандитов.
Когда вечером Рыдник приехал в управление, новый начальник вызвал его к себе.
– Ты утром на стрелке был, – сказал генерал, – сколько этот коммерсант вам отвалил?
– Полтинник, – сказал Рыдник.
– С тебя половина.
– Почему половина?
– Я тут сидел, вас прикрывал, – ответил новый начальник.
Утром следующего дня Рыдник и Суриков сидели в роскошном офисе в городе Пусане, составленном из стеклянных коробок, воняющих нефтью кораблей и одноэтажных пригородов. Их принимал владелец кабинета и вице-президент корейского отделения Highland National Bank господин Пак Вон У.
Корея не имеет собственной развитой банковской системы, зато редкий международный гигант не имеет в ней представительства; Credit Suisse, Chase Manhattan, BONY, HSBC и множество других столпов финансового мира говорят по-корейски и выполняют в отношении своих клиентов все те операции, которые они выполняют в Швейцарии, Флориде и на Багамах. А любой международный банк отличается от прачечной на Багамах ровно тем, чем девушка из модельного агентства отличается от проститутки на Тверской. В прачечную открыт доступ всем: в банк же не всем, только за большие деньги, и только при соблюдении определенных приличий.
Говорил Артем Суриков. Объяснения его в основном сводились к тому, что произошла неприятная, но легко поправимая ошибка. Последний платеж по контракту с фирмой «Мицубиси», перечисленный на номерной счет в Highland National Bank и управляемый господином Суриковым, на самом деле должен был быть перечислен на счет корейской фирмы «Сайон», открытый, впрочем, в том же «Хайленде».
Банкир выслушал двух российских господ с улыбкой и заверил, что все недоразумения еще могут быть улажены.
После этого он нажал кнопку вызова, и в кабинет вошла Елена Кроу.
Елена Кроу была чистокровной украинкой. Она была прекрасна, как цветок лотоса, и глупа, как инфузория туфелька. Из Кесарева ее вывез в начале девяностых австралийский консул, назначенный вскоре в Корею. В Корее он с ней и развелся, и Леночка Кроу оказалась секретаршей в корейском офисе Гоши Баркаса. Баркас обещал жениться на Леночке, но его убили раньше, чем он выполнил обещание.
После смерти Баркаса Лена Кроу некоторое время украшала собой корейский чайный домик, а потом ее на должность помощника пригласил корейский банкир Пак Вон У.
Пак Вон У использовал Елену по прямому назначению, как и все ее предыдущие работодатели, а заодно – для подписей. Через руки австралийской гражданки Хелен Кроу проходили миллионы и десятки миллионов долларов, переводимых со счета на счет корейскими, австралийскими и японскими компаниями, финансовым директором которых она состояла.
Пак Вон У хорошо знал, что Лена Кроу, хотя и умеет ставить подпись под документами, ни за что не разберет, под чем она подписывается, неважно, на русском это написано, на английском или на корейском.
– Леночка, – сказал Пак Вон У на почти правильном русском, – оформь, пожалуйста, документы на перевод денег вот на этот счет. Документы те же, что неделю назад.
Леночка Кроу улыбнулась и покинула офис, покачивая бедрами.
Когда через полчаса, покончив с деловыми разговорами, господа вышли из кабинета, Леночка Кроу сидела в приемной, лучезарно улыбаясь и рассматривая модный журнал.
– В честь вашего прилета, – поклонился господин Пак, – я заказал небольшую чайную церемонию. Соблаговолите ли принять приглашение?
– С удовольствием, – сказал Рыдник, – и, кстати, давайте возьмем с собой Леночку.
Все-таки Леночка, несмотря на десятилетнюю профессиональную карьеру, была очень еще ничего.
Леночка Кроу поехала провожать Савелия Рыдника на аэродром, и поскольку начальник УФСБ по Кесаревскому краю был человек щедрый, он подарил Леночке еще тысячу долларов и дал свой телефон.
– Будешь в Кесареве, звони, – сказал Савелий.
Через пять минут, оторвавшись от земли, он забыл о девице.
Леночка Кроу вернулась в банк и два часа трудилась там над документами. Во время обеденного перерыва она спустилась в интернет-кафе. Там, заплатив несколько вон, она подсела к компьютерному терминалу и послала сообщение по известному ей адресу.
Спустя две минуты она уже покинула кафе и углубилась в стеклянные лабиринты торговых рядов: на подаренные ей деньги она хотела купить крокодиловой кожи сумочку.
Остаток рабочего дня Лена исполняла привычные обязанности: ей пришлось два раза принести чай управляющему филиалом и один раз сделать ему минет.
В восемь часов вечера Леночка Кроу, одетая в оранжевые сапожки и белое кожаное пальто, вышла из такси у входа в отель «Интерконтиненталь». В дамской сумочке Лены покоились все последние документы по сделке с «Мицубиси».
Ей открыли без промедления. В номере ее ждал светловолосый молодой человек.
– Принесла? – сказал он.
Леночка молча протянула сумку.